Юноша стоял неподвижно, пока сухие как пергамент пальцы ощупывали его лицо. Он обратил внимание на то, что ни хозяином, ни Серегилом никакие имена названы не были.

Старик тоненько захихикал:

— Без бороды, но не девушка. Входите, входите, вы оба. Располагайтесь у огня, пока я приготовлю вам чего-нибудь поесть. Здесь все так же, как и было, господин.

Маленький домик состоял из единственной довольно просторной комнаты. В углу виднелась лестница, ведущая на чердак. Помещение оказалось опрятным, хотя и бедным; немногочисленные пожитки старика были разложены по полкам вдоль стен.

Серегил и Алек с радостью воспользовались возможностью согреться у весело горящего в очаге огня, пока хозяин с привычной ловкостью расставлял на чисто выскобленном деревянном столе хлеб, горшок с супом и миску с крутыми яйцами.

Серегил с жадностью набросился на еду, потом отправился на чердак. Когда он спустился оттуда, на нем была вышитая туника барда и полосатые рейтузы, а через плечо висела дорожная арфа из темного дерева, украшенная серебряными накладками. И он снова умылся, заметил Алек с некоторым изумлением. Ему еще никогда не случалось встречать человека, который придавал бы такое значение омовениям.

— Ну и как, узнаешь ты меня, мальчик? — спросил Серегил высокомерным, несколько гнусавым голосом, отвешивая Алеку изысканный поклон.

— Клянусь Создателем, ты и на самом деле Арен Виндовер!

— Вот видишь! Ты помнил не лицо Арена, а его вычурные манеры, щегольскую одежду, манерную речь. Поверь, я делаю все это не зря. Если отвлечься от того обстоятельства, что физически я и Арен одно и то же, мы с ним совсем не похожи.

Из угла рядом с очагом донеслось тихое хихиканье хозяина.

— Что же касается того, как должен выглядеть ты, — продолжал Серегил, — я приготовил для тебя кое-какую одежду там, на чердаке. Первым делом вымойся, а потом мы посмотрим, что можно сделать с твоими волосами. Арен никогда не потерпит, чтобы его подмастерье выглядел таким неряхой.

Чердак, как и комната внизу, был почти пуст. Там оказались только кровать, умывальник и сундук для одежды. При тусклом свете сальной свечи в пыльном подсвечнике Алек разглядел, что на стене над кроватью висит меч в потертых ножнах, потемневших от времени. На постели оказались разложены шерстяная туника, новый плащ, штаны из мягкой замши и пояс с кинжалом в ножнах и кошельком. Заглянув в него, Алек обнаружил десять серебряных пенни. К изголовью кровати были прислонены высокие кожаные сапоги. Все вещи были чистыми, но не новыми — без сомнения, собственная одежда Серегила.

«Как мне повезло, что мы с ним почти одного роста», — подумал Алек, внимательно разглядывая сапоги. Как он и ожидал, в голенище левого сапога оказался кармашек для ножа. Юноша спрятал туда свою скаланскую монету и пять пенни — всегда полезная предосторожность на случай встречи с воришкой-карманником. Еще отец учил Алека: попадая в город, никогда не хранить все деньги в одном месте.

До него донеслись звуки арфы, на которой что-то наигрывал Серегил. Потом Алек уловил отрывки знакомых мелодий. «Он играет так же хорошо, как и поет», — подумал Алек, гадая, какие еще таланты он обнаружит в своем спутнике. Между аккордами, однако, он неожиданно услышал обрывки тихого разговора. После секундного колебания юноша подкрался к люку, ведущему на чердак, и прислушался. Оба собеседника говорили очень тихо, и Алек мог уловить только отдельные фразы.

— …несколько дней назад. Они выглядят достаточно миролюбивыми, но тогда почему их так много? — прозвучал шепот слепого.

« — Без сомнения… — Разобрать слова Серегила было труднее. — Думаю, вместе с мэром.

— Верно. Называет себя Боранеусом и утверждает, что Верховный Владыка послал его по торговым делам.

«Верховный Владыка?» — подумал Алек. Где-то он этот титул уже слышал. И разве Серегил не намекал, что послан на север, чтобы разузнать о происках пленимарцев? Затаив дыхание, Алек подобрался еще ближе к люку, стараясь не пропустить ни слова.

