- Да, у меня есть свое, хотя пока недостаточно твердое, мнение, кто и зачем положил в вино отраву… И я не совсем понимаю… - Он опять помолчал, потом, нахмурившись, покачал головой. - Нет, неопровержимых доказательств у меня нет.

- Но ведь мы ведем разговор о подозрениях. Так что можешь говорить, Хори.

Однако Хори снова покачал головой.

- Нет, Иза. Это всего лишь догадка, неясная догадка… И если она верна, то тебе лучше ее не знать. Ибо знать опасно. То же самое относится и к Ренисенб.

- Значит, и тебе грозит опасность, Хори?

- Да… По-моему, Иза, опасность грозит нам всем - меньше других, пожалуй, Ренисенб.

Некоторое время Иза смотрела на него молча.

- Многое я бы дала, - наконец сказала она, - чтобы проникнуть в твои мысли.

Хори ответил не сразу. Некоторое время он размышлял:

- Мысли человека можно распознать только по его поведению. Если человек ведет себя странно, непривычно, если он сам не свой…

- Тогда ты начинаешь его подозревать? - спросила Ренисенб.

- Как раз нет, - ответил Хори. - Человек, который замышляет злодеяние, понимает, что ему во Что бы то ни стало следует это скрыть. Поэтому он не может позволить себе вести себя необычно…

- Мужчина? - спросила Иза.

- Мужчина или женщина - все равно.

- Ясно, - отозвалась Иза. Потом, окинув его внимательным взглядом, она спросила: - А мы? В чем можно заподозрить нас троих?

- Вот в чем, - сказал Хори. - Мне, например, очень доверяют. Составление сделок и сбыт урожая в моих руках. В качестве писца я имею дело со счетами. Предположим, я кое-что подделал, как случилось в Северных Землях, о чем узнал Камени. Затем Яхмос заметил, что счета не сходятся, у него возникли подозрения, и мне пришлось заставить его замолчать. - И он чуть улыбнулся собственным словам.

- О Хори, - воскликнула Ренисенб, - зачем ты все это говоришь? Ни один человек, из тех, кто тебя знает, этому не поверит.

- Позволь напомнить тебе, что ни один человек не знает другого до конца.

- А я? - спросила Иза. - В чем можно заподозрить меня? Да, я старая. А старые люди порой выживают из ума. И начинают ненавидеть тех, кого раньше любили. Могло случиться так, что я возненавидела своих внуков и решила их изничтожить. Такого рода недуг, внушенный злыми духами, иногда поражает стариков.

- А я? - задала вопрос Ренисенб. - Зачем мне убивать брата, которого я люблю?

- Если бы Яхмос, Себек и Ипи умерли, - ответил Хори, - ты одна осталась бы у Имхотепа. Он нашел бы тебе мужа и все свое состояние отдал бы тебе. И ты с твоим мужем были бы опекунами детей Яхмоса и Себека. Но здесь, под фиговым деревом, мы ни в чем не подозреваем тебя, Ренисенб, - улыбнулся он.

- И под фиговым деревом, и не под фиговым деревом мы любим тебя, - заключила Иза.

- Значит, ты выходила из дома? - спросила Хенет, когда Иза, прихрамывая, вошла в свои покои. - Уже год, как ты этого не делаешь.

Ее глаза не отрываясь следили за Изой.

- У старых людей бывают капризы, - сказала Иза.

- Я видела, как ты сидела у водоема с Хори и Ренисенб.

- Что ж, мне приятно было с ними посидеть. А бывает когда-нибудь, что ты чего-либо не видишь, Хенет?

- Не понимаю, о чем ты, Иза. Ты там сидела напоказ всему свету.

- Но недостаточно близко, чтобы всему свету было слышно? - усмехнулась Иза.

- И отчего ты так не любишь меня, Иза? - сердито заверещала Хенет. - Вечно ты со своими намеками и подковырками. Я слишком занята наведением порядка в доме, чтобы подслушивать чужие разговоры. И какое мне дело, о чем люди беседуют?

- И вправду, какое тебе дело?

- Если бы не Имхотеп, который по-настоящему ценит меня…

- Что, если бы не Имхотеп? - резко перебила ее Иза. - Ты зависишь от Имхотепа, верно? Случись что-либо с Имхотепом…

- С Имхотепом ничего не случится! - в свою очередь перебила ее Хенет.

- Откуда ты знаешь, Хенет? Разве в нашем доме так уж небезопасно? Уже пострадали и Яхмос, и Себек.

- Это правда. Себек умер, а Яхмос чуть не умер…

- Хенет! - наклонилась вперед Иза. - Почему ты произнесла эти слова с улыбкой?

- Я? С улыбкой? - Иза застигла Хенет врасплох. - Тебе это приснилось, Иза! Разве я позволю себе улыбаться в такую минуту… когда мы говорим о смерти!

- Я вправду вижу очень плохо, - сказала Иза, - но я еще не совсем ослепла. Иногда мне помогает луч света, иногда я прищуриваюсь и вижу вполне сносно. Бывает, люди, убежденные, что я плохо вижу, в разговоре перестают следить за собой и позволяют себе не скрывать своих истинных чувств, чего при иных обстоятельствах ни за что бы не допустили. Поэтому спрашиваю тебя еще раз: почему ты улыбалась такой довольной улыбкой?

- Твои слова возмутительны, Иза, возмутительны!

- А теперь ты испугалась!

- Кто же не ведает страха, когда в доме происходят такие чудовищные события? - завизжала Хенет. - Мы все живем в страхе, потому что из Царства мертвых нам на мучение возвратились злые духи. Но я-то знаю, в чем тут дело: ты наслушалась Хори. Что он сказал тебе про меня?

- А что Хори известно про тебя, Хенет?

- Ничего… Лучше спроси, что известно мне про него.

Взгляд Изы стал напряженным.

- А что тебе известно?

- А, вы все презираете бедную Хенет! Вы считаете ее уродливой и глупой. Но я-то знаю, что происходит! Я много чего знаю. Я знаю все, что делается в этом доме. Может, я и глупа, но я соображаю, что к чему. И вижу порой дальше, чем умники вроде Хори. Когда мы с Хори встречаемся, он смотрит куда-то мимо меня, будто я вовсе и не существую, будто он видит не меня, а что-то за моей спиной, а там на самом деле ничего нет. Лучше бы он смотрел на меня, вот что я скажу! Он считает, что я пустое место, что я глупая, но иногда глупые знают больше, чем умные. Сатипи тоже мнила себя умной, а где она сейчас, хотелось бы мне знать?

И Хенет торжествующе умолкла. Потом почему-то встревожилась и съежилась, пугливо поглядывая на Изу.

Но Иза, по-видимому, задумалась над собственными мыслями. На лице ее попеременно отражалось то глубокое удивление, то страх, то замешательство.

- Сатипи… - медленно и задумчиво начала она.

- Прости меня, Иза, - опять заныла Хенет, - прости, я просто вышла из себя. Не знаю, что на меня нашло. Ничего подобного у меня и в мыслях нет…

Вскинув глаза, Иза перебила ее:

- Уходи, Хенет. Есть у тебя в мыслях то, что ты сказала, или нет, не имеет никакого значения. Но ты сказала нечто такое, что вызвало у меня новые раздумья… Иди, Хенет, и предупреждаю тебя, будь осторожна в своих словах и поступках. Хотелось бы, чтобы у нас в доме никто больше не умирал. Надеюсь, тебе это понятно.