Но теперь противостояние шло к концу. Деньги Телфорда тают, и это вынудит его к осторожности… Но все же Хоук знал, что старый враг, уже дважды пытавшийся убить его, вряд ли остановится тогда, когда, как ему кажется, он уже почти добился успеха.

Ну, разве что Хоук убьет его первым…

Александра сидела в кресле-качалке, когда несколько минут спустя в дверь постучала Лили. Рыжеволосая красавица нахмурилась, увидя волны зеленого шелка и белых кружев в руках горничной.

— Его светлость объяснил нам, что вышла ошибка, — неуверенно заговорила Лили. — Ну, я хочу сказать, что вы так похожи на герцогиню… Просто не по себе становится, когда подумаешь, что люди могут быть так похожи, ваша… прошу прощения, мисс Мэйфилд. — Говоря это, Лили подняла платье бутылочно-зеленого шелка, показывая его Александре.

Александра не шевельнулась, все еще ошеломленная последними событиями, ужасными и жестокими. Если бы Хоук пришел минутой позже, если бы Дэвис не доложил ему о незваных гостях…

Александру пробрала дрожь, но девушка тут же вызывающе вздернула подбородок. Да пропади они все пропадом! Нужно нечто большее, чем парочка деревенских хулиганов, чтобы по-настоящему напугать ее. Что же касается герцога Хоуксворта, то Александра еще докажет ему, что страх вообще чужд ее натуре.

Лучи солнца пробились сквозь южные окна и упали на шелковый туалет в руках Лили. Александра задумчиво потянулась к платью, приложила его к себе. Ткань была нежной и трепещущей, как крылья бабочки. Длинные рукава от запястья до локтя переплетены изумрудными лентами. Да, платье потрясающее, подумала Александра, но слишком уж открытое. Квадратное декольте должно было, похоже, открывать все, что только вообще можно открыть. Нечего было и спрашивать, кому принадлежит это платье. Александра медленно погладила тонкую ткань.

— А что, герцогиня часто надевала платья, такие… ну…

— Которые ничего не закрывают? Ну, вообще-то это одно из самых скромных, вы уж меня извините… То есть по ее представлениям. Если бы вы видели… — Лили внезапно умолкла, зажав рот ладонью: ее же могут уволить за сплетни…

— А нельзя найти какое-нибудь другое для меня? Горничная фыркнула.

— Ну, на другие пошло еще меньше материи, мисс. Александра неохотно взяла сорочку — изящное изделие из белого батиста со многими рядами кружев внизу. Тесный лиф сжал талию Александры, заставив грудь подняться неестественно высоко. Задержав дыхание, девушка через голову натянула зеленое платье, слыша шорох шелка, мягко скользящего по коже.

В большом зеркале отразилась женщина неземной красоты, женщина, созданная для радости мужчин.

Александра покраснела, оглядев обширное пространство кремовой кожи, открывшееся в низком вырезе. При малейшем неосторожном движении она просто вывалится из этого платья, в ужасе подумала девушка. Нахмурившись, она наклонилась и пощупала кружева сорочки.

И через минуту длинная полоса белых пенных кружев уже лежала на кровати. А еще через десять минут благодаря ловкости Лили, отлично управлявшейся с иглой, декольте было отчасти прикрыто кружевной оборкой. И еще Лили раздобыла кусок расшитой ленты, которой ловко перевязала волосы Александры, робко признавшись, что ей впервые приходится причесывать леди. Но тем не менее ей удалась прическа в греческом стиле, придавшая внешности Александры безупречное совершенство. Аккуратные локоны падали ей на плечи, сияя теплым огнем…

— Ох, мисс, вы так выглядите… так мило, — не сдержавшись, сказала горничная и тут же застенчиво покраснела.

— Тебе действительно нравится, Лили? — Александра улыбнулась. — Да, должна признать — эти кружева придают мне уверенности.

— Но как-то странно… вы так похожи на ее портрет, только вы совсем другая… элегантная…

Из холла донесся приглушенный бой часов. Лили испуганно вскрикнула.

— Ох, мисс, часы уже бьют… Миссис Бэрроуз ужасно рассердится, если вы из-за меня опоздаете! — И она метнулась к двери.

