— Можно просто Илья.

Девушка только в слегка вопросительном жесте подняла брови. Но тут же, не дожидаясь ответа и все равно не переходя с полного обращения на отдельное имя, продолжила:

— Предлагаю в понедельник встретиться и обсудить все моменты относительно работы.

— Полностью поддерживаю. А если мы с вами завтра встретимся и обсудим не то, что касается работы? — с легкой обворожительной улыбкой, которая делала лицо мужчины приятным, произнес Илья.

— И что же вы хотите обсуждать? — Даша точно не пыталась флиртовать. Ее голос с тонкими, но стальными прутьями делового тона говорил об этом краше любых слов.

— Допустим, то, что вы любите по утрам на завтрак, — продолжал стоять на своем будущее непосредственное начальство.

— Хм. Предложение весьма интересное. И, честно сказать, я не знаю, что вам и ответить. Если это якобы прозрачный намек на совместную ночевку, то у меня есть молодой человек. А если вы, как будущий руководитель, хотите в понедельник всех угостить утром, то я люблю ореховые круассаны.

— Дарья, а вы очень прямолинейная девушка, — усмехнулся Илья. — Тогда ни на что не претендую. Охрана, отмена. Но идея с завтраком для всех сотрудников мне понравилась.

— Я рада, что могла быть полезной.

— Тогда давайте в понедельник минут на двадцать раньше встретимся в офисе. Вы расскажете, познакомите меня со всем. А после уже будем работать.

— Без проблем, — Дарья Александровна с максимально сдержанной — на тонкой грани равнодушия и вежливости — улыбнулась и кивнула.

Илья Дмитриевич еще немного постоял рядом с ней, пытаясь завести хоть какой-то разговор. Но девушка уже настолько была измотана сначала работой, а потом — салоном и постоянным ровным держанием спины. Это утомляло, когда хотелось завалиться в ванну с бокалом белого полусладкого. Точно сейчас ей не хотелось быть среди этого напыщенного царства павлинов. Или даже фазанов.

Лучше бы сейчас поваляться с Колькой, включить его любимое стендап-шоу и слушать его мерное дыхание, которое иногда прерывалась смешками и трясущейся грудью от едва сдерживаемых эмоций. Дарья взяла с подноса мимо спешащего официанта бокал с шампанским. У нее в принципе не было привычки пить что-то, что она сама не проконтролировала в открытии и наливании. Но здесь вряд ли на корпоративе их огромной компании чего-то можно опасаться в таком ключе.

Поэтому девушка пригубила из бокала. Почему-то Коля прочно втиснулся в ее жизнь. Тогда, когда он спрашивал, уходить ли ему, стало как-то не по себе. Он был отличным парнем во всех смыслах. Не предъявлял никогда и ничего. Был спокойным. Был уверенным в себе. Даже поддерживал, когда по субботам встречал ее около подъезда с коробками пиццы и самым вкусным домашним вареньем.

— Мне мама прислала, — в первый раз, когда он принес банку смородинового варенья, Даша удивленно сопровождала взглядом и банку, и самого Ника. — Ну, ты плохо себя чувствуешь. А тут витаминов много. И мама у меня очень вкусно его готовит. Я могу литрами есть. Правда, и смородину летом меня заставляют рвать…

Коля зачем-то говорил и говорил. По факту, ничего не значащие слова. Но Даше стало тепло на груди. Может, из-за того, что в детстве они ездили на дачу к бабушке и дедушке под Киевом? И она летом обрывала всю клубнику на грядке, чтобы полакомиться своим любимым повидлом?..

С Колей почему-то просыпались чувства из детства, из юности. Все они были теплыми и будто бы даже мягкими. Как вечер все у той же бабушки, когда летом в сумерках сидишь на лавке за двором и смотришь на закат. Такие вечера ведь тоже мягкие. А сейчас бабушки с дедушкой не стало, дачу продали, а родители развелись. Детская сказка пропала, оставив после себя симулякр. Кажется, так называют реальность без реальности.

А сейчас получается, что Коля возобновляет все это? Вытягивает ее внутреннего ребенка на свет? Даша снова посмотрела на окружение. Это явно не те люди, которые делают ее счастливее… Поэтому выбор очевиден. Пока она сама не передумала, вызвала такси, поменяла лодочки на ботильоны и поехала за шаурмой. Вот так будет правильно, да.

— Ну, что? Может, уже домой, — Ник повернулся к девушке и поправил ей лацканы шубы. — Мне кажется, что ты уже замерзла. Знаешь, как моя мама говорит, — заиндевела.

— Ну ты можешь меня отогреть, — Даша улыбнулась, но все же немного поежилась. Потому что декабрьский ветер не всегда был ласковым. И тут же она, как по заказу, попала в объятия парня. Одной рукой он водил по ее спине, будто бы растирая и вызывая тепло, а другой — заказывал такси через приложение.

— Ник, я оплачу дорогу.

— Я сам, — чуть более резко, чем этого требовала ситуация, отрезал Коля. Но сегодня и Дарья не стала спорить. Улыбнулась и оставила на его щеке едва заметный след от очень уж стойкой матовой помады алого цвета. Хороший салон, раз у них макияж держится уже семь часов к ряду.

Ехали домой они молча, держась за руки. Дашка положила свою голову на плечо парню. Тот отчаянно зевал, но, придя в квартиру, утащил девушку для совместного душа. А потом уже, лежа в кровати, девушка водила пальцами почему-то по его лицу. Как если бы она была незрячей и хотела запомнить каждый изгиб.

— Слушай, Коль, — вопросительно начала. В ответ получила только полусонное «угу, что?», но продолжила. — У тебя нос такой… ну не знаю, просто… характерный для одного народа.

— Угу, а ты раньше не замечала?

— Как-то не думала о твоем носе.

— Вообще-то я еврей.

— Серьезно?

— Ну, я из-под Одессы. Там много таких.

— Просто я не задумывалась, — протянула девушка. — Это интересно. А кто у тебя из родни?..

— Чистокровная еврейка у меня бабушка. Приедешь ко мне летом — я вас познакомлю. Сара Давидовна исключительная женщина. Дед мой был уже украинцем. Мама, получается, тоже еврейка. По традициям евреем считается тот, кто рождён от женщины из этой нации. Ну и я получается, тоже еврей по этой логике. Хотя отец биологический — украинец.

— Интересно. А ты похож на евреев, ну по стереотипам?

— Думаю, что нет. Даже мама моя как-то не очень похожа. Так что мне достался только нос.

— А расскажи еще что-то. Можно просто из детства.

— Ну, в детстве я очень часто матерился. Мама не могла меня отучить. И были проблемы с тем, что моя бабушка учитель-лингвист. И в этой же школе я со своими матами. А потом бегали с парнями на улице и полезли в карьер песчаный. В общем, присыпало меня там неплохо… а когда вытащили, я еще два дня не говорил. О дурной привычке вообще месяца два не вспоминал.

— Было страшно?

— Да я уже особо и не помню. Мама начиталась книг по психологии. И сказала, что это защитный механизм организма. Отказаться от плохих воспоминаний.

— Почему-то представляю тебя очень приятным ребенком. Таким, милым блондином, как ангелочек.

— Тогда я тебя удивлю. Я до пяти лет был абсолютно черным. Потом уже к первому классу волосы начали светлеть. А вот ты точно не была блондинкой, да?

— С чего ты взял? — заинтересованно протянула Даша.

— Ну на твоих желтых волосах иногда видно темные пряди.

— Ты охренел? — девушка натуральным образом взвыла. Стукнула ладонью по прикроватному светильнику и умчалась в сторону ванной комнаты.

— Эй, Даш, что такое?

— Все ты врешь. Они не желтые. Нормальный оттенок. Ты думаешь, я столько денег трачу на волосы, чтобы кто-то их потом желтыми назвал?

— Да пошутил я. Но ты же не блондинка.

— Угу, я русая. Но этот цвет делает меня… серьезнее что ли.

— Хорошо, ложись снова. Все нормально с волосами. Но а какой в детстве была ты?

— Не знаю… наверное, слишком наивной.

— С чего ты так взяла?

— Знаешь, мне же в детстве уроки давались быстро и легко. Я не была зубрилой. Наоборот, все получалось у меня быстро. Когда я пошла во второй класс, папа уже неплохо раскрутил свой бизнес. И, наверное, это была банальная зависть. В общем, со мной перестали общаться. И один раз позвали на день рождения весь класс… И меня, практически персонально. Я купила подарок имениннице, папа мне дал денег, чтобы я еще и купила много конфет на всех ребят. И… я их прождала тогда почти два часа, пока мама не поняла, что я вовсе не на дне рождения. А одноклассники, оказывается, пошутили надо мной. И праздновали совсем в другом месте.