Дзззиннь! Тррррах! Блюдо перевернулось и упало. Батюшки! Что она натворила! Джейн зажмурилась.

— Послушайте, мне больно! — пожаловался чей-то звонкий голосок.

Она не смела открыть глаза.

— Джейн! — снова прозвучал голос. — Вы мне коленку разбили.

Джейн быстро повернула голову. В комнате никого не было.

Она подбежала к двери и открыла её.

Тоже никого.

Тут кто-то рассмеялся.

— Куда вы смотрите, глупышка! Посмотрите сюда! Выше!

Джейн взглянула на каминную полку.

Возле часов лежало опрокинутое фарфоровое Блюдо. Оно треснуло как раз посредине, и, к своему удивлению, Джейн обнаружила, что один из нарисованных мальчиков бросил вожжи и стоял, согнувшись и держась обеими руками за колено. Остальные двое смотрели на него с состраданием.

— Н-ничего н-н-не понимаю, — сказала Джейн то ли себе самой, то ли неизвестному голосу. — Н-ничего.

Мальчик на Блюде поднял голову и улыбнулся Джейн:

— Не понимаете? Вполне возможно. Я не раз замечал, что вы с Майклом не понимаете самых простых вещей. Правда? — Он, смеясь, обернулся к своим братьям.

— Да, — сказал один из них. — Они даже не умеют успокоить Близнецов.

— Даже не умеют правильно нарисовать птичьи яйца, — сказал второй. — Глядите, они все у неё угловатые!

— А откуда вы знаете про Близнецов и про яйца? — спросила Джейн, покраснев.

— Вот так так! — сказал первый мальчик. — Что ж вы думаете, мы на вас всё время смотрим и ничего не видим? Конечно, в спальню или в ванную мы заглянуть не можем. Кстати, какого цвета там кафель?

— Розовый, — ответила Джейн.

— А в нашей — белый с голубым. Вы хотели бы посмотреть?

Джейн колебалась. Она была так ошарашена, что просто не знала, что сказать.

— Пойдёмте! Вильям и Эверард будут вашими лошадками, если хотите. А я возьму кнутик и побегу сбоку. Меня зовут Валентин, очень рад познакомиться. Мы — Тройняшки. И ещё у нас есть Кристина.

— Где же Кристина? — Джейн внимательно осмотрела Блюдо.

Но там был только зелёный лужок и заросли ольхи. Никого, кроме Валентина, Вильяма и Эверарда, там не было.

— Пойдёмте и увидите! — настойчиво уговаривал Валентин, протягивая ей руку. — Остальные-то ушли в гости. А вы идите в гости к нам!

Это её убедило. Вот она покажет Майклу и Близнецам, что не только они могут ходить в гости! Они ей ещё позавидуют и пожалеют, что так плохо с ней поступили!

— Ладно, — сказала она, протягивая руку. — Я иду!

Валентин крепко схватил её за руку и потащил.

И вдруг она оказалась на широкой солнечной лужайке, и под ногами вместо истрёпанного ковра у неё была упругая мягкая травка, пестревшая маргаритками.

— Ура! — кричали Валентин, Вильям и Эверард, танцуя вокруг неё.

Джейн заметила, что Валентин хромает.

— Ой! — сказала она. — Я забыла! У тебя болит нога!

Он улыбнулся:

— Ничего! Я знаю, вы не нарочно.

Джейн достала носовой платок и завязала ему коленку.

— Сразу стало лучше! — сказал он вежливо и передал ей вожжи с бубенчиками.

Вильям и Эверард, тряхнув головой и зафыркав, как настоящие лошадки, побежали по лугу, и Джейн, позванивая вожжами, помчалась за ними.

Валентин бежал рядом с ней, прихрамывая, и напевал.

пел он.

— Та-ак крее-е-е-пко я тебя лю-у-у-блю! — подхватили Вильям с Эверардом.

Джейн подумала, что песня эта довольно старомодная. Да и странные костюмы Тройняшек, и их причёски, и вежливость — всё было очень старомодное.

«Очень странно!» — подумала Джейн.

Но тут же она подумала, что здесь гораздо интереснее, чем у мисс Ларк, и что Майкл сильно позавидует ей, когда она ему обо всём расскажет.

А лошадки бежали и бежали, увлекая Джейн за собой, увлекая её всё дальше от детской.

На минуту она придержала вожжи, запыхавшись, и оглянулась. Где-то далеко, за лугом, еле-еле маячил край Блюда.

И вдруг Джейн почувствовала тревогу. Ей захотелось вернуться.

— Ну, мне пора, — сказала она, бросив звенящие вожжи.

— Нет, нет, нет! — закричали Тройняшки, окружив её кольцом.

И так странно звучали их голоса, что её тревога усилилась.

— Меня там будут искать. Мне обязательно надо домой!

— Да ещё совсем рано, — возразил Валентин. — Они всё ещё в гостях у мисс Ларк. Идёмте! Я покажу вам свои краски.

Это было соблазнительно.

— А у тебя есть берлинская лазурь? — спросила она — в её наборе как раз не хватало берлинской лазури.

— Есть! В серебряном тюбике! Идём!

Почти против своей воли Джейн пошла вперёд. «Я только взгляну на краски — и скорей обратно, — думала она. — Даже не попрошу дать покрасить!»

— А где же ваш дом? — спросила она. — Его нет на Блюде!

— Да что вы! Конечно, он тут. Вам его не видно, потому что он за лесом. Идёмте!

Они незаметно вошли под тёмные своды старого леса. Опавшие листья шуршали у них под ногами; порой голубь, громко хлопая крыльями, срывался с ветки.

Вильям показал Джейн гнездо малиновки под грудой хвороста, Эверард сплёл и надел ей на голову венок из листьев.

Но, несмотря на всю их приветливость, Джейн почему-то было не по себе. Она вздохнула с облегчением, когда они вышли из лесу.

— Вот и наш дом! — махнул рукой Валентин.

И она увидела громадный каменный дом, увитый плющом. С виду он был старше всех домов, какие она только видела в жизни; и ей показалось, что он угрожающе наклоняется к ней. По обеим сторонам каменной лестницы сидели, подобравшись словно для прыжка, каменные львы.

Джейн вздрогнула, когда тень дома упала на неё.

— Я ненадолго, — тревожно сказала она. — Уже поздно.

— Только на пять минут! — просительно сказал Валентин, увлекая её в прихожую.

Шаги их гулко отдавались на каменном полу. Дом казался совершенно пустым. Кроме неё и Тройняшек, в нём словно никого не было. Холодный сквозняк свистел в коридоре.

— Кристина! Кристина! — позвал Валентин, увлекая Джейн на лестницу. — Вот она!

Его голос эхом разнёсся по дому. Казалось, все стены дома угрожающе повторяли:

«Вот она! Вот она!»

Послышались чьи-то быстрые шаги, и дверь распахнулась. Девочка чуть повыше Тройняшек ростом, одетая в старомодное пышное платье, вбежала и бросилась обнимать Джейн.

— Наконец, наконец! — торжествующе кричала она. — Мальчики так давно за тобой следили! Но им никак не удавалось тебя поймать — ты была такая счастливая!

— Поймать меня? — переспросила Джейн. — Я… я не понимаю…

Ей стало совсем не по себе. Она горько жалела, что приняла приглашение Валентина.

— Прадедушка тебе объяснит, — со странным смешком сказала Кристина и потащила Джейн в комнату.

— Хе! Хе! Хе! Что там такое? — спросил кто-то тоненьким, надтреснутым голосом.

Джейн, вздрогнув, отпрянула назад, к Кристине.

В дальнем конце комнаты в кресле у камина сидела фигура, при виде которой ей стало совсем жутко. Отблески пламени освещали старого-престарого старика, такого древнего, что он казался скорее тенью, чем живым существом. Редкая седая бЬродка не скрывала его запавшего, тонкогубого рта, и, хотя на нём была тёмная шапочка, заметно было, что он совершенно лысый. Одет он был в длинный старинный халат из выцветшего шёлка, а на его тощих ногах болтались вышитые туфли.

— Так, так, — сказал старикашка, вынимая изо рта длинную изогнутую трубку. — Значит, Джейн наконец прибыла!

Он поднялся и заковылял к ней, усмехаясь жуткой усмешкой. Впалые глаза горели недобрым огнём.

— Мальчики изловили её за лесом, прадедушка, — сказала Кристина.

— А? Как они её поймали?

— Ей не захотелось быть старшей. Она разозлилась, раскапризничалась, швырнула в Блюдо коробкой с красками и разбила Валентину коленку.