Бесстрастный Шедвелл, дворецкий, ждал Александру в коридоре, чтобы проводить к герцогу. Александре показалось, что его губы неодобрительно сжались, когда она вышла из комнаты. Но он тут же повернулся и неторопливо зашагал по устланному ковром коридору.

Солнце врывалось в высокие окна парадного холла, заставляя сиять полированный мрамор и прекрасное старое дерево. Шедвелл важно шествовал в самый конец северного крыла, не оглядываясь на Александру. Наконец он остановился перед последней дверью в коридоре. Негромко стукнув и услышав ответ, Шедвелл распахнул дверь.

Широкоплечий силуэт вырисовывался на фоне высокого французского окна в дальнем конце комнаты. Герцог Хоуксворт медленно повернулся. Кожаные бриджи туго обтягивали его бедра. Элегантный темно-синий сюртук безупречно сидел на его мощной фигуре, говоря о немалом искусстве портного. Рубашка была белоснежной; единственным украшением герцогу служил небольшой бриллиант.

Даже стоя вдалеке от него, у самой двери, Александра ощутила огромную мужскую силу, едва прикрытую изысканным костюмом. Герцог не двинулся с места, и Александра не могла разглядеть выражение его лица, потому что в спину Хоуку били лучи солнца. Но она услышала его голос, и это заставило ее затрепетать.

— Бог мой, — хрипло произнес Хоук, — какое счастье, что здесь нет Изабель. Она бы просто выцарапала тебе глаза от ревности, мисс Мэйфилд!

«Бог мой, до чего же хороша эта женщина», — думал ошеломленный Хоуксворт. Ее волосы светились на солнце, как горячая бронза, проливаясь на сочную зелень платья. Александра в этом туалете выглядела во сто крат прекраснее, чем его жена.

Герцог нахмурился, пытаясь найти различия между этими двумя женщинами. Может быть, все дело было в естественной грации Александры и ее оживленности? Изабель всегда была холодной и сдержанной, и ее гордость уступала разве что ее самомнению. Но пылкость натуры Александры не имела никакого отношения к ее состоянию или общественному, положению, решил Хоук; все дело в силе ума и самообладании.

Да, они являли собой полную противоположность, как огонь и лед, подумал он, не в силах оторвать глаз от представшего перед ним зрелища. Он жадно всматривался в нежные плечи и лиф. И чуть заметно улыбнулся при виде полоски кружев, скромно прикрывших грудь. «Очаровательно, — подумал Хоук, — невероятно очаровательно. И какая жизненная сила горит в ее аквамариновых глазах…»

Внезапно вернувшись к действительности, Хоук кивнул, отпуская дворецкого.

— Спасибо, Шедвелл. Я позвоню, если нам что-нибудь понадобится.

Хоук заметил, что взгляд Александры пробежал по книжным полкам и письменному столу, заваленному бумагами.

Легкий ветерок проникал в тихий кабинет; зеленокрылая бабочка влетела в раскрытое окно, сверкнув в косом луче солнца. Она бесцельно кружилась по комнате, а потом вдруг села на протянутую руку Александры. Изящные крылышки, потрепетав мгновение, сложились.

У Хоука перехватило дыхание. Неужели он ошибается, задерживая девушку в Хоуксвише? Ведь он погубил ее своей безрассудностью, и этого уже не изменить… Но без него, без его защиты она станет легкой добычей для Телфорда.

«А здесь, — спросил вдруг насмешливый голос, — здесь она разве не находится в еще большей опасности?»

Снаружи, с лужайки, послышался резкий крик, и на пол кабинета легла круглая тень. Александра подошла поближе к окну, но остановилась достаточно далеко от неподвижного мужчины, внимательно смотрящего на нее. Она даже ощущала легкое покалывание кожи от его испытующего взгляда. Она и не догадывалась прежде, что есть такие мужчины — такие сильные и тревожащие… Он раздражал ее. Он смущал ее… «Помни, что он с тобой сделал, — с горечью подумала Александра. — Помни, что он изнасиловал тебя и готов это повторить…»

На лужайке она увидела павлина, распустившего сверкающий яркими красками хвост.

— Мне бы следовало догадаться, что у вас есть павлины, — натянутым голосом произнесла она, следя за бабочкой, слетевшей с ее руки и выскользнувшей на свободу.