— Прими один совет, — добавил он. — Не прогляди очевидного.

Я быстро ушел от геликоптера и затерялся среди зданий. Меня заинтриговали его последние слова. Еще раньше я пришел к выводу, что одна из борющихся сторон все время остается в тени. Время от времени я чувствовал ее прикосновение, но не мог узнать, кто и что это. Когда-то случилось нечто такое, что должно было дать мне зацепку, но я не помнил этого. «Не прогляди очевидного», — сказал Торговец.

Пересекая город, я продолжал думать об этом, но в голову не приходило ничего путного. Разум мой был занят, чувства оставались по-прежнему обостренными, и наконец я заметил, что оказался в знакомом районе. Я поднял голову. Передо мной, вдоль стены здания, уходила вверх лестница, ведущая в квартиру Лаури.

Некое чувство шевельнулось в моей душе, хотя я думал, что оно давно умерло. Я, оказывается, еще надеялся.

Я хотел бы иметь Торговца на своей стороне, но понимал, что это невозможно, и знал, почему. С той минуты, как Фрида вошла в Собор, я искал помощи и совета, искал повсюду, но так и не нашел. Причина была проста: не было для меня ни совета, ни помощи. С самого начала я был один и мог рассчитывать только на себя. Это был непростой урок, но наконец-то я его понял.

Из этого урока следовали интересные выводы. Если ты один, никого не волнуют твои чувства, и если из двух зол ты выбираешь меньшее, это не имеет значения ни для кого, кроме тебя.

Я ступил на шаткую лестницу. Это было глупо, и я знал об этом, но мне было все равно. Пусть даже там ждала засада. Пусть даже она меня ненавидела, я все равно должен был ее увидеть. Я не мог забыть о том, что она сделала, но если бы мог ее увидеть, извиниться за то, что написал, сказать, что мне очень жаль, и попрощаться с ней, может, тогда мне удалось бы ее забыть и исчезла бы эта боль в сердце.

Дверь открылась от толчка, я вошел. На полу лежал толстый слой пыли.

— Лаури? — негромко позвал я.

Мне ответила тишина, и я прошел дальше, оставляя в пыли следы своих башмаков.

— Лаури? — повторил я, уже ни на что не надеясь.

Открыв дверь спальни, я заглянул туда. Кровать была не застелена, платья висели на месте, на ночном столике лежали пять хроноров. Закрыв дверь, я прошел в кухню и открыл холодильник. Оттуда пахнуло испорченными продуктами, и я быстро закрыл дверцу.

Потом я осмотрел стол и пол, даже присел, чтобы заглянуть под мебель, но ничего не нашел. Лаури исчезла, и не осталось ничего, что могло бы подсказать, куда, когда и почему. Но она не взяла с собой одежду, просто вышла, забрав только камень, словно ей нужен был только он.

Я тихо закрыл за собой дверь, спустился вниз и подошел к парадной двери. Постучал. Никто не отозвался, и я постучал громче.

Наконец дверь приоткрылась, и выглянуло неприятное женское лицо. Маленькие подозрительные глаза уставились на меня. Я ждал, а когда дверь начала закрываться, сунул в щель ногу.

— Что нужно? — буркнула женщина.

— Где Лаури? — спросил я.

— А кто это?

— Девушка сверху.

— Нет там никакой девушки.

— Это я знаю, и хочу выяснить, куда она ушла.

— Не знаю. Я давно ее не видела. Она заплатила за квартиру, и это все, что мне известно.

— Я ее друг.

Женщина расхохоталась.

— Все так говорят, но мне это без разницы. Я ее не видела.

— Кто-нибудь к ней приходил?

— Одни мужики. Тоже друзья. У нее было много друзей. Убери ногу.

— Давно ее нет?

— Не знаю. Вали отсюда!

— Я уйду, если ты скажешь, давно ли ее нет.

Долгая пауза. Я видел лишь ее прищуренные глазки.

— Последний раз я видела ее, — сказала наконец хозяйка, — когда ты сам был здесь последний раз.

Я убрал ногу, и она захлопнула дверь перед моим носом. Я принялся стучать, но из-за двери не доносилось ни звука. Наконец я сдался и поплелся прочь.

«Последний раз… когда ты сам был здесь». Знала она это или ляпнула наобум? Угадать ей было нетрудно, зная Лаури и слыша мои вопросы, но что-то подсказывало мне, что женщина сказала правду.

Выходило, что Лаури исчезла, как только получила камешек. Именно этого она и хотела. Забрала его и ушла в чем была. Но даже с камешком она не могла обойтись без одежды.

Разве что — я начал кое-что подозревать, — разве что ее забрали.

Я должен был это выяснить, и существовал лишь один способ узнать правду.

Я ждал перед темным переулком. На другой стороне улицы стоял ресторан, в который я заглядывал, когда меня начинал донимать голод. Обычно я дожидался, пока освободится столик у окна, и ел, не глядя в тарелку, не обращая внимания на вкус, поглощенный наблюдением за переулком. Только под утро, перед самым рассветом, я возвращался в свое убежище и старался заснуть, хотя мне никак не удавалось проспать больше одного или двух беспокойных часов. Я просыпался и вглядывался в шелестящую темноту, а потом быстро выбирался из своего логова и шел к переулку, проклиная себя за то, что впустую трачу время. Тот, кого я ждал, мог уже прийти и уйти.

Он появился через три дня, тот, маленький, с темным лицом и блестящими глазами. Он вышел из переулка, когда я ел. Швырнув на стол какую-то монету, я нахлобучил шляпу и вышел.

Агент слонялся по городу. Он остановился перед магазином, потом зашел в кафе и провел там пятнадцать минут, потом вошел в какой-то дом. Я ждал, но его все не было. Я уже думал, что потерял его, но через час он вновь вышел на улицу.

Я опять двинулся следом и через минуту заметил, что за мной следят.

К совету «Не прогляди очевидного» я добавил еще один: «Нельзя недооценивать врага». Хотелось верить, что у меня еще будет возможность вспомнить о нем в будущем. Двое черных шли за мной, и я не знал, то ли они меня опознали, то ли просто заподозрили что-то.

У первого же переулка я повернул, тремя прыжками добежал до его конца, подпрыгнул, ухватился за край крыши и подтянулся. Это заняло всего несколько секунд. Я перекинул свое тело на крышу и зашатался..

Они прошли подо мной, настороженные, как всегда, и я облегченно вздохнул. Пробежав по крыше, я спустился на параллельную улочку и пробежал в самый ее конец. По другую сторону начинался еще один переулок. Перейдя улицу, я побежал по нему, затем повернул под прямым углом и остановился в тени.

Черный мог подойти в любой момент, и у меня было всего несколько секунд, чтобы приготовиться.

Черный помешкал, оглянулся на своих и вошел в переулок. Меня он не заметил. Прежде чем он успел хоть что-то сделать, я выкрутил ему руки назад и отобрал пистолет.

— Тихо! — прошептал я. — Не двигайся, и с тобой ничего не случится.

Он ждал, и я чувствовал, как напряглись его руки.

— Передай Сабатини, что с ним хочет увидеться Дэн. Скажи, чтобы он пришел в кафе, недалеко от Собора Невольников. Сегодня вечером и один. Если приведет кого-то с собой, то не увидит Дэна. Пусть ждет. Мимо пройдет человек и шепнет: «Иди за мной». Если все понял, кивни.

Он кивнул.

— Если Сабатини не придет туда сегодня, ты умрешь завтра. Ты уже видел, мне это нетрудно. А теперь возвращайся на улицу и не оглядывайся.

Я подтолкнул его. Он споткнулся, но удержался на ногах и быстро удалился, не поворачивая головы. Я побежал в обратную сторону и уже на бегу услышал его крик.

Я быстро оторвался от них и стал ждать ночи.

Почти час я следил за ним: он стоял на углу, терпение его, похоже, было бесконечно. Было темно, но я узнал его по огромному носу. Вокруг не было видно ни одного Агента; все спешили куда-то, и только Сабатини стоял спокойно. Наемники и вольноотпущенники быстро проходили мимо, а Сабатини ждал. Зная его, я заподозрил какую-то хитрость.

«Нельзя недооценивать врага», — сказал я себе, и это оказалось так просто, что мне даже не пришлось задумываться.

Повернув за угол, я почти сразу же обнаружил их. Они ждали в темноте, чтобы отправиться за Сабатини, когда он пройдет мимо. Ждали в боковых улочках по обе стороны. Я прошел мимо одного из них, но он не обратил на меня внимания. В темной нише ворот отчетливо поблескивали белки его глаз. Думаю, он даже не заметил кулака, который его ударил. Я подхватил его, когда он падал на землю.