— Она его узнала? — спрашивал Серегил.

— …Прошлым вечером… Темноволосый, красивый… Шрам от сабельного удара…

— …Какой глаз?

— Она говорила, левый.

— Пальчики Иллиора! Мардус! — Серегил казался настолько пораженным, что на мгновение забыл об осторожности. Старик пробормотал что-то в ответ, и Серегил ответил ему: — Нет, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы ему не удалось… Нет демона ужаснее…

На секунду оба умолкли, потом Серегил крикнул:

— Алек! Ты там не уснул?

Алек быстро свернул свою старую одежду, подождал, пока предательский румянец сбежит с его лица, и спустился с чердака.

Взгляд, которым его встретил Серегил, выражал только нетерпение, но юноше показалось, что тот не спускал с него глаз, пока Алек собирался в дорогу.

Серегил сунул арфу под мышку и подошел к хозяину, чтобы попрощаться.

— Пусть в сумерки тебе улыбнется удача, — шепнул старик, пожимая ему руку.

— Тебе тоже.

Вольд — самый крупный торговый город в северных землях — своим процветанием был обязан Золотому пути, бурному потоку, носящему название Галлистром, и крошечному желтому цветочку.

Золотой путь начинался у подножия Железных гор: там находились рудники, в которых драгоценный металл добывали с незапамятных времен. Потом в Керри из руды выплавляли золото, отливали большие плоские круглые слитки и зашивали их в огромные тюки, набитые шерстью. Шерсть овец местной породы, отличавшаяся особой мягкостью и тонкостью, тоже служила источником богатства для местных жителей. Однако все-таки основной целью ее упаковки вместе с золотыми слитками была защита драгоценного металла:

дорога изобиловала опасностями, и главной опасностью были разбойники. Каждый тюк весил столько же, сколько два взрослых мужчины, и украсть его было нелегко. К тому же благодаря набитой внутрь шерсти такой тюк не шел ко дну, даже если падал в воду одной из многочисленных рек и речек, пересекавших Золотой путь. Тюки везли на запряженных быками повозках, а потом в Боерсби перегружали на баржи, и могучая река Фолсвейн несла их в Нанту — порт на побережье Майсены.

Пустынные земли между Керри и Боерсби купцы пересекали, объединившись в большие караваны, охраняемые наемными солдатами. Последним безопасным пристанищем между Черным озером и Боерсби был Вольд, стоящий на берегу Галлистрома.

В отличие от спокойного Бритуина Галлистром обладал стремительным течением, был глубок и широк. Начинаясь в Железных горах, он пересекал Озерный лес, и единственной относительно безопасной переправой служил когда-то паром при впадении реки в Черное озеро. Пока повозки ждали на берегу, они становились легкой добычей бандитов, да и сам паром в весенний паводок нередко переворачивался, и драгоценный груз, люди и быки гибли в бурных водах.

Потом на месте паромной переправы построили широкий каменный мост, и маленькое поселение на берегу превратилось сначала в деревню, а вскоре и в город: окрестности оказались богаты растениями, дававшими прекрасные красители. От одного из них — крошечного желтого вольда — город и получил свое название. Из цветков вольда с добавлением других росших между Черным озером и Озерным лесом трав люди научились получать краски всех цветов радуги — гораздо лучшие, чем все, что производилось на юге. Красильщики, ткачи, сукновалы поселились в Вольде, потому что спрос на шерстяные ткани из здешних мест рос с каждым годом Рулоны мягких ярких вольдских сукон ценились на юге почти так же, как и золотые слитки. Ко времени, когда Алек впервые попал в Вольд, это был процветающий центр ремесел, город, контролирующий мост через Галлистром, окруженный надежными деревянными стенами.

Солнце коснулось горизонта, когда Серегил и Алек приблизились к воротам в стене, выходящим на берег озера. По водной глади скользили рыбачьи суденышки под разноцветными парусами, спешившие укрыться в городе на ночь.

— Вроде бы еще рано, чтобы ворота оказались заперты, — пробормотал Серегил, натягивая поводья. — Сколько раз я ни бывал здесь раньше, всегда они оставались открыты еще долго после захода солнца.