— Твое предложение?

— У меня есть мысль пойти ва-банк с этим ростовщиком. Для начала. Выяснить его возможные связи с той компанией. А в том, что они имеются, я не сомневаюсь. Но, с другой стороны, это — чревато. Думаю, Юрка уже мог бы начать колебать почву у них под ногами. Ну, чтобы они потеряли контроль, понимаешь? А для этого с нашей стороны должна быть обеспечена абсолютная безопасность семьи Краснова.

— Я понял тебя. У Юрки завтра последний день в суде, после чего он свободен. Сказал, что выедет на машине, подумай, где ему остановиться. А я вам нужен?

— Понимаешь, какое дело? Я буду бегать, Юрка — с достоинством передвигаться, а Катя, хоть и взаперти вместе с сыном, но остается фактически очень удобным объектом для шантажа. И они, я чую, не преминут воспользоваться предоставленным случаем. Тут еще и соседей надо проверять, похоже, из той же команды. А телохранителя у меня тут нету. Что прикажешь делать?

— Значит, и мне надо? — недовольным тоном сказал Турецкий, но Филипп вмиг разгадал тайну интонации — определенно, Алька там, рядом, и внимательно вслушивается в их разговор. Ну, Саня!

— Придется, Сан Борисыч, как ни жаль мне отрывать тебя от важнейших государственных забот. Один я просто не справлюсь. Да, кстати, а приехать ты можешь вместе с Юркой, то есть вполне официально, якобы в качестве физической защиты. И с транспортом, как я понимаю, Катя нам не откажет, это чтоб не гнать из Москвы две машины. — Он посмотрел на женщину, и та усиленно закивала, понимая, что речь идет в первую очередь о безопасности ее и сына. — Говорит, без вопросов. И еще… Знаешь, я сейчас передумал. На всякий случай финансовый договор я оставляю у Кати. Она снова спрячет документы в том же месте. День у меня сегодня будет долгий, и таскать их с собой я не хочу, все равно мне и читать-то некогда. Наконец, последнее, запиши адрес: Лесная, семнадцать. Хозяйку зовут Фросей, у нее в бывшем коровнике — моя сумка. Это — тоже на всякий случай. Все, действуйте, ребятки…

Филипп усмехнулся и отключил мобильник. Лицо Кати, как ему показалось, немного разгладилось, исчезли сосредоточенные морщинки со лба, словно прояснился взгляд синих глаз, — женщина будто похорошела. Оно и понятно: почувствовала надежную защиту, реальную возможность которой ей подсказала слегка небрежная уверенность московского сыщика.

— А этот… — она запнулась, не зная, как сказать, — ваш товарищ, он — кто?

— Сейчас исполняет обязанности директора агентства. Александр Борисович Турецкий. В недавнем прошлом, до ранения, был первым помощником генерального прокурора России, государственный советник юстиции, ну, генерал в вашем понимании.

— И он… что? — она будто испугалась.

— Да ничего, — хмыкнул Филя. — Очень опытный следователь, сыщик, надежный товарищ… Чего еще? Вот и посмотрит, чтоб вам никакая опасность не угрожала. Это к нему Вера-то ваша и пришла за помощью. От своей подруги узнала о нашем агентстве. Ну, а Турецкий выслушал и говорит: давай, выручать надо «прекрасную вдову»…

Филя рассмеялся, но сразу смолк, заметив, что после ею слов женщина сконфузилась, почувствовала себя неловко от его шутки. Надо же, черт дернул!..

— Извините, Катя, я не хотел вас обидеть, просто нечаянно сорвалось с языка. Мы — сыщики — народ простой, стрелять, как правило, не любим и достаем оружие только тогда, когда уже другого выхода нет. Поэтому с приездом Сан Борисыча считайте себя в полной безопасности. А эти бумаги, — он достал сложенные документы из-за пазухи, — положите обратно, на то же место. Отдадите их Турецкому или адвокату Гордееву. Можете не волноваться, мы все — друзья и коллеги. А к вам в дом я, наверное, больше не наведаюсь, разве что в исключительном случае. И еще. Если вы ни от кого не ждете звонков, трубку городского аппарата не снимайте и двери, пожалуй, тоже никому не отворяйте, даже по предъявлению милицейского удостоверения. Отвечайте, что так вам приказано посетившим вас ночью подполковником, ясно? Ну, а через дверь можете рассказать им о его ночном посещении. Добавьте, что к вам с минуты на минуту должен прибыть адвокат из Москвы, вот пусть с ним и беседуют, если им так не терпится. А дом штурмовать они не рискнут, слишком опасно для них. Но будут уговаривать, потом угрожать, пообещают ОМОН вызвать и взломать дверь, — не обращайте внимания. Нет, и только через адвоката.

Катя растерянно кивала. Очень симпатичная все-таки женщина, — даже в горе своем. Ладно, утешители найдутся…

— Ну, вот и все, а я побегу дальше. И самое последнее: запишите мне номер вашего мобильника, а также моего — для себя, и в случае любой «непонятен», неясности там или конкретной опасности звоните немедленно. Эти аппараты они еще не прослушивают, так я думаю, но разговаривайте все же негромко и из кухни. — И уже покидая дом, словно вспомнил: — Да, извините, не очень приятно спрашивать вас, но мне надо знать, когда, какого числа и в какое время дня или ночи погиб ваш супруг? И когда сообщили об этом вам?

Катя понурилась.

— Мне сказали, что вчера… Ну да, это было девятого числа позапрошлого месяца, значит, в июне. Нашли в машине в середине дня, а мне позвонили, чтоб приехала на место… вечером только. Поздно. Это было ужасно…

Катя передернула плечами, словно в ознобе, и Агеев прекрасно понимал ее, но… Что теперь делать? Только устанавливать истину. Возможно, по часам…

До рыбалки время еще оставалось. Филя, как человек неместный и с обычаями здешними незнакомый, вчера четко заявил, что раньше девяти на речку не пойдет и не будите. Сергуня понял правильно, хоть и нетрезв уже был: глаза хозяйки выдавали ее не такое уж и тайное желание. А что ж, дело житейское. Но до девяти, понимал Филя, он должен появиться дома: пробежка, зарядка — ну, как обычно, если мужчина хочет прилично выглядеть в постели. Уж Фрося-то должна понять и оценить. А ее удовлетворенного утреннего вида будет вполне достаточно для любопытного Сергуни, от которого кругами и пойдут слухи.

Выбравшись теми же путями из дома Красновых, Филипп решил, по возможности, хотя бы. внешне осмотреть оба соседские дома. И с этой целью немного «повисел» на заборах, разглядывая строения и территории участков. Одну видеокамеру он обнаружил скоро — на доме слева, у родственников Крохалева, надо понимать. Камера была стандартная, какие употребляются обычно для контроля над территориями вокруг офисов, объектов питания и развлечений. Установлена она была над входом в дом, но, очевидно, длиннофокусный объектив ее был направлен четко в сторону дома Красновых. Вот и способ слежения.

Еще во дворе этого дома Филя увидел две машины: серебристого «японца», скорее всего «тойоту», судя по знакомым очертаниям корпуса, — похожая была в агентстве для срочной необходимости, и зеленые «Жигули» с затемненными окнами — пятой либо седьмой модели. Хорошо бы взглянуть, кто в них ездит… Но это — позже, когда время будет.

Как ни разглядывал Филя дом справа, никаких явных следов наблюдения не обнаружил. Вероятно, люди, занимавшиеся отслеживанием соседей, ограничились одной камерой. Да и, рассуждая логически, они были правы по-своему: ну какие тут, в глухой провинции, шпионские страсти?! Наверняка обыкновенная грызня хищников за обладание жирным куском мяса. На своем, провинциальном, лесном уровне.

В принципе Филя начинал уже догадываться — просто, исходя из личного опыта предыдущих расследований, что в этом новом преступлении особо правых-то и не найдется, все облапошивают друг друга, убирая с дороги любые препятствия. Так что и само понятие «справедливость» будет в данном случае выглядеть несколько расплывчато. Нет, убийство, конечно, оправдать нельзя, но по статье «мошенничество» наверняка можно было бы привлечь всех без исключения участников здешнего «лохотрона». А вот женщин жалко, особенно красивых, и их детей, в остальном же — ничего необычного, нормальный разбойный капитализм в начальной стадии своего развития. Читай Маркса. Которого давно уже никто не читает, считая для себя вредным, но зато все основополагающие законы развития этой формации изучает и постигает на своей собственной, битой-перебитой шее. Вполне в духе времени…