— Вот и решили. Мне тоже сегодня хочется просто полежать.

— Так, стоп. Тут важный уточняющий вопрос появился, — Даша решила, что основное она уже сказала, а значит — можно идти дальше. — То есть алкоголь на тебя влияет как анафродизиак?

— Что? Я таких слов не знаю. Это когда на секс тянет?

— На секс тянет, когда афродизиаков наелся. А анафро — это наоборот. Либидо подавляется.

— О господи, еще и либидо. Как на лекции по психологии побывал. Не переживай, все нормально с моим либидо и потенцией. Просто устал.

— Ладно. Спокойной ночи.

— Даш, меня на этих выходных не будет, — Ник собирал свои вещи в рюкзак. Иногда он оставлял у девушки в квартире непозволительно много.

— Да? Э, ну хорошо, — блондинка стояла в кухонной зоне и мешала в кастрюле овсяную кашу. Утро среды протекало по обычному графику, поэтому расположение духа у девушки было хорошее.

— И ты даже не поинтересуешься, почему? — Ник вопросительно поднял бровь.

— Ну вряд ли же к проституткам.

— Действительно, — парень равнодушно пожал плечами, принимая шутку девушки. Но на самом деле в глубине души напрягся. Так было у родителей по маминым словам. Абсолютное равнодушие к действиям партнера привело к тому, что его биологический отец умотал от них на все четыре стороны. Ладно, у них с Дашей по крайней мере нет детей.

Да и вообще за два месяца отношений все получалось достаточно гладко у них. Возможно, это было из-за совместного спокойствия. Оно будто бы перетекало из одного человека в другого. Когда Даша была недовольна и пыталась высказывать свое мнение на повышенных тонах, его флегматичности позавидовал бы даже буддистский удав. А когда ему хотелось поговорить эмоционально, Дарья Александровна включала свой рабочий режим и стрессоустойчивость напополам с бесстрастием.

— Ну и куда ты на самом деле собрался? — спросила девушка, когда они уже по лестнице спускались на улицу.

— Домой к родителям. Давно уже у них не был.

— А, точно. В Одессу? — уточнила, силясь вспомнить, что говорил Ник о своей родине.

— Почти. За Одессой еще пятнадцать километров.

— Угу, ну тогда… встретимся через неделю? — Даша не своевольно вспомнила их первое прощание вот также — около подъезда.

— Да, я приеду в понедельник вечером.

— Хорошо. Тебя подвезти? — по традиции кивнула на машину. Но Коля только мотнул отрицательно головой. Все как обычно. Она предлагает. Он отказывается. Классика их утренних отношений. Ник поцеловал ее в щеку и, поправив на плече рюкзак, пошел в сторону метро. Даша посмотрела вслед удаляющейся фигуре и уселась в своего японца.

Ник закинул на верхнюю полку свой рюкзак. Туда же отправилась и легкая ветровка, которая для конца ноября была слишком уж опрометчивым вариантом. Но он ехал на юг, там всегда тепло. Ну, почти. Привычными движениями парень скинул кроссовки, уже по привычке, которую приобрел у Дашки, выровнял их по линеечке. А после одним движением запрыгнул на верхнюю полку.

У него впереди десять часов езды в поезде. Возможно, именно это иногда было основным останавливающим его фактором. Хотя чего уж врать самому себе, всю осень он не ездил домой из-за появившейся в его жизни бизнес-вумен. Дарья Александровна Соловьева почему-то очень быстро вошла в его привычный быт и даже там обосновалась. Возможно, даже сама об этом не подозревала.

И Ник так бы и продолжал общаться с родителями через телефон, если бы у мамы не начались предположения одно лучше другого. Например, то, что ее сын алкоголик. Или он набил татуировку и боится ехать домой. Почему ему нужно бояться, сам Коля не знал. Но решил от греха подальше всё-таки навестить родственников и успокоить их своим внешним видом.

Наконец старый вагон плацкарта дернулся, сделал несколько контрольных качков вперёд-назад и вполне плавно покатился. Ник привык ездить в поездах. На первом курсе это было своеобразным ритуалом, когда ты чувствуешь себя взрослым, самостоятельным.

А сегодня почему-то вовсе не хотелось ехать. Настроение было, видимо, не для поезда. Поэтому парень просто смотрел в исцарапанную над ним поверхность третьей полки. Что ж, ночной экспресс тем и хорош: все спят, остановок почти нет. Спокойно можно ехать и думать.

Хотя почему не для поезда? Для него, родимого, и придумана такая душевная пропасть. Коля вставил в уши обычные капельки и включил музыку. Определенно под голос Тилля Линдеманна ехать было удобнее.

А думал парень о том, как его жизнь дошла до Соловьевой. И почему вообще так грустно от ее реакции. Она, кажется, вообще не расстроилась его отъезду и восприняла его как-то равнодушно.

Ник даже рассердился сам на себя. Какого черта он ноет? Сам ведь не замечен за ревностью. Да и считал ее совсем уж лишней в отношениях. Но какая-то неизвестная моль съедала его изнутри. Коля бы подумал, что это от неуверенности — Лизка часто рассказывает о чем-то подобном, когда они встречаются на переменах после ее пар по очередному ввиду психологии. Но слишком уже все было запутано.

Получается, что он хотел от Даши ревности, которую сам же и не принимал. Бред или экзистенциальный кризис, Коля не знал. За три часа раздумья понял только то, что ему важно увидеть хоть какую-то реакцию от Соловьевой на себя. Необычное поведение, когда он приходит или уходит. А именно реакцию, которая смогла бы подтвердить хоть какие-то чувства. Черт! Еще и чувства ему тут понадобились.

Коля решил плюнуть на все и просто плыть по течению. Потому что его состояние, словно он на ромашке гадать уселся, порядком самого выводило. Так недалеко и до похода к психиатру. Эти внутренние разговоры ни о чем и становятся первым звоночком шизофрении. Оставшийся путь до Одессы Ник благополучно спал. А уже утром было не до размышлений о Дарье Александровне.

Каринка — младшая сестра — скакала вокруг него на перроне, а дядя Юра просто пожал руку и улыбнулся. Здесь и морской воздух тебе, и знакомые звуки туристического города, который даже в ноябре не мог избавиться от потока иногородних. В старенькой машине отчима он чувствовал себя уютно. Действительно зря он домой так долго не наведывался — здесь все родное и привычное.

Мать за последние три месяца никак не изменилась. С порога кинулась к своему взрослому ребенку, причитая:

— Ты посмотри на него! Что за куртка? Курам на смех! Заиндевел весь.

— Мам, я тоже рад тебя видеть, — Ник приобнял хрупкую женщину. — И я даже не замерз, не то, что инеем покрылся.

— У нас обещают морозы через неделю!

— Не волнуйся, я на три дня. До морозов не доживу, — усмехнулся и прошел в глубину дома, скидывая рюкзак на полу коридора.

— Вот ты, Колька! Мать своими шутками доведешь, — Ирина Сергеевна прошла на кухню, отключая вытяжку. — Ты завтракать будешь? С дороги же совсем голодный.

— Буду, только переоденусь.

— Кстати, раздевайся до трусов и иди сюда, — голос матери Ник услышал уже, когда был в комнате по пояс раздет.

— Зачем?

— Будем проверять на наличие татуировок.

— Мам! — Коля рассмеялся. Но никак не ожидал, что семья так серьезно настроена на разглядывание его тела.

— Ладно, стесняешься меня… Ладно. Юра! Сходи ты!..

Коля до последнего надеялся, что это приколы от сумасшедших родственников. Пока в его комнату действительно не завалился отчим.

— Дядь Юр, ну ты-то хоть, — попытался его вразумить Ник.

— Да не собираюсь я тебя разглядывать, главное — рукав не забивай. А то бабушка Сара не так поймет, — отчим уселся на быльцу дивана и все же посмотрел на пасынка. Понимающе улыбнулся: — Девушка появилась?

— Что?

— Засос, — кивнул на несколько пятнышек.

— Вот же черт.

— Водолазку надень да и все.

Коля напрочь забыл о том ряде синяков, которые красовались от шеи до предплечья, идя чуть неровным строем. Кому-то просто в постели хотелось снова покомандовать. Дядя Юра вышел через пару минут, когда парень уже натягивал единственную водолазку в его домашнем гардеробе. На кухню Ник вошел ровно в тот момент, когда отчим заканчивал свой доклад об отсутствии татуировок. Усмехнулся и заметил легкое подмигивание от мужчины.