Идею об избранности Германии, которая лежала в основе всех теорий Третьего рейха, мы должны рассматривать как конкретное восприятие собственного значения в развитии истории, постепенно переходящее в национальное тщеславие и самонадеянность. Это не была какая-то конкретная политическая концепция, это даже не было изобретением немецкого национализма XX века. Еще Шиллер в 1797 году в стихотворении «Величие Германии» предвещал: «Высший удел ей уготован. Так как она находится в центре европейских народов, то она — суть человечества, ее цветок и лист. Она избрана всемирным духом». Позже Фихте провозгласил в своих «Речах к немецкой нации» особое предназначение немцев. Гегель видел миссию Германии в распространении христианства. Однако тот же Гердер, на которого так охотно ссылались идеологи новой империи, предупреждал: «Ни одной нации, ссылаясь на природное превосходство, нельзя вручать скипетр над другими народами». Национал-социалисты нашли особое призвание немцев в расизме.
Если мы зададимся вопросом, как Мёллер ван ден Брук представлял себе, например, создание нового имперского правительства или как он предполагал распределить права и обязанности между правительственным аппаратом и немецкими землями, то не получим конкретного ответа. Он, впрочем, как и многие другие имперские идеологи, даже не мыслил подобными четкими категориями. Мёллер ван ден Брук опирался лишь на миф о Третьем рейхе. В то время уже прозвучали слова Сореля о том, что миф являлся двигателем истории. Для недавнего европейского прошлого горьким опытом стал тот факт, что в реальность был воплощен миф, взывавший к иррациональным силам. Несомненной заслугой младоконсерваторов является, что они смогли установить потенциальную мощь мифа. Но это же звучит и упреком — они сделали миф злым роком Германии.
В последние годы существования Веймарской республики, когда по прихода к власти нацистов остались буквально считанные дни, Эрнст Барлах написал такие строки: «Нацистский балаган делают не по заслугам демоническим. Недавно я начал читать «Третий рейх» моего доброго, но увы покойного друга Мёллера ван ден Брука, чтобы разбираться, хотя бы теоретически, в его построениях. Серьезно и добросовестно я изучил его книгу, я нашел ее сложной для понимания. Раньше мне она казалась криком отчаяния. Теперь она мне кажется пустой и мертвой. Теперь, если я слышу о движении, то в голове мелькает мысль: «Вчерашняя мода»». Георг Кваббе, автор книги «Последний рейх», которому вряд ли можно отказать в понимании консервативной мысли, еще более резко отозвался о книге Мёллера ван ден Брука. «Написано блестяще. Вне всякого сомнения это работа умного человека, который доходчиво излагает консервативную идею в соответствующей главе… Но от остальных частей остается неприятный осадок. То, как он определяет «немецкий социализм», иначе как хвастовством не назовешь. Рассуждения о демократии и либерализм просто не выносимы. Если он видит в либерале человека с разжиженными мозгами, а в либерализме — модель общества, которое составляют отбросы нации, то это вовсе не значит, что подобное надо говорить политическим единомышленникам».
ПРОФЕССИОНАЛЬНО-СОСЛОВНОЕ МЫШЛЕНИЕ
Имперская идея, разрабатываемая младоконсерваторами, дополнялась таким важным компонентом, как сословное мышление. Основополагающей работой по этому вопросу стала книга «Проблема профессионально-сословного представительства, начиная от Французской революции, заканчивая современностью», написанная в 1921 году Генрихом Херрфардтом, который являлся руководителем соответствующей кафедры в «Политическом колледже». В свое время специалист по изучению младоконсервативного наследия Отто Генрих фон Габленц так отозвался об этом направлении работы «Июньского клуба»: «Парадное изделие консервативных идеологов и болезненное дитя реальных политиков». Обсуждение сословного деления общества было привязано к ключевым моментам — революционным датам 1789, 1848 и 1918 годов. Именно тогда вспыхивало яростное обсуждение всех вопросов, так или иначе связанных с этой проблемой.
Три указанные выше даты существенно отделяли друг от друга фазы развития сословной идеи Нового времени.
Согласно принципам Руссо, который полагал, что воля народа находила наиболее чистое выражение, если каждый отдельный гражданин был независим от каких-либо государственных образований, революционные власти Франции в июне 1791 года приняли эдикт, запрещавший профессиональные объединения. Лежащее в основе этого процесса «атомистическое» или «неорганичное» понимание государственной жизни стало уязвимым местом всех сторонников сословной идеи. Уже во время французской революции Мирабо начал встречное движение по этому вопросу. После того как лозунги французской революции нашли живой отклик в немецких государствах, попытка возвращение сословных привилегий в 1815 году расценивалась как реакция. Представители этой консервативной контридеи были сами порождением сословной системы, которая предполагала наличие привилегий как право избранных, которое должно было быть закреплено законодательством.
В политических спорах старые консерваторы уделяли идее сословного деления общества особое место. Но уже тогда некоторые консерваторы (Вагенер и т. п.) задумывались о том, что вообще не существует никаких сословий. И тут на повестке дня появлялось задание как можно скорее придумать им соответствующую замену. Было предложено создать профессиональные сословия. В идеале вообще предвиделось формирование рабочих коалиций, которые должны были выполнять функции аполитичных профсоюзов. Диагноз, который был поставлен Вагенером в середине XIX века, подтвердился лишь после свержения династии Гогенцоллернов. Старые сословия, ранее являвшиеся скелетом государства, в одночасье утратили свое значение. Их место пытались занять новые силы. Первыми о своей роли попытались заявить советы. Советская идея, реализованная в России после революции, нашла свое выражение в Германии в виде солдатских и рабочих советов. Именно советская система заявила о себе как об исторической наследнице старого сословного деления общества. Генрих Херрфардт писал по этому поводу: «Мы находим здесь обе мысли, которым была подчинена история профессионально-сословного представительства: выделение господствующих классов посредством права избранных и защита народных интересов, направленная против искажения их парламентаризмом».
Сразу же обозначим круг тех, кто наиболее активно занимался в Кольце сословно-представительными изысканиями: Генрих Херрфардт, Хайнц БрауваЙлер, Макс Бём, Рейнхольд Георг Кваац. Сам же Мёллер ван ден Брук никогда не занимался проблемой сословий, предпочитая поручить ее своим политическим соратникам. Даже в «Третьем рейхе» он повторял выводы Бёма и Браувайлера. Впрочем, кое-какие зацепки мы можем все-таки найти. В «Немцах» Мёллер ван ден Брук писал, что новая национальная культура не может развиваться в рамках сословий, а должна продвигаться отдельными индивидуумами. Забегая вперед, можно сказать, что сословное мышление выделяло две тенденции: 1) критика партийной парламентской системы; 2) конкретная экономическая политика, наиболее ярко выраженная в первые годы существования Ринг-движения.
В одном из первых произведений «Июньского клуба», вышедшего из-под пера Макса Бёма, содержался призыв к национальным партиям поддержать советскую идею, правда, только после того, как будут побеждены левые радикалы, а созыв национального собрания будет объявлен вне закона. В политическом словаре «Июньского клуба» в статье «Советская конституция» подчеркивалось, что в ней оказались тесно переплетены идея диктатуры пролетариата и профессионально-сословное мышление. Одновременное существование парламента и советской системы грозило множеством неприятностей, но в «Июньском клубе» были убеждены, что советская идея настолько завоевала популярность среди масс, что являлась хозяином положения. Младоконсерваторы видели в советской системе законную наследницу консервативных сословно-профессиональных установок. В своем словаре под ключевым словом «Профессионально-сословное представительство» младоконсерваторы ставили необходимую ссылку на статью «Советская конституция». Однако советская система не смогла осуществиться в Веймарской республике, несмотря на 165-ю статью конституции, в которой говорилось о полномочиях Имперского экономического совета. Младоконсерваторы отказались от советской идеи, так как она в большинстве своем провозглашалась только левыми радикалами. Поддержка советов значила приравнивание себя в глазах общественности с леворадикальным лагерем. В итоге в «Июньском клубе» отказались от советов и решили вновь вернуться к проверенной идее профессионально-сословного представительства. В основе это была та же самая старая теория, которая только в угоду общественности поменяла свою вывеску.
