– Дорогой, мне кажется, что твой проект относительно эмбарго Японии пора представлять в Сенате.

– А не рано? – усомнился двадцать седьмой президент САСШ Тафт.

– Не думаю. Ведь нужно, чтобы не только они успели прореагировать и сделать что-либо противоречащее международному праву, но и нам оставалось время для усиления нашего присутствия на Филиппинах. Мы же демократическая страна, и избиратели не поймут, если это будет сделано без видимых причин.

– Хелен, но ты ведь читала доклад Олриджа, – возразил супруге президент. – А там вроде доказано, что мы все равно не успеем сконцентрировать достаточно сил для убедительной победы.

– Уильям, постарайся, пожалуйста, меня понять. Вспомни войну с Испанией – ведь в обществе имелось определенное противодействие! Некоторые даже выражали сомнения относительно того, кто именно устроил взрыв в Гаване. Но ведь сейчас у нас гораздо более серьезный противник, и для победы необходима полная поддержка обществом действий правительства. Мы – демократическое государство, и мы не можем позволить себе нападать на кого-то по незначительному поводу. Но наш противник по сути тирания, агрессивность у японцев в крови. И они просто не смогут пропустить такого удобного случая напасть на нашу еще недостаточно подготовленную к боевым действиям группировку… Причем наверняка нападут внезапно, практически без объявления войны, как они это семь лет назад сделали с Россией.

– Но ведь после разгрома его вменят в вину именно нам?

– Почему же? Еще раз повторяю: мы – мирная, демократическая и ни с кем не собирающаяся воевать страна. Но в силу осложнения международной обстановки мы вынуждены увеличивать наше военное присутствие на Филиппинах, чтобы иметь возможность защищать жизни и собственность находящихся там американских граждан. А когда японская военщина вероломно, без объявления войны нападет на них и уничтожит, это сплотит народ Америки лучше любых речей. Однако тебе придется аккуратно проследить за тем, чтобы туда не попали действительно ценные корабли и части.

– Мишель, поздравляю вас с рождением третьего сына, – сказал я его высочеству великому князю Михаилу Александровичу, главкому нашей авиации. – И разрешаю вам задержаться в Питере на день. Больше, увы, не могу.

– Понимаю, Георгий Андреевич, спасибо.

Я положил трубку. Ну наконец-то принцесса Масако, то есть уже шесть лет как великая княгиня Марина Владимировна, родила младшему брату императора очередного сына! А то даже неудобно было отправлять его в Ставку под Смоленском, при жене-то на сносях. Ну, с этим вроде все, можно вернуться к текущим делам. А текли они явно к войне, это было видно уже совершенно невооруженным глазом.

– Как появится японец, сразу запускайте, – велел я дежурному и задумался. Похоже, визитер прибыл ко мне в связи с какими-то не очень понятными тенденциями в Корее.

Эта страна находилась под японским протекторатом, чему, естественно, нашлось много недовольных. И они, что тоже естественно, вскоре почувствовали потребность сбиться в кучу, то есть в партию, и начать бороться за свободу. Вот если бы они это раньше сделали, когда мы с японцами воевали! Так ведь нет, даже при поддержке шестого отдела никакого выступления против оккупации своей страны у них не получилось. А сейчас, значит, зашевелились… Увы, слишком поздно, помогать им теперь у нас не было ни малейшего желания. Правда, пара агентов среди них у нас все-таки имелась, так что я был более или менее в курсе.

Так вот, то, что корейское сопротивление существовало на американские деньги, выяснилось довольно быстро. Кроме того, агенты предполагали и наличие в данной партии своих коллег из Страны восходящего солнца, но ни по персоналиям, ни даже по количеству завербованных сведений у них не было. И еще в последнее время там обострились экстремистские тенденции. В частности, один из наших агентов, изображавший из себя беглого эсера-бомбиста, недавно получил задание организовать подпольную лабораторию и весьма приличные деньги на это.

– Господин Есукэ Мацуока! – сообщил мне селектор.

– Запускайте.

Интересно, это тот самый или просто однофамилец? – подумал я, здороваясь с гостем. – По возрасту вроде подходит… Впрочем, неважно.

– Я вас внимательно слушаю.

– Один наш общий знакомый просил передать вам, что он по-прежнему в восторге от анимэ, – поклонился японец.

– Вот даже как? Тогда садитесь, и я слушаю вас еще более внимательно.

Услышанная мной фраза была нашим с премьер-министром Ито паролем, означавшим, что произнесший ее является личным посланцем с каким-то важным сообщением.

Гость начал. Ну, в общем, чего-то примерно такого я и опасался… В вашей реальности князь Ито был убит каким-то корейцем в девятом году, а у нас одной из причин внедрения мной агентов в Корею было желание не допустить такого. Ну и самого Ито я предупредил, понятно, и был рад, когда девятый, потом десятый год кончился, а премьер оставался живехонек. Причем, по словам его посланца, он знал о готовящемся покушении, но принял меры всего лишь для его отсрочки. Чтобы, во-первых, данное действие произошло в наиболее подходящее для Японии время, а во-вторых, отсрочка была использована для сбора дополнительных доказательств причастности штатовцев к этому делу.

Нет, у них там никто не рехнулся настолько, чтобы накануне войны заказывать японского премьера. Американцы просто спонсировали корейскую, скажем так, оппозицию. Но вот мозгов подумать, насколько в той Корее не любят именно Ито, штатовцам не хватило. А японцы через своих агентов еще и потихоньку направляли умонастроения подпольщиков в нужную сторону. Позавчера же события вышли на финишную прямую – борцам за свободу были слиты сведения о распорядке дня и ближайших маршