– Вы ни прийти, ни уйти не можете спокойно. Кто включил сигнализацию?

Появившийся неизвестно откуда Данила как мог, оправдывался?

– Кто же знал, что вы ее за доской спрячете. Я случайно нажал. Не бойтесь, я замолвлю Бачку словечко, вас не выгонят с работы.

Сысой дал отбой, и вой прекратился. Все с облегчением вздохнули. А мы дождались. Вытолкал все-таки нас с подзатыльниками Сысой из банка. Как паршивых котят привел на крыльцо и вытолкал. Как встречало нас пол банка на крыльце, так и провожало. Только встречало, чуть ли не кланяясь, во дворе вместе с новым управляющим, важно выходящими из Мерседеса. Вежливо встречало, даже козу зефиром кормило. Только вежливость сошла на нет, осталось одно повышенное внимание к нашим персонам. Спускаясь с ускорением со ступенек крыльца, мы считали их через одну. Я еще удержался на ногах. А Данила провел инспекцию чистоте двора. Парадный вход, скажу я вам, был плохо выметен. Следы халтурной работы остались у него на штанах. И пословица «Встречают по одежке, а провожают по уму» устарела. Данила со зла зашвырнул пустую коробку из под торта в диковинные кусты, посаженные у подъезда банка и вдруг у него подкосились ноги и он упал без сознания на дорожку. Сначала никто ничего не понял. Народ на крыльце провожавший нас злыми насмешками постепенно перестал смеяться. А Данила дрыгнул ногой и затих.

– Данила, ты живой? – озабоченно спросил я приятеля, поднимая ему как умирающему голову. На хитрой физиономии моего лучшего друга приоткрылся, и тут же закрылся один глаз.

– Умираю, есть хочу, – в ответ прошептал он.

На крыльце началась тихая паника. Кто-то дурным голосом заорал начальнику охраны, скрывшемуся в дверях:

– Сысой Соис! Соич! Парень до смерти зашибся! Скорую бы надо.

Вышедший на крыльцо начальник охраны невозмутимым тоном изрек:

– Со страху наверно обложился. Со страху и не такое бывает. Классную сирену я поставил.

Но сочувствия со стороны сотрудников банка он не получил. Из обступившей нас толпы неслись разные советы:

– Воды, воды надо ему. Да, принесите же кто-нибудь воды.

– Может быть ему валидолу?

– Искусственное дыхание надо парню сделать.

Кто-то нажал на грудную клетку Данилы. Грудная клетка не кузнечный мех, чтобы на нее давить! Случился, конечно, казус. Мне показалось, короткая очередь станкового пулемета прошила толпу. Воздух вышел совсем не оттуда, откуда ожидали реаниматоры.

– Я же говорю, наедятся чёрти, чего попало, – обеспокоено сказал начальник охраны.

– Это не эпилепсия, он не припадочный?… Что у него? – наконец догадался кто-то спросить у меня причину падения Данилы.

– У него голодный обморок, – скорбно сказал я, поставив точный диагноз, – нельзя же целый день морить парня на работе без обеда. Банк, не рудники. На рудниках и то дают миску супа.

В подтверждение правильности моей версии глубокого обморока Данила благодарно вздохнул.

– Он пришел в себя, – кто-то обрадовано закричал.

Толпа банковских сотрудников, окружившая нас, знала, что нас за какую то провинность отправили на работу в кассу пересчета и теперь еще и спустили с крыльца. Корпоративная замкнутость и порука сейчас не сработала, все смотрели на Сысоя как на врага народа и размазывали его по стене:

– Не мог ребят покормить, сквалыга.

– За копейку удавится, жмот.

Начальник охраны не выдержал персональной критики и, затравлено озираясь, завопил:

– Что, мне их надо было в ресторан вести?

Про ресторан он зря упомянул, потому, что Данила, тут же приоткрыл оба глаза и, умирающим голосом спросил:

– В ресторан Гориллы?

В нашем городе «ристаран у Гориллы» считался самым фешенебельным заведением. Там лучше всего кормили. Кухня, на которой хозяйничала супруга Гориллы, была просто отменной. Не изысканной, но вкусной и сытной. В этот ресторан и хотел попасть мой приятель. Данила приоткрывший глаза, навострил заодно и уши, слушая начавшиеся дебаты. Толпа, уразумевшая, что с Данилой ничего серьезного не случилось, не надо вызывать скорую, объясняться с родителями и родственниками ухватилась за подброшенное ей предложение и напала на Сысоя:

– Корми ребят, эксплуататор.

И я еще вдвое снизил предполагаемые расходы начальника охраны, отказавшись от обеда. Толпа, считая, что наравне со мной она облагодетельствовала Сысоя, и он нам теперь по гроб жизни обязан, отряхивала пыль со штанов Данилы готовя его на ланч в ресторан.

– Иван! – последовал приказ со стороны Сысоя, – отведи пацана в ресторан, пусть покормят, скажешь за мой счет, я потом оплачу.

Иван – по должности заместитель, чертыхнулся недовольно косясь на чистящего перышки Данилу.

– С утра его козу накорми зефиром, теперь самого веди ресторан, – закончив вступительную часть небольшой речи, он спросил начальника охраны: – Чем кормить его?

– А чем захочет! – не подумав, ответил Сысой.

– Мне, что? – пожал плечами заместитель, бормоча, – если коза любит мармелад, то хозяин наверно любит черную икру.

Провожаемые завистливыми взглядами, мы направились в «Ристаран у Гориллы». Обычно обслуживала посетителей жена Гориллы, Нинэль Сопель-Шереметьева. При замене паспорта на новый, она выкинула первую часть фамилии, и была теперь, в отличие от мужа только Шереметьева. Я заказал себе только сок, а Данила попросил меню. Иван, подтвердил графине Шереметьевой, что за все съеденное Данилой, расплатится начальник службы безопасности банка – Брык Сысой. Данила попросил себе отдельный стол. Нинэль незаметно ему подмигнула и, передав меню, пошла на кухню. Иван сел со мной за один столик и нетерпеливо посмотрел на часы. Ну, сколько времени можно есть? От силы минут пятнадцать, – подумал он. Врать не буду, обед затянулся часа на два. Сначала Иван с удивлением смотрел на молодого троглодита. Затем удивление, сменилось у него недоверием. Он даже заглянул под стол, не прячет ли Данила туда полные тарелки. А мой приятель шел по списку в меню, не пропуская ни одного блюда. Ивана пробил холодный пот.

– Как же такого дома кормят, это ж чистый крокодил. Я сам студентом был, но чтобы так…

Я успокоил его:

– Нервы. У него за сегодня расшатались нервы.

А Иван испереживался.

– У меня денег с собой не хватит, сейчас за него заплатить.

К нему подошла хозяйка ресторана, Нинэль.

– Вы не волнуйтесь, я вам приготовила счет, отдайте Сысою, пусть сам завтра, зайдет и заплатит.

Я заглянул на три исписанные листка бумаги. Итоговая сумма равнялась двум с половиной тысячам рублей. Для провинциального городка, за обед на одну персону – многовато. Когда Иван увидел, что Данила принялся пить кофе, он вдруг вскочил со своего места и выскочил в открытую дверь.

– Пусть Сысой сам приходит и разбирается, – послышался издалека его голос.

– Испугался, чтобы я по второму кругу не пошел, – сонным голосом сказал мой приятель. Из-за стола он вылезал как беременная женщина, животом вперед.

– Не расплескать бы, – сказал он спускаясь по ступеням. Нинэль, как уважаемого гостя провожала Данилу до ворот.

– Если еще спонсоры будут, заходите.

– Непременно, – пообещали мы.

А у ворот Данилиного дома стояла бабка с хворостиной в руках дожидаясь внука. Пришлось выручать друга. Я скорее подошел к ней:

– Поздравляю вас.

– С чем? – не поняла Данилина бабушка.

Пришлось сочинять на ходу.

– Сегодня с областной кинохроники проводили натурные съемки на берегу озера. Вот Данила сподобился, попал на съемки вместе с козой. Только козу как телеведущую, режисер приказал подгримировать, чтобы лучше выглядела. Гример с ней целый час работал, пока снимать стали. Так что вечером телевизор смотрите, может быть внука увидите.

Бабка не особенно веря, недоверчиво смотрела на меня, но хворостину опустила.

– А не врешь?

Я побожился и заглянул через забор. Отмытая коза хрустела зеленой травой. Мармелада в этом дворе не дождешься, не банк.