Какой только ерундой не приходится заниматься, вздыхаю я. Захожу в ближайшее кафе. Здесь тоже полумрак, и в обстановке есть что-то от особняка историков. Та же старинная мебель, свечи и портреты по стенам. Играет тихая классическая музыка. Я ее не люблю, но другая здесь разрушала бы очарование обстановки. Тяжелый стол из темного дерева не покрыт скатертью, только постелена льняная салфетка. Со вкусом обставлено, ничего не скажешь. Кроме меня, никого нет – это странно, выглядит-то заведение очень хорошо.

На официантке – длинное платье и кружевной передничек. Очень мило. Видимо, будучи под впечатлением от недавнего визита из всех вывесок на улице я выбрал именно эту. Ну что ж, интересно, как здесь кормят.

Девушка приносит меню, я долго и придирчиво его изучаю. Для кафе на четыре столика выбор блюд кажется удивительным. Наконец я выбираю – салат с фасолью и брынзой, рыбу холодного копчения, мясо по-французски с капустой брокколи, вишневый сок и чашку горячего шоколада. Может быть, не самый гурманский набор. Но я и не претендую на почетное звание гурмана. Люблю мясо, овощи и соленую рыбку. Простые вкусы.

Заказ мне приносят очень быстро. Все замечательно вкусно. Тарелки красивые – желтоватый тонкий фарфор с темно-синим рисунком. Джентльмены на охоте, обнаруживаю я, доев мясо. Ем я быстрее, чем стоило бы, – скорее как в экспресс-кафе, чем в таком приятном заведении. Ничего не поделаешь – привычка быстро поглощать пищу, даже самую вкусную, въелась в меня накрепко. Горячий шоколад изумителен – густой, почти не сладкий. Допивая последний глоток, я чувствую себя вознагражденным за попадание на эту завесу. Подумаешь – всего-то мирный разговор с хулиганами, признающими авторитет и силу Смотрителей. Возникни у клуба проблемы с обычной компанией подростков-людей, пришлось бы приложить куда больше усилий. Об устройстве Города они зачастую не знают и знать не хотят, особенно в таком низу. Там не обошлось бы без банального мордобоища. Здесь – все мирно, спокойно. Хорошо иметь дело с осведомленными людьми.

Мне повезло.

Расплатившись – здесь в ходу забавные яркие купюры с радужными узорами и металлическими нитями, – я выхожу на улицу. Шум машин в первую минуту оглушает, потом я привыкаю. Думаю, чем бы себя развлечь. После сытного обеда мыслей нет. Хорошо бы посидеть в сквере или сходить в музей. Здесь должны быть забавные музеи, в которых выставлены всякие причудливые диковины. Однажды я угодил на выставку столовых приборов – и там их оказалось не меньше пары тысяч. Старинная вилка размером с хороший кинжал, с двумя остро заточенными зубцами мне понравилась особенно. Видимо, ее можно было использовать и в застолье, и в драке, которая после него следовала.

Я чувствую зов. Под ложечкой тянет, все дела кажутся неважными. Зов шелестит мягким шелком, опутывает дремой. Меня приглашают наверх – и приглашают настоятельно. Отказываться не стоит. Я сижу на лавочке в парке – это не самое подходящее место, но искать более уютное времени нет.

Мне необходимо пройти за последнюю завесу, а для этого нужно заснуть, хорошо представив себе, куда должен попасть. Только куда – никогда не угадаешь, кем и как. Но это не так уж важно.

Прикрываю глаза, сосредоточиваюсь. Дрема приходит легко и мягко, словно серая кошка усаживается на колени. Снов я не вижу.

Никогда.

2

Я просыпаюсь от того, что кто-то бесцеремонно плюхается рядом и локтем придавливает мои волосы. Не открывая глаз, тяну носом. Корица, бергамот, анис. Этот букет не перепутаешь ни с чем. Собираю пряди в кулак, высвобождаю – просить Лаана убрать руку или подвинуться бесполезно. Подвинется так, что отдавит вдвое больше. Он обнимает меня, прихватывает губами мочку уха. Трусь щекой о его подбородок – борода колется, это забавно. Зеваю и наконец открываю глаза.

– Соня, – смеется Лаан, – заспалась, ничего не услышала.

– Ну, тебя не проспишь, увалень.

Смотрю на него, лежащего рядом, подперев голову кулаком. Здоровенный мужик, всегда веселый и посмеивающийся в бороду. Приятная картина. Один из моих коллег Смотрителей. Его я люблю больше всех.

– Остальные тоже тут? – интересуюсь я, зевая.

– Да, кроме двоих.

– Кого нет?

– Витки и Лика.

Значит, помимо меня и Лаана – только двое. И состав нашей дружной компании говорит о том, что придется кого-то бить или что-то ломать. Три бойца, один связующий – ну что хорошего можно сделать в такой милой компании? Ничего, разумеется.

Наверху и спросонок у меня всегда ворчливое настроение, голова раскалывается. Смотрю в потолок, присвистываю изумленно – он выкрашен в черный цвет, и белым набрызганы созвездия. Можно даже угадать несколько. Полоса Млечного Пути проходит из угла в угол. Оригинально. Мне нравится. Жаль только, эта красота недолговечна.

– Какие новости, какие сплетни? – вяло интересуюсь я.

– Новость одна: привалила работа. От нижних. Приходил курьер, просил всех собраться.

– В чем дело-то?

– Да не знаю пока, он еще не вернулся. Хотя… – Лаан прислушивается, глядя поверх моей головы. – Кажется, пришел уже.

– Ну и славно, пойду водички глотну. Приходите, что ли, на кухню…

Выбираюсь из медвежьей хватки, шлепаю по длинному светлому коридору. На кухне все сверкает и блестит, местами – свежими царапинами на белой эмали бытовой техники. Евроремонт со следами разгильдяйства. На плите потеки и пригорелые разводы, кто-то готовил, и блюдо убежало. Кажется, это был борщ. Если борщ – значит готовила Витка. Если убежало – значит подогревал кто-то другой. С отвращением смотрю на темно-бурые пятна. Неужели трудно убрать за собой? Отворачиваюсь, пытаюсь сообразить, где сегодня стоит посуда. Через полминуты, когда я начинаю копаться в шкафчике над плитой, она уже выглядит совершенно чистой.

Минут пять уходит на поиски стакана, потом я сдаюсь и пью прямо из фильтра. Вода, как и следовало ожидать, безвкусная и припахивает какой-то химией. Но спросонок пить хочется нестерпимо, вдобавок отчетливо ощущаю набухшие под глазами мешки и тошноту. Похмелье? Все может быть. Не помню ничего абсолютно.

На столе валяется полупустая пачка хрустящих хлебцев. Интересно, кто из наших красавцев решил сесть на диету? Или это квартира наша так подшутила? Иногда тут случается – в холодильнике обнаруживаются только фрукты или диетические продукты. Или мясо никому не известных животных, о котором мы потом долго спорим, была это зайчатина или какая-нибудь капибара. Впрочем, Хайо способен приготовить и капибару, и крокодила так, чтобы было вкусно. Мясо он готовит так, что закачаешься.

А еще – если невмоготу, как хочется совершенно конкретной вкуснятины, ее всегда можно найти в холодильнике или шкафчике для продуктов, как бы они на сей раз ни выглядели. Мне сейчас хочется соленого огурца. Крепенького, упругого огурца, засоленного не абы кем и абы где, а умельцем и непременно в бочке. Открываю холодильник – и огурчик к моим услугам. Даже два. Лежат на тарелочке с голубой каемочкой.

Я смеюсь. Город разумен и иногда проявляет чувство юмора, понятное и нам.

К сожалению, не всегда. Я имею в виду – не всегда понятное.

В комнате напротив той, где я проснулась, начинают спорить – громко, взахлеб. Слов не разобрать, но, судя по голосам, сейчас случится драка. Спешно дожевываю свой огурец. С фильтром в руке отправляюсь туда – если что, пригодится, охладить кого-то из драчунов. И без этих глупостей у меня болит голова.

Так и есть – двое Смотрителей прижали к стене тощего растрепанного мальчишку-тенника. Но если приглядеться – все не так просто. Ладонь тенника лежит на плече Альдо, и отливающие металлом когти упираются в артерию. Зато второй Смотритель, Хайо, приставил к боку тенника перочинный нож. Тот не дергается – видимо, известно, что нож у Хайо освященный. Комната почти пуста – несколько поваленных мольбертов на полу да стол с парой яблок и полотенцем. Лаан, дружочек мой сердечный, стоит у ближней стены и с интересом смотрит на драку.