— Но… — не согласился со мной Лева, решительно тряхнув длинными волосами.

— Слушай. На следующий год у вас марафон. Мир и его окрестности за триста шестьдесят пять дней. Главное, не рухнуть. Не сдохнуть, если хочешь. Особенно тебе. Да и остальным. Надо спать. Надо вина, в конце концов выпить. Надо в море окунуться — пока жабры не отрастут. Расслабиться. Помолчать. НЕ ПЕТЬ!

— Как только акула перестает двигаться — она сдыхает. Так и мы.

— А если один концерт. На который вы выйдете раньше из отпуска на один день? — предложила я компромисс.

— Два. На два дня раньше.

Сергей потер руки, Артур махнул обреченно рукой.

— И где? — спросил Иван.

— Один в Алматы. Другой — в Сочи.

— Не, ну нормально так. Рядышком, — рассмеялся Иван. — Ладно. Согласен. Только под что выступаем? Минус?

— Не солидно, — проворчал Сергей.

— С местными оркестрами договоримся. Там вполне себе есть приличные. Юра поможет.

— Вот и хорошо, — нетерпеливо посмотрел на них Томбасов. — Что еще? Да мы поедем.

Он взял мою руку и поцеловал. Ах, да. Мы же собирались на свидание. Надо ж когда-то начинать. Я, как и любая понаехавшая, заказала Красную площадь. Вот люблю я эту брусчатку, стены, башни и храм Василия Блаженного — что поделать. Да и на корабликах ни разу не каталась. Вот хочу.

— Что у нас еще на повестке дня? — спросила я, смеясь про себя, что любое совещание — от педсовета до планов развития группы, от родительского собрания до совета директоров — развивается по плану, гениально обозначенному Вадимом Пановым в «Тайном городе». Что там было? «1. Подготовка к зиме. 2. Вставка идиотам. 3. Разное». Сегодняшний день не был исключением.

Лев опустил голову — что-то мне его эта поза, вдруг ставшая привычной за эти два дня, мне решительно не нравилась.

— Дана, — тихо проговорил он.

— Надо подать на нее в суд. Пусть расплачивается за то, что натворила. — голос Артура звенел металлом.

Лев потер ладонями в лицо — и ушел в себя. Должно быть, вернется нескоро.

— Надо проконсультироваться с Самуилом Абрамовичем. И наказать. Образцово. Да. — Поддержал Артура Сергей. Таким рычащим злобным медведем.

Иван нахмурился. Томбасов кивнул — скорее согласно, чем нет.

— Отпустите ее, — тихо проговорила я.

— Что? — хором взвились и Сергей, и Артур.

А у Льва глаза блеснули сумасшедшей надеждой, словно в последний момент перед казнью ему зачитали приказ о помиловании.

— По-хорошему, ей еще и премию надо было выписать, потому что ее слитый компромат — это самое толковое, что можно было сделать для продвижения группы.

Артур даже подскочил. Но, правильно считав взгляд Томбасова, ничего мне не сказал. Просто заметался по репетиционной зале, чуть не снося стойки с микрофонами.

— Если говорить серьезно. Я призываю откинуть эмоции и подумать над тем, как вы будете выглядеть. В глазах ваших поклонниц.

— Но она подставила всех, — не выдержал Артур. — Мы выглядели дураки дураками.

— Я не говорю о том, что было на самом деле, — мягко сказала. — Задумайтесь. Девушка — любовница как минимум двух товарищей из группы. Если не трех. Несчастная, использованная, брошенная. Только представьте, какую душещипательную историю из всего этого можно будет организовать. По каким ток- шоу пройтись. И какой имидж вам создать. А вы поете о любви, вы позиционируете себя, как мужчино-джентельменов, боготворящих женщин. А тут вы опускаете на деньги барышню, с которой были близки.

— Но мы скажем, — решил поддержать Артура Сергей, — что все наши претензии не имеют отношения к личной жизни. Она подставила нас как профессионал.

— А она, заливаясь слезами, хорошенькая до невозможности, теребя в руках то платочек, то нательный крестик, эдакая Наташа Ростова, будет заявлять, что ее оговорили. Потому что она не могла выдержать домогательств вас четверых, хотел уйти, а вы… И так далее и тому подобное. Она будет играть, вы — заведетесь и будете кидаться. Вот приблизительно как сейчас. И как вы будете выглядеть?

— Но мы правы.

— Да. Но при этом будете выглядеть жалкими уродами. И осадочек останется.

— Так что — простить? — вдруг спросил Лев.

— Простить или нет — дело каждого. Я не о том. Я об игноре. И вообще — не надо подменять собой судьбу.

Тут я просто проглотила: «Пусть лучше ядом захлебнется, когда увидит, что все ее старания пошли только на пользу квартету».

В этом вопросе мы так и не договорились. Решили сутки еще подумать. Остальное решили быстро. Репетировать новую программу ударно, но лето ездить с прошлогодней, отработанной, куда включать потихоньку те номера, что будут получаться. Кстати, Лев решил, что четыре сольных номера будут. После отпуска и начнут их репетировать.

Клип снимать, в стилистике — «будто бы на коленке», рабочие моменты, репетиции. В общем, все то, что так нравится поклонникам. А за всем этим наблюдает кошка. И в идеале управится за эту неделю, пока этого все хотят.

А сайт решили не восстанавливать, а переделать. Как и предложила Машка.

— Вот ты не совсем права, — сказал мне Томбасов, когда мы укладывались спать.

— В чем именно? — я отвечала, а сама просто поражалась тому, как легко и естественно все происходит.

— С Даной и тем, что эти четверо клоунов будут выглядеть уродами.

— Почему.

— Если нанять хорошего пиарщика, то можно все изобразить как надо. И эти будут жертвами, а девица хищницей. И на их стороне будут симпатии. Можно сделать.

— Можно. А ты уверен, что им надо выглядеть жертвами? Особенно сейчас? К тому же…

— Что? — Олег прижал меня к себе, уже явно жалея, что поднял этот разговор.

— Ты на Льва внимательно смотрел? Не нужны ему эти разбирательства. Совершенно не нужны.

— Все, — Томбасов решительно уронил меня на кровать и грозно навис надо мной. — Никаких обсуждений. Никакой работы.

Я промурлыкала:

— Сам и первый начал. — И тихо-тихо добавила: — Спасибо.

— За что? — Олег так удивился, что перестал целовать мне шею.

— За то, что не стал говорить это при всех.

Он рассмеялся. Пробормотал:

— Такая умная. И такая дурочка. С ума сойти.

21-2

На следующий день, аккурат после репетиции, нас посетил Самуил Абрамович. Он церемонно раскланялся со мной, поцеловал руку, восторженно приветствовал Клеопатру, восхитился Машей, которая, кстати говоря, так и занималась социальными сетями. Ей наговорили кучу комплиментов. И отпустили с миром. Машка недовольно взглянула на меня, но с Самуилом Абрамовичем спорить не решилась. Как только за дочерью закрылась дверь, адвокат внимательно оглядел солистов квартета. Они как-то поежились. Даже Леву проняло.

— Итак, — Самуил Абрамович осмотрел четверку с видом даже не прокурора. Скорее Вия, на тему: «Кто тревожит мой покой». — Вы решили организовать аутодафе вашей милой бывшей барышне, которая по совместительству трудилась пиар- менеджером.

Иван покачал головой и проворчал:

— Может, прекратим терять время уже? Да и ну ее, эту всеобщую барышню?

Лев прикрыл глаза, а Сергей недобро усмехнулся. По-моему, слово «аутодафе» ему понравилось.

— Вы нас будете отговаривать? Как Олеся? — возмущенно кивнул в мою сторону Артур-

— Ни в коему случае. Желание клиента закон. Вот столько будут стоить мои услуги.

И адвокат написал на листочке сумму. И передал его Артуру. Тот крякнул. И тяжело опустился в соседнее кресло. Передал бумажку Ивану — тот приподнял брови — я думала, у человека они на такую высоту не поднимаются. Потом листочек перекочевал к Сергею. Тот просто рассмеялся. И отдал Льву.

— Сколько-сколько? — тот ошарашенно перевел взгляд на адвоката.

— Ну, жизненной необходимости в подобном времяпрепровождении у вас нет. Это же не вопрос жизни и смерти. Значит, это удовольствие. А за него, как мы знаем, приходится платить дорого. И не скупиться.

— Самуил Абрамович, — смеясь, обратился к адвокату Сергей. — Мне лучше всех известно, что сумма должна быть на порядок меньше. Ну, хотя бы раза в два.