Фрэнк Жордан опять резко толкнул меня в грудь, я пролетела через всю комнату и ударилась о стену. Все повторилось! Как и в первый раз эта сволочь закрыла дверь на ключ, однако забыла положить ключ в карман. Было еще одно отличие от предыдущей сцены: в глазах брюнета стоял испуг. Руки Фрэнка делали мелкие суетливые движения, ноги дрожали. Мой сосед явно был в панике.

— Спрячьте меня, Мэвис, — сказал он придушенным голосом.

Я поднялась, стала растирать поясницу и то, что пониже, не делая разницы между старыми и новыми синяками.

— Почему я должна вас прятать?

— Так надо! Ну придумайте же что-нибудь!

Он грязно выругался. Глаза его метались по моей комнате в поисках укромного местечка.

— Катись отсюда! — крикнула я, взбешенная до крайности.

— Тише! — зашипел Фрэнк. — Они услышат, и тогда...

— Кто «они»?

— Они в моем номере. Я хотел войти и уже почти вставил ключ в замок, когда понял, что они там. Потому и вернулся!

Брюнет отклеился от двери и стал надвигаться на меня. Я заметила капельки пота, блестевшие на его израненном лбу.

— Они, наверное, поняли, что я их подслушивал... Да, это так. Иначе почему они в моем номере?

Фрэнк говорил, как в бреду.

— Но это значит, что они видели не только микрофон, но и вас, моя дорогая. Значит... Они могут подумать, что мы — сообщники. И придут сюда. Спрячьте меня, Мэвис. Это и вас спасет от многих неприятностей.

— Что за бред вы несете! Какие неприятности? Если кто-то и видел, как я на балконе дышала воздухом, то это ничего не значит. А если постучит в дверь, то я просто-напросто не открою.

— Они умеют проходить сквозь стены!

— Тогда я позвоню портье.

В этот момент раздался стук в дверь.

— Да спрячьте же меня наконец! — затрясся Фрэнк.

— Я же сказала: вообще не буду открывать, — зашептала я в ответ.

Фрэнк метнулся к балконной двери, отпер ее и скрылся за занавеской.

В дверь постучали настойчивее. Я подошла и громко спросила:

— Кто смеет будить меня?

— Портье.

Голос за дверью был мягкий, спокойный и даже, как мне показалось, интеллигентный.

— Синьорина, тысячу извинений. Откройте, пожалуйста. Это очень важно.

— Ну, разумеется, я не могла не открыть такому милому человеку. Сумасшедшего Фрэнка все равно не было в номере, да он мне порядком надоел со своими бредовыми предположениями и манией преследования.

Как ни странно, вместо портье я увидела... Ну, такую парочку называют не иначе, как Пат и Паташон. Высокий, как жердь, итальяшка, а с ним — маленький коротышка. Коротышка держал острый нож и смотрел на меня весьма заинтересованно.

Только я раскрыла рот, чтобы заорать, как мнимый портье приставил нож к моему горлу.

— Тихо, бамбина[2], — сказал он вежливым убаюкивающим голосом. — Я разрешаю тебе только дышать. Дышать, но не разговаривать. Поняла?

Я осторожно кивнула, боясь, что этот сукин сын надавит сильнее и нож окажется в моем горле на месте языка.

Я попятилась. Непрошеные гости вошли в номер. Высокий быстро осмотрел комнату и запер дверь на ключ. Потом он заглянул в туалет и в ванную. Коротышка по-прежнему держал свой нож у моего горла. Коротышка был совсем не похож на итальянца: выцветшие соломенные волосы, голубые глаза... Его напарник, вот тот, действительно, выглядел настоящим римлянином: черные кудри, волевой подбородок...

Пат и Паташон обменялись репликами.

— Его нет?

— Нет, Марти.

Марти — так звали коротышку.

Чернявый глянул в сторону балконной двери и задумчиво сказал:

— А ведь здесь общий балкон... — Он сунул руку во внутренний карман пиджака и достал пистолет. — Надо посмотреть...

Наверное, я дернулась, потому что Марти ласково погладил меня по руке.

— Не надо волноваться, бамбина. Это не твоя проблема.

Дылда издал смешок, медленно открыл балконную дверь, выглянул наружу и скрылся за занавеской. Я ожидала чего-то потрясающего, но было тихо. Через несколько минут мерзавец с пистолетом показался в номере. На его лице было написано разочарование.

— И тут нет. К себе он не возвращался, я проверил.

— Неужели мы ошиблись? — Марти озадаченно посмотрел на меня. — Слушай, цыпочка, а что ты делала на балконе пятнадцать минут назад?

