— Странно, — протянула Джейн.

— Что именно?

— Вы заметили какие-нибудь особенности?

— Честно говоря, нет.

— Серебристо-алюминиевый цвет, — продолжила Джейн. — Нет ни знаков отличия, ни маркировки, ни наут.

— Что такое «наут»?

— В тех местах, откуда я приехала, — ответила Джейн, не сводя с меня глаз, — это означает «ничего».

— Обсудим.

Джейн засмеялась:

— Слава Богу, экзамены закончились!

Если бы мы знали, что они только начинаются!

Мы продолжили свой путь. Земля в этом месте оказалась необычной. Ровная и плоская на первый взгляд, на самом деле она оказалась неровной и бугристой. Я подумал, что ее можно сравнить с лицом пожилой женщины, кажущимся издалека гладким, а вблизи — изборожденным морщинами. По моим предположениям, глубина попадавшихся впадин не составляла и пятидесяти футов, но при необходимости в них можно было бы довольно комфортно разместить и целую армию. Наша «тойота» то поднималась, то скользила вниз по бороздам, расположенным подобно клеткам кроссворда. На дне канав виднелись русла ручьев, протекавших в сезон дождей.

— Но где же вода? — спросила Джейн.

— Полагаю, в траве. Здесь очень много травы. Правда, не как на ваших английских лугах. В это время года она жухнет и высыхает, но привыкший к жаре скот отлично пасется на ней.

— И ничего не вырастает, кроме этого вот животного! — Джейн кивнула на оказавшуюся вблизи машины корову, которая резко обернулась на шум и, поспешно взобравшись на холм, исчезла из виду.

— Очень проворная!

— И совсем не жирная, — добавила Джейн.

Она, конечно, ничего не знала о жизни домашнего скота, как, впрочем, и я, но уже начала ломать себе над этим голову. Домашние животные на Стринджер Стейшн были как на подбор стройными и поджарыми, быстрыми на ноги, с чуткими ноздрями. Они уже издалека видели наше приближение и стремглав уносились прочь: очевидно, они не привыкли медленно пережевывать жвачку, равнодушно глядя перед собой.

— В Австралии клеймят коров или это делают только на Диком Западе? — поинтересовалась Джейн.

Мне припомнилась реклама пива в Перте: шестеро потных мужчин ставят тавро на одного теленка, а потом открывают шесть холодных банок пива.

— Да, они клейменые.

— А здесь — нет. — Джейн уже успела и это разглядеть своим дотошным взглядом. — По крайней мере, я еще не видела ни на одной такого клейма.

Лично мне это было безразлично — я ведь не торговец скотом. Но, присмотревшись, понял, что она права.

— Неклейменые называются чистошкурными, — пояснил я.

— На них и не будут ставить клеймо?

— Как я понимаю, вы совершенно законно этим интересуетесь. Выжигание клейма происходит раз в году. Собираете свой скот и помечаете его, пока это не сделал вместо вас сосед. Это даже считается здесь региональным видом спорта и обеспечивает определенных людей работой.

— Разве здесь нет заборов?

— В Австралии, леди, есть заборы всех видов, некоторые из них тянутся на полторы тысячи миль, некоторые — лишь на тысячу.

— А некоторые, — добавила она, — вообще никуда негодные.

Снова справедливое замечание. Мы ехали вдоль границы владений, проходящей чуть левее от нас: покосившийся, ржавый забор с громадными дырами в слабо натянутой сетке.

— Немного запущен, — заметил я.

— И совсем обветшал. За годы и годы!

— Удивляюсь, как еще здесь уцелел какой-то скот. Вероятно, соседи — очень честные люди.

Развернув машину, мы отправились обратно, некоторое время ехали молча, потом Джейн спросила:

— А где всему этому можно научиться?

— Вы хотите сказать, фермерству?

Джейн кивнула.

— Есть хороший сельскохозяйственный колледж. Но не торопитесь. Вы только одним глазком взглянули и уже собираетесь забросить свою карьеру. Не будьте такой импульсивной.

— Я хозяйка этого места и чувствую ответственность за него, — сказала она.

— Факты свидетельствуют...

— Мне тридцать. Я знакома с жизнью, спасибо.

— В Австралии сельское хозяйство очень разнообразное. Здесь выращивают все, начиная от бананов и кончая крупным рогатым скотом. Проблема в том, чтобы найти сегодня покупателя на все это изобилие товара, когда англичане входят в Общий рынок. Мы торгуем с арабами и нашими новыми друзьями — японцами, но они не могут купить столько, сколько мы можем продать. Результат — пожалуйста, налицо.

— Накопление, — пожала она плечами.

— Реки вина и горы пшеницы в Европе. А здесь — банкротство. У нас есть фермеры, которые ходят пешком, потому что не могут заплатить за проезд. Вам, несомненно, выпала удача — досталась ферма. Но сумейте правильно распорядиться этим наследством.

— Я верю в свою удачу и ферму.

— Позвольте предположить, что произойдет, — попросил я слова. — Послушайтесь опытного искателя счастья. Вы потратите уйму денег на восстановление заборов и откорм скота, но это будет как вода в песок, — всего недостаточно. Возьмете заем у мистера Черрибла из банка «Беневолент», и он назначит вам двадцать процентов. Вы попадете в тупик, будете полумертвой от работы, а когда прогорите, банк лишит вас права пользования землей и отберет эти угодья. Прощай, наследство!..

— Что это с вами? Вчера вы не были столь энергичны в своих выводах.

— Я отлично себя чувствую. Слишком много впечатлений. Пастбища, коровы, овцы...

— Дело не в этом, — мрачно ответила Джейн, — а в вашем боссе. Он хочет, чтобы я продала ферму, и вы стараетесь меня в этом убедить.

Я вспомнил о Миллере Банбери и стал размышлять над своими словами. Каждое из них было истинной правдой. Даже знающие и опытные люди уперлись бы в стену — люди, знакомые с землей и местным климатом. Джейн Стратт, поддавшаяся всего лишь первому впечатлению, не знает ничего ни о работе, ни о жизни в Австралии. Она недостаточно образована и морально не подготовлена к подобному труду. Физически не подготовлена к нашему климату и абсолютно не представляет, что за жизнь ее здесь ожидает.

— Забавно, — сказал я. — Но Миллер Банбери, как ни странно, — хотя это последнее, чего он желал бы, — может оказать вам добрую услугу.

— Давайте, — предложила Джейн, словно не замечая моих слов, — остановим машину и побежим наперегонки вон до того гребня. И обратно.

— Мне не надо ничего вам доказывать, вы сами убедитесь вскоре, — сопротивлялся я.

— Думаю, надо. Выходите же!

Кондиционированный воздух в машине — естественный душный снаружи. Жара. Бежать примерно с милю. Безумие! Джейн уже вышла из машины. Пусть бежит, а я медленно побреду сзади, ощущая, как пот ручьями стекает по телу. Тут даже негде укрыться. Внезапно я услышал ее крик и поднял голову. Джейн мчалась назад ко мне, а в нескольких ярдах позади, угрожающе выставив рога, за ней гналась корова. Потом корова приостановилась, не спуская глаз с девушки. Джейн тоже слегка замедлила бег, вытирая лицо и часто оглядываясь через плечо.

— Господи, да это даже не бык! — с раздражением произнесла она.

— Она опаснее, чем парень.

— Корова?

— Своего рода... женщина. К тому же у нее теленок.

Джейн окинула меня хмурым взглядом — действительно хмурым — и быстро забралась в машину. Корова наблюдала, как мы проезжали мимо, и ни на миллиметр не посторонилась. Оглянувшись назад, я увидел, как она удовлетворенно помахивает хвостом.

— Эти животные очень независимые, — объяснил я.

Джейн усмехнулась:

— Вроде меня?.. Вопрос состоит в том, правильно или нет то, чего я хочу? Продать ферму, получить деньги и вернуться обратно на службу ее величества. Это один вариант. Или — как вы мне тут изобразили — стать должником банка...

— Мне сдается, один вариант привлекательнее другого.

— Еще увидим! — воскликнула она, опять не замечая иронии. — Эй, посмотрите-ка вон туда!

Я обернулся на ее жест.

Это оказался круглый бассейн около ста метров в диаметре. Сейчас в нем воды было немного, но след на берегу свидетельствовал, что в сезон дождей она поднималась довольно высоко. От водной глади отражались солнечные лучи.