После авральной работы по «строительству жилого фонда» захотелось есть, а о сне мы просто как-то забыли. Поваров назначать не пришлось — нашлись добровольцы.

Через час из второй палатки, прозванной «продовольственной», донёсся весёлый домовитый шумок примусов. Защекотало ноздри потянувшим оттуда запахом разогреваемой на огне разнообразной пищи. Не прошло и двух часов, один из поваров громко оповестил: «Кушать подано!»

Стол в палатку не влез, и его пришлось заменить вьючными ящиками. Вся наша дружная гляциологическая «семья» (Юра Лаврушин остался проводить геологические исследования в окрестностях Пирамиды) тесно села вокруг них. Неугомонный весельчак Корякин поставил белый больничный стул, привезённый Фурсовым, на «председательском» месте и, конечно же, не смог удержаться, чтобы и здесь не пошутить:

— Сей белоснежный трон для моего дорогого начальника!

Сразу же после сытного завтрака, заменившего нам одновременно и вчерашний пропущенный горячий ужин, и положенный сегодня Днём обед, мы нырнули с головой в холодные спальные мешки. Не мудрено, что проспали как убитые весь день-деньской да ещё прихватили часть ночи. Последним проснулся Володя Михалёв. Он медленно высунул голову, завёрнутую в простынный вкладыш, сладко зевнул и обратился к остальным:

— Ещё старик Шекспир говорил, что сон — это чудо матери природы, вкуснейшее из блюд в земном пиру.

Услышав такие приятные слова, в соседнем мешке зашевелился Володя Корякин.

— Я всегда ценил и уважал классиков, — промолвил он и вдруг тут же выпалил: — Ребята! Какой я сейчас сон видел!

— Ну?! — разом закричали мы. — Расскажи!

— Будто сплю я в жаркой избе да ещё прямо на русской печи, а молодая красавица хозяйка сладкие пироги печёт мне в маршрут… Эх, ещё бы минуток сто оторвать от этой жизни, чтобы узнать, чем кончилась история.

— Понятное дело чем — сладкими пирогами! — не удержался Володя Михалёв, чтобы слегка не подколоть товарища.

Все громко рассмеялись, но добродушный Корякин не обиделся.

Вылезать из нагретых мешков на ледниковый «пол» палатки не доставляло никакого удовольствия. Бросили жребий. Неудачнику вменялось растопить нашу печурку. Через десять минут находиться в мешке было уже тяжко.

С наступлением ночного времени (понятия чисто условного в пору полярного дня) все мы дружно взялись за дело — приступили к организации временного научного стационара. Это были счастливые часы в жизни нашей экспедиции.

Недалеко от палаток на снегу темнели ящики, мешки, бочки, канистры, лыжи, сани-нарты, буры, вехи, штанги, метеобудка, лебёдка и другое экспедиционное оборудование.

Продукты мы уложили в «продовольственную» палатку, превращённую в естественный рефрижератор. Поскольку всем пятерым жить было тесно в КАПШе, Троицкий и Корякин, не имевшие постоянной «прописки» на станции, переселились в «рефрижератор».

Постепенно весь разбросанный вокруг груз мы собрали в определённые места.

Рано утром 24 июня 1965 года Слава Маркин выбрал на снежной равнине подходящую площадку и начал оснащать её различными метеорологическими приборами. Делал он это так, словно украшал для детей новогоднюю ёлку. На душе стало даже приятнее, когда недалеко от палаточного лагеря начали появляться разные Установки: актинометрическая стрела, градиентные мачты, осадкомер, гелиограф. На грубо сколоченных самодельных ножках поднялась на два метра метеобудка — щедрый дар начальника Баренцбургской аэрологической станции Юрия Панина.

Я смотрю на раскрасневшееся лицо своего коллеги. Он взволнован. Славу можно понять: сейчас он узнает температуру и влажность воздуха, атмосферное давление, силу и направление ветра. Станет известен приход солнечного тепла на поверхность ледникового плато.

— Что обещаешь на завтра, хозяин погоды? — не без ехидства спрашивает Корякин Маркина.