Он немного ослабил давление ножа, чтобы я могла ответить.

— Я... вышла... проветриться...

— Всего лишь? — Марти картинно округлил глаза, давая понять, что не верит мне ни на йоту.

Голубые поросячьи глазки ощупали мою фигуру, задержались на груди и бедрах. У меня появилось такое чувство, что Марти искал повод разделаться со мной. И, не обнаружив, тяжело вздохнул:

— Туристка?

— Да. Но мой отпуск окончательно испорчен. Как только вы отпустите меня, я закажу билет на самолет и завтра первым же рейсом покину этот дурацкий город, где меня щиплют, пихают, врываются в апартаменты и угрожают ножом всякие...

Дальше развивать свою мысль я не стала, потому что кончик ножа слегка углубился в кожу. Впрочем, Марти все понял.

— Бамбина, ты можешь отдыхать столько, сколько захочешь. Нас ты просто не видела. Нас тут не было Ясно? Можешь гулять вокруг Колизея, сманивать мальчиков на виа Венето, но если ты хоть одной живой душе расскажешь, какой сон приснился тебе этой ночью, то твою голову — отдельно от тела — найдут в канале.

В ответ я захлопала ресницами, давая понять, что считаю пересказ снов дурной привычкой.

— Вот и хорошо.

Нож исчез так стремительно, словно Марти был фокусником. Я смогла, наконец, вздохнуть полной грудью.

— Идем, Тино, — Марти махнул рукой напарнику.

Тино щелкнул замком, и Пат и Паташон покинули мой номер. Я бросилась к двери и мгновенно заперла ее. Потом помчалась на балкончик. Фрэнка Жордана там не было. Что за чудеса! Я подошла к перилам и посмотрела вниз. На площади не валялось ни одного мертвеца. Там вообще никого не было.

Может, Фрэнк вознесся на небо? Я глянула вверх и вдруг услышала странный голос. Это говорил Фрэнк, но как-то неестественно скрипуче:

— Дура, убери этот чертов каблук!

Я машинально взглянула на свои руки: нет, я не держала туфельку и уж тем более никого не била ею.

— Фрэнк, где вы?

— Да тут я! Тут!

Я осмотрелась. Никого. Но дух Фрэнка Жордана продолжал вещать:

— Мэвис, если вы... не уберете свою ногу...

Только теперь я поняла, что голос идет не сверху, а снизу.

— Я вот-вот сорвусь... И вы будете виновны в моей смерти!

Я глянула на свои ноги и ахнула: я увидела побелевшие костяшки пальцев, мертвой хваткой вцепившиеся в край балконной плиты, причем на одной руке Фрэнка стояла моя нога. Как это я раньше не почувствовала, что пол здесь неровный?! Я тут же убрала ногу и услышала, как Фрэнк облегченно вздохнул. В следующее мгновение он собрался с силами, подтянулся и перемахнул через перила. Упав на балкон, несчастный долго не мог встать, тяжело дышал и растирал руки.

— Как вы меня напугали! — Я перевела дух. — Вы действительно могли разбиться! Неужели вы все время висели на руках, пока эти мерзавцы шарили в моем номере?

— Висел... А что мне оставалось делать? Парни из Центральной бригады не церемонятся. Я заглянул в их тайны, а это — верная смерть.

Центральная бригада... Ах, вот оно что! Гнездо международных наемных убийц, банда подонков, профсоюз киллеров!

— Фрэнк! Я догадываюсь, кто вы!

— Кто? — спросил он равнодушно и начал подниматься.

— Вы — секретный агент ЦРУ! Я не ошиблась?

Перемахнув через ажурную решеточку, мы легко проникли в номер Фрэнка.

Гангстеров, как я поняла, вещи Фрэнка не интересовали, поэтому в номере Жордана не было ничего ни перевернуто, ни разбито, ни вспорото. Фрэнк бегло оглядел свою комнату и тут же принялся готовить выпивку.

Сидя в кресле, я смотрела, как он это делает, и подпрыгивала от возбуждения. Не каждый день девушка встречает за границей своего соотечественника — секретного агента! Тем более — с такой романтической внешностью. Я должна ему помочь — ну просто из патриотических соображений, а внешность агента тут ни при чем. ЦРУ вряд ли станет возражать, если Мэвис Зейдлиц немного поработает на него, а вот то, что у Мэвис Зейдлиц на самом деле есть еще и личный интерес к агенту, это ЦРУ не касается. Правда, Фрэнк не утверждал, что имеет причастность к этому ведомству...