— Будьте снисходительны, у вас же такая радость!

— Снисходительной? Да я готова убить ею!

— Какая у вас машина?

— "Даймлер В-8" 1969 года.

— Так ото почти антиквариат! И сами за ней ухаживаете?

— Да, я почти восстановила его, на это ушло почти два года. Вот почему так обидно.

— Вы сможете купить себе две новых.

Мы заказали ленч, и у меня так разыгрался аппетит, словно это был ужин. Затем портье закачал такси, и Джейн уехала. Предварительно мы условились, что она позвонит мне на случай, если у меня появятся какие-нибудь новости. Один из наших работников-студентов в настоящее время обзванивал банки в поисках счетов.

Добравшись до своего номера в гостинице, я рухнул в постель и попытался заснуть, по не смог: очень устал, меня одолевали разные мысли. Феминистка, думал я о Джейн. Инженер-механик по образованию, самоуверенная, упрямая, привыкшая командовать... Помоги, Господи, пастухам-аборигенам, когда этадевушка доберется до Стринджер Стейшн, — они будут так же улепетывать от нее, как тот капрал.

После этого я провел несколько прекрасных деньков в Италии. Природа будто собрала здесь все самое лучшее: альпийский снег и австралийское солнце, холодный и чистый воздух Лыжные прогулки были великолепны. Я загорал, ел и пил, как никогда в жизни, будто подсознательно накапливал силы, к чему-то готовясь. Хорошо еще, что не знал к чему...

Едва сойдя на лондонскую мостовую, я позвонил Грегу:

— Привет, старик! Как дела?

— Как долетел, Джон? — вопросом па вопрос ответил Грег. — Ты располагаешь каким-то временем?

— У тебя проблемы?

— Джейн Стратт, она в госпитале.

— Что с ней?

— Авария. Ушибы и перелом лодыжки. Она в армейском госпитале в Альдершоте, и...

— ...Согласно одному из твоих чудесных английских обычаев я обязан ее там посетить. Мой клиент в госпитале, следовательно, я должен туда идти?

— Она хочет поговорить с тобой.

— О чем?

— Такое дело... Я получил известия из Перта. Нашли два банковских счета. На сто двадцать тысяч и на восемьдесят тысяч долларов. Она хочет обсудить это с тобой.

— Она осведомлена о наших поминутных гонорарах? Плюс городской налог плюс отложенный полет плюс...

— Сделай девушке одолжение.

— Доложи об этом Миллеру Банбери, — посоветовал я. — О'кей. Я сообщу в «Кантас». Задержусь на день-другой. Где я могу остановиться?

Грег предложил один из отелей, но я забраковал его, арендовал машину, сунул уставшие ноги в ботинки (увы, не лыжные) и направился в Альдершот, претендующий на звание города. Здесь все было цвета хаки: машины, грузовики, униформы, указатели. Но простыни в госпитале оказались белыми.

— Я благодарна, что вы приехали в такую даль, — сказала, увидев меня, Джейн. Она хорошо смотрелась в бело-голубом халатике. На ней, пожалуй, не было никаких отметин аварии, кроме гипса, охватывающего лодыжку. Протянув мне в знак приветствия руку, она поморщилась.

— Больно? — спросил я.

— С каждым днем все меньше.

— Грег сказал — столкновение?

— Да, в городе. Торопилась, стала переходить дорогу и вдруг обнаружила себя... сидящей на асфальте. Если бы не успела так быстро отпрыгнуть...

За последнее время это уже второй инцидент, участницей которого она невольно оказалась — женщина-водитель и женщина-пешеход, — подумал я.

— В обоих случаях не было моей вины. — Джейн будто прочитала мои мысли.

— Это вы так говорите.

— Я бы подала на него в суд, если бы сумела найти, — мрачно сказала Джейн. — И если бы знала хоть одного мало-мальски умного юриста.

— По всему миру на дорогах происходят аварии, — поспешил я успокоить ее. — Слишком много аварий.

— И мужчин — тоже, — ответила она.

— Есть приятное известие. Грег, наверное, уже сообщил вам о деньгах на счетах, не так ли?

— Сказал только, что есть маленькая приятная новость, сказал, что об остальном расскажете вы.

— Есть двести тысяч приятных новостей. И все они из Австралии. В пересчете на английские хорошие новости это больше восьмидесяти тысяч.

— Боже мой! Я богатая! В самом деле богатая! — воскликнула Джейн, вскинув обе руки, но тотчас же сморщилась от боли и медленно опустила их.

— Я бы сказал, будете богаты.

Она присвистнула, а я чуть не подскочил от неожиданности. Женщины обычно не свистят, не правда ли? Но Джейн это шло.

— Вот что я хотела еще спросить... — Она колебалась. — Я лежала здесь и думала, как мне хотелось бы поехать и посмотреть на ферму, на Стринджер Стейшн. У меня есть месяц отпуска, я могла бы его использовать и...

— Подтверждение завещания всего лишь формальность. Если не возникнет никаких вопросов, выдается заключение, известное как «общая форма». В противном случае назначается настоящая проверка.

— Появились какие-нибудь вопросы?

— Насколько мне известно, нет.

Джейн, как ребенок, радовалась свалившемуся на нее богатству.

— Мне оченьхочется поехать. Я купила атлас, нашла на нем это место, Кунунурру, оно словно на краю света. Сколько еще пройдет времени, пока закончатся все формальности?

— Вот вернусь и займусь этим вопросом. Посмотрим, что можно сделать.

— Спасибо.

— В Кунунурре тепло.

— Вы имеете в виду — жарко?

— Совершенно верно. Там не место для английских леди с нежной белой кожей, тем более в начале марта.

— Я выдержу, — ответила она с вызовом.

— Даже ящерицы прячутся в тень, когда начинается жара. Почему бы не подождать. Тем более что должна еще зажить ваша нога.

Джейн с сомнением посмотрела на нее.

— Врачи сказали, на это уйдет недели три, а то и целый месяц.

— Отлично, вот и используйте свой отпуск, чтобы окрепнуть и окончательно поправиться.

Хмурость ее как рукой сняло. Передо мной снова была молодая жизнерадостная девушка. Стройная, независимая, уверенная в себе.

— Что вы имеете против мужчин? — дружелюбно спросил я.

Она подняла на меня глаза.

— Уже один тон чего стоит, когда вы произносите слово «мужчина»...

— И вы удивлены? Один разбил мою машину, другой сбил меня, и я сломала ногу. И оба сбежали.

— А вы... вы сможете прожить без них? Одиноко не будет?

Джейн Стратт рассмеялась:

— Я заметила, вы тоже были удивлены, увидев меня в форме. Считается, что женщине не место в армии, женщина не должна заниматься техникой, потому что может поломать свои длинные ноготки. А я признаю борьбу только на равных.

— И мужчины не могут одолеть вас?

— Обычно они проигрывают.

— А вы, как правило, на коне?

— Как правило.

Достав блокнот и ручку, я попросил:

— Давайте-ка вернемся к делу. Расскажите мне о вашей семье. В течение нескольких секунд она смотрела на меня так, будто предлагала сразиться.

— Мэри Эллен и Джейн Эммет сестры, так? — спросил я. — Других сестер или братьев не было?

— Был еще один брат, но он погиб в первую мировую войну.

— Вы это сможете доказать?

— Он погиб семьдесят лет назад. Разве нужны доказательства?

— Не сердитесь, я хочу ускорить дело, поймите же.

— У меня где-то лежат его медали. Одной его наградили посмертно. Его имя записано в Книге Памяти. Этого достаточно?

— Полагаю — да. Детей не осталось?

— Он погиб, ему и девятнадцати не исполнилось. Он, правда, был женат, и, если и успел стать отцом каких-нибудь незаконнорожденных, мы об этом никогда не слышали.

— Расскажите о сестрах.

— Мэри Эллен на год старше Джейн. Они обе служили сестрами милосердия в конце войны во Франции, ухаживали за ранеными, потом уехали в Австралию.

— Продолжайте.

— Жили в местечке... каком-то Фри... Дальше не помню.

— Во Фриментле?

— Совершенно верно! Работали вместе, думаю, у них был свой дом.

— Действительно был. Его купила Мэри Эллен.

— Мама рассказывала мне, что они собирались купить дом вместе, но... женщина не всегда хочет жить одна...