Наш «метеобог» оглядывается по сторонам, долго смотрит на небо, а потом почти уверенно произносит:

— Снегопад, сильный ветер, позёмку, переходящую в метель.

— Спасибо тебе, друг, за такой прогноз, век его не забуду! не то в шутку, не то всерьёз благодарит Володя и добавляет: ЇЛучше постарайся сделать так, чтобы их не было.

Володя Михалёв приступил к ручному бурению термометрической скважины. С помощью товарищей он постепенно наращивает одну штангу за другой. Когда дюралевая плеть вытаскивается на поверхность для чистки бурового стакана, она выглядит весьма внушительно, изгибаясь под собственной тяжестью огромной дугой. К концу суток Володя измеряет в скважине неизвестную пока температуру верхней толщи ледника, или, как говорят гляциологи, его активного слоя.

…Каждый год триллионы тонн снега выпадают из атмосферы на поверхность нашей планеты. Ежегодно в северном полушарии сезонный снежный покров устанавливается на огромной площади, почти равной 80 миллионам квадратных километров, а в южном — на территории, вдвое меньшей.

Снег рождается в облаках, то есть там, где относительная влажность воздуха достигает 100 процентов. Чем выше температура воздуха, при которой появляются на свет бесчисленные разновидности снежинок, тем больше их размеры. При температурах, близких к нулю градусов, обычно наблюдаются крупные хлопья, которые образуются в результате смерзания отдельных маленьких снежинок. Самые же мелкие снежинки возникают при низких температурах.

Но вот атмосферные кристаллы отложились на поверхности ледника и образовали на нём снежный покров. На его плотность и строение заметно влияют температуры воздуха. Более высокие способствуют тому, что снежные частицы слипаются между собой и тем самым создают весьма компактную массу. Поднявшийся ветер может поднять и перенести снег в приземном слое с одного места на другое, превратив их в мельчайшие обломочки, лишённые прежних ажурных лучей. Чем сильнее ветер, тем больше снега «сдерёт» он с поверхности, тем плотнее его «упакует». Но частицы снега не могут путешествовать бесконечно: они или тесно прижмутся друг к другу и застынут в виде твёрдого сугроба, или в конце концов испарятся. За несколько часов штормовой ветер «вырезает» особенно плотные гребни — заструги, которые нога человека не в состоянии продавить.

Приходит зима, и весенние лучи солнца все выше поднимаются над горизонтом. Они пытаются растопить снег, накопившийся в холодное время года. Но снег начинает таять только тогда, когда тёплый воздух сможет нагреть его до нулевой температуры. Поскольку на таяние расходуется очень большое количество тепла, воздух в многоснежных районах земного шара прогревается медленнее и его температура продолжает долго оставаться относительно низкой. Вот почему в Антарктиде и высокоширотной Арктике, а также на высочайших горах планеты обычно не хватает скупого летнего таяния, чтобы растопить за короткий срок весь сезонный снег. С наступлением очередной зимы на перелетовавший остаток прошлогоднего снега откладывается новый слой, а ещё через год — другой… Таким образом постепенно накапливаются и спрессовываются огромные массы многолетнего снега и фирна. Из этих пластов со временем образуется лёд. Достигнув некоторой толщины, он начинает крайне медленно двигаться благодаря действию силы тяжести. Попав в более тёплую зону, масса льда «разгружается» — тает… Всю эту сложную природную систему-поток, возникшую из снега, фирна и льда, называют ледником. Для его нормальной «жизни» необходимо преобладание твёрдых атмосферных осадков над их таянием и испарением.

Итак, однажды возникнув, ледники непрерывно двигаются. По сравнению с ветром или рекой скорость их ничтожно мала. Благодаря движению глетчеры проявляют геологическую деятельность: эрозию ложа, перенос и отложение грунта. Ледники способствуют тому, что климат их регионов изменяется в сторону, благоприятствующую их развитию. Установлено, что лёд «живёт» внутри ледников необычайно долго. Одна и та же его частичка может существовать сотни и тысячи лет и в конце концов растаять или испариться.