— Том, ты сильно занят?

— Никак нет, Джек, собирался пойти перекусить перед обедом, — честно, ибо «честность — лучшая политика», ответил Том.

— Вовремя. Поднимись ко мне в Овальный кабинет, есть разговор. Заодно и перекусишь, — приказал Джон.

Проходя по коридору и поднимаясь в лифте и снова шагая по коридору, Томпсон пытался угадать, о чем может пойти речь. В конце концов решив, что президент хочет побеседовать либо о договоре об ограничении стратегических вооружений, либо о расследовании теракта. Которое, кстати, длилось уже больше полугода и никак не могло найти виновных.

— Ага, вот и ты, — президент в кабинете был не один, но говорил с Томом вполне по-дружески, словно при разговорах наедине. — Скажи-ка, Том, а что ты чувствовал, когда стрелял в бошей в Нормандии? — этот шутливый вопрос Джек обычно задавал Тому только тет-а-тет, когда собирался поговорить о войне.

— Отдачу, — привычно ответил Том, пытаясь понять, что же хотят от него Кеннеди и Киссинджер.

— Я спрашивал немного о другом, Том, — заметил с укоризной Кеннеди, не обращая внимания на громко хохочущего Киссинджера. — Ты не испытывал желания дезертировать, ощущения, что это не твоя война и тому подобного? Да ты присаживайся. Наливай себе, Генри принес очень старого шотландского, если хочешь есть — бери сэндвичи. Очень вкусные, с тунцом, — добавил он, спохватившись. — Ну и одновременно попробуй вспомнить твое отношение к войне тогда, — посмотрев на ничего непонимающего Тома, Джек пояснил. — Мы с Генри обсуждаем очередной доклад Роберта[2] по армейским расходам с учетом предложения Кларка.

— Профессиональная армия? — уточнил Том.

— Она самая, — подтвердил Киссинджер. — Предложение кажется весьма перспективным, но вот Роберт считает, что оно приведет к резкому увеличению расходов. Кларк же напротив, пишет о возможной экономии. А учитывая, что происходит с нашей армией во Вьетнаме… Для обычной армии не победить — значит потерпеть поражение. Что мы и видим сейчас.

— Что скажешь, Том? Давай, выскажись, как advocatus diaboli[3], - по формулировке вопроса сразу чувствовалось, что Кеннеди был из католической семьи.

— Если считать армию всего лишь как некий инструмент, предназначенный для решения вопросов государственной политики путем применения насилия. То есть как чисто военную силу. В этом случае нам действительно нужна чисто профессиональная армия. Причем наилучшим выходом, — Томспсон задумался на несколько мгновений, пытаясь четче сформулировать свои идеи, — было бы формировать ее по образцу французского Иностранного легиона из лиц, желающих начать жизнь заново — эмигрантов, бывших преступников и прочих неадаптированных в жизни лиц. Такой подход позволит обеспечить необходимый уровень подготовки и более свободно относиться к возможным потерям. Тем более, что реалии современной войны, особенно ядерной, вряд ли потребуют от нас развертывания многомиллионной армии. Но дело в том, что армия еще и нечто другое… Вот вы спрашивали, что чувствовал, воюя в Нормандии. Как мне кажется, я тогда воевал не просто со Злом, я защищал от него свою страну и свой дом. И чувствовал себя именно гражданином своей страны. Не зря русские не только сохраняют призывную армию, но и ввели в школах предмет по военной подготовке. Армия для них — это еще и инструмент по формированию и укреплению государства, воспитания и сплочения нации. И для меня — тоже. Подумайте, через армию, сформированную на основе призыва, у них проходит примерно половина всего населения страны. Причем именно определяющая половина. Потому что чтобы не говорили у нас и у них о феминизме и равенстве полов, определяют настроение электората именно мужчины. И я думаю, что в сердце каждого настоящего мужчины на всю жизнь остается картина развернутого строя его батальона, вид полощущегося на ветру боевого знамени, тяжесть настоящего боевого оружия в руках. Тот самый esprit de corps[4], - он посмотрел на собеседников и улыбнулся. — Я уж не говорю о том, что служба в армии — это еще и отличная психологическая тренировка к преодолению жизненных трудностей и работе в коллективе. Закаляет бойцовский характер, который не дает сдаваться и заставляет бороться в самых безнадежных ситуациях. Собственно, вы также, как и я, испытали это на своей шкуре. Поэтому, я думаю, на профессиональную основу стоит перевести спецназ и части быстрого реагирования, основные стратегические силы, включая флотские и авиационные. А для остальных оставить призыв. Возможно, даже сократив срок службы и увеличив интенсивность подготовки. Я бы вообще не пускал в политику людей, не служивших в армии. Только они способны думать не только о своей выгоде, но и о государственной пользе. Потому что хороший и надежный бизнес можно сделать только в крепком государстве, как бы не пытались доказать обратное разные либертатианцы и анархисты. Хм… в общем я сказал все… А теперь, джентльмены, извините, я немного поем, — закончил свою речь Томпсон

