– Ты очень хороший человек, Марла, – сказал он ей вслед.

Не слишком подходящие слова. Марла просто отмахнулась от него, выходя и прикрывая за собой дверь.

Профиль Кайлы четко выделялся на фоне стены. Было ли это только его воображение или она действительно выглядит более мирной и спокойной? Ее грудь тихо поднимается и опускается в такт дыханию, и ее губы… кажется, они стали чуть розовее? Они снова стали похожи на лепестки розы, очень бледной розы… лепестки…

Кайла снова открыла глаза, в них мелькнула растерянность.

Роланд лежал рядом с ней, он спал, полностью одетый. Как странно. И почему в комнате все еще горят свечи? Совершенно очевидно, что сейчас уже глубокая ночь. Какая странная причуда – зря жечь свечи для двух спящих людей.

Состояние неопределенности покинуло ее в то же мгновение, когда она немного двинулась с места. Острая боль в затылке пронзила ее, отозвавшись в позвоночнике.

Роланд всхрапнул во сне.

Она вспомнила залив. Странный залив со скелетами кораблей, с оранжевыми морскими звездами… Чайку, летящую с криком прямо на нее…

Или это она сама кричала? Она попыталась вспомнить дальше, но ничего не приходило на память. Она не знала, что случилось потом. Как она оказалась здесь, в замке, в своей спальне? И почему так ужасно болит голова?

Очень осторожно она подняла руку и дотронулась до того места на голове, которое болело сильнее всего, но наткнулась лишь на повязку. Ее кто-то перевязал. Должно быть, она каким-то образом повредила голову.

Она снова вспомнила ту чайку, ее черные глаза-бусинки, гладкое серо-белое оперение. Чайка вспорхнула прямо перед ней, и она отступила на шаг, а потом…

Роланд повернулся на бок и положил свою тяжелую руку ей на талию. Кайла пригляделась к нему. Он выглядел каким-то взлохмаченным и осунувшимся, даже больным. Кайла заметила темные круги под глазами, чуть более резкие, чем обычно, линии носа и подбородка, более впалые щеки.

Очень медленно Кайла попыталась сесть, выскользнув из-под его руки. Перед глазами все кружилось, и она, закрыв глаза, прислонилась к подушкам, дожидаясь, когда комната наконец встанет на место.

Открыв глаза, Кайла взглянула в сторону окна. Ночь была безлунная, в черном бархатном небе россыпью бриллиантов сверкали звезды. Интересно, как долго она спала?

Соседняя дверь бесшумно отворилась, и в нее просунулась голова Марлы. При виде графини, сидящей на постели и смотрящей прямо на нее, у Марлы от удивления широко раскрылись глаза. Она приблизилась к кровати, поглядывая на Роланда, и положила руку Кайле на лоб.

– Болит голова? – спросила она, а затем кивнула, прежде чем Кайла успела ответить. – Я сейчас вернусь.

Она исчезла за дверью, оставив Кайлу снова наедине со спящим мужем и сотней вопросов, крутящихся в голове.

Роланд положил руку, сжатую в кулак, ей на колени, лоб его прорезали глубокие морщины. Он выглядел очень встревоженным, должно быть, приснился плохой сон. Не думая, что делает, Кайла осторожно провела пальцами по его лбу, разглаживая морщины, пока они совсем не исчезли и выражение его лица вновь не стало спокойным. Его рука медленно разжалась. Кайла осторожно накрыла его ладонь своей, впервые поразившись тому, насколько его рука больше.

Это была рука мужчины, крепкая и мощная, красивой формы, огрубевшая и загорелая от постоянного пребывания на воздухе, рука, принадлежащая человеку, почти не знающему домашней тихой жизни. Но и у нее кожа была не многим лучше. Месяцы, проведенные в скитаниях, сделали ее кожу грубее и такой же загорелой. Такая рука никак не могла принадлежать настоящей леди.

Она вытянула пальцы и приложила их к его пальцам, повторяя изгиб его ладони. Интересно, насколько его пальцы длиннее? И насколько толще его запястье? Проведенное сравнение вполне ее удовлетворило. Хотя ее рука была много меньше, вместе они являли собой изумительную гармонию силы и нежности, изысканности и мощи.

Вернулась Марла. Она вошла в комнату совершенно бесшумно – особенность, которую Кайла уже давно в ней приметила. В руках Марла несла кружку с чем-то горячим – от кружки шел пар. Марла протянула ее Кайле, и та охотно взяла.

– Выпейте, – сказала Марла. – Это ячменный отвар с ивовой корой. Хорошо успокаивает боль.

Горячий напиток был горьким, она медленно потягивала его под пристальным наблюдением Марлы, которая сидела рядом на стуле, как всегда, спокойная и молчаливая.

Обе женщины молчали, потерявшись в своих мыслях, каждая думала о чем-то своем, и в этом молчании было что-то уютное, домашнее. Так молчать могут только друзья и близкие люди. И в этой тишине слышалось только похрапывание Роланда да звук капающего воска, который роняла на пол горящая свеча. Колено Кайлы немного затекло от лежащей на ней тяжелой руки мужа, но Кайла не двигалась, ей нравилось ощущать его рядом, даже спящего.

– Вы видели, кто вас ударил?

Вопрос должен был удивить Кайлу, но отчего-то не удивил. Она медленно покачала головой.

– Нет. Все произошло так быстро, – ее голос вдруг сделался очень тонким и хриплым. Она чуть откашлялась, потом повторила: – Нет.

– Я думаю, что нет. Если судить по ране на голове, вы стояли к нему спиной.

«Или к ней», – подумала отчего-то Кайла, но ничего не сказала.

– Что вы делали у Залива русалок?

– Залив русалок? Так называется та бухта?

Марла кивнула.

– Говорят, что под определенным углом с определенного расстояния скалы там выглядят, как две русалки. Одна из них расчесывает волосы, а другая манит вас рукой. – Она пожала плечами. – Я никогда этого не видела, но слышала, как мужчины жизни готовы были прозакладывать, что видели этих русалок, расчесывающую волосы и манящую рукой. Если корабли подходят сюда к берегу достаточно близко, то поток тянет их на скалы. И с этим ничего нельзя поделать.

Кайла вспоминала эти черные с золотом скалы, пытаясь представить их в форме русалок, но все, что ей приходило на память, это острая рваная линия скал на фоне голубого неба. Ничего, напоминающего по форме женщину или рыбу, реальную или мистическую.

Но память тут же услужливо напомнила о том, что она слышала странные звуки на вершине скалы, призрачные, похожие на эхо женские голоса. Были ли они в действительности? Скорее всего, нет. Возможно, это всего лишь игра ее воображения, или то были голоса тех, кто на нее напал?

– Но все эти корабли, – задумчиво сказала Кайла. – И люди…

– Они почти все были пиратами, – заметила Марла спокойно.

В свете свечей седые прядки в волосах Марлы сверкали, как серебро, вызвав в памяти Кайлы сказку о волшебной серебряной пыли.

– Я никуда не собиралась уезжать, – сказала Кайла. – Я просто взяла лошадь, чтобы немного проехаться верхом. – Она сделал еще несколько глотков чая. – Потом я увидела башню и подошла посмотреть. А потом заметила тропинку, которая вела прямо к самому берегу. Мне захотелось подойти к воде, и я начала спускаться вниз. Там, на берегу, я увидела разбитый корпус корабля и заглянула в него. Внутри было темно. Я увидела… – Кайла нахмурилась, пытаясь вспомнить.

– Морскую звезду, – подсказала тихо Марла.

– Да, и птицу. Чайку. Она вдруг взлетела прямо передо мной. Я отступила на шаг. А потом… – Кайла снова нахмурилась, сосредоточенно глядя в свою чашку с травяным отваром.

– А затем кто-то, возможно даже, там был не один человек, ударил вас по голове, – сухо закончила за нее Марла. – Думаю, они воспользовались одним из старых брусьев или досок, которых там валяется предоста точно. Это означает, что они не готовились заранее, а подняли орудие за несколько минут до того, как на вас напали. По-видимому, просто воспользовались удобным случаем. Возможно, сначала они не собирались вас бить, но что-то заставило их сделать это, кто знает?

Марла откинулась на спинку кресла и продолжала задумчиво, словно рассуждая сама с собой:

– Этот кто-то, видимо, бросил вас прямо в воду, где вы плавали совсем недолго, как я понимаю. Если бы вы пробыли в воде чуть дольше, и даже я, – она осуждающе покачала головой, – не смогла бы вернуть вас к жизни.