— Читал я что-то подобное, — вспомнил Киссинджер. — Этого фантаста, как его…

— Хайнлайна, — подсказал, оторвавшись от сэндвича, Том. — «Звездный десант». Я тоже читал и считаю, что он во многом прав.

— Вот только с политиками у нас это невозможно. Не поддержит ни один действующий политик и ни один избиратель. На человека, предложившего такое, обрушаться все — от либертатианцев и хиппи до феминисток, от сектантов и политиков до последнего реднека[5], - засмеялся Киссинджер.

— Очень интересные мысли, Том. Не так ли, Генри? Но их обсуждение пока надо отложить. Генри, позвони от моего имени Ричарду и Кларку[6], уговори перенести слушания по этому вопросу на неделю. Объясни им, если надо будет, в чем затруднения с этим вопросом, — подвел итог этой части разговора Кеннеди. — Надо обдумать. А название книги секретарю передай. Почитаю на досуге и подумаю над его идеями… фантаст… гм…

— Служил на флоте, — разливая всем виски, отметил Том. — Ушел по болезни, во время войны служил в разведке…

— Разведке…, - повторил задумчиво Джек, поднимая свою стопку с виски.

— Кстати, о разведке, — продолжил Генри, когда они отпили понемногу действительно неплохо шотландского напитка. — Том, ты, как разведчик можешь объяснить почему уже более полугода нет никаких результатов по «Венскому делу». Неужели так трудно найти тех, кто заказал этот теракт?

— Я по специализации боевик, а не аналитик. Да и занимался Европой и немного Дальним Востоком, — отбился Том. — Но думаю, что сейчас на Ближнем Востоке, после последней арабо-израильской войны, сам черт ногу сломит. Английские, французские, русские, наши интересы. Израильские спецслужбы, которые мне рекомендовали одними из лучших в мире, и те ничего не могут раскопать. Даже англичане пока, по нашим сведениям, в недоумении. А они-то там имеют агентуру еще с позапрошлого века, не чета нашей. Пусть наши аналитические службы в АНБ и сильнее, но без хороших данных с мест они немногое могут. А агентурную сеть там, по отзывам моих знакомых, очень трудно построить. Для этих людей клановые, дружеские и семейные интересы куда ближе, чем денежные. На чем наши резиденты пытаются их вербовать. Судя по всему — они возьмут деньги со всех, с кого смогут и расскажут всем, кто что хочет услышать. Причем вполне искренне. К тому же полицейское расследование — это специализация ФБР, а не АНБ, — попробовал он «перевести стрелки».

— Ф…Б…Р…, - это сокращение Кеннеди произнес так, словно описывал непристойную картинку. — В этой организации слишком много гуверовцев. Для них наша администрация… почти такие же преступники, как мафия. Поэтому они, как мне кажется, вовсю проводят «итальянскую забастовку»[7]. Именно поэтому я поручил параллельное расследование АНБ. Но и оно что-то не спешит показать свою эффективность…

— Именно поэтому, Том мы подумали и решили, что тебе надо съездить в Форд-Мид и, используя старые связи, попытаться выяснить, что происходит на самом деле. Потому что из прочитанных мною докладов никаких понятных и логичных сведений извлечь просто невозможно, — продолжил за президента его советник по национальной безопасности. — И я опасаюсь, что этот вопрос может оказаться для нашей безопасности… не только нашей как личностей, но и страны, — пояснил Киссинджер, — намного более опасным, чем превосходство комми в ядерных ракетах. Если говорить прямо, то опираться в решениях на информацию от недостоверных источников намного опаснее, чем вообще не иметь никаких сведений, — пояснил он для присутствующих, видимо пытаясь что-то доказать не только Тому, но и Джеку. — Потому что в первом случае мы имеем иллюзию знания и делам на ее основе абсолютно неверные выводы и принимаем абсолютно неверные решения. Как Гитлер в конце войны, если судить по сохранившимся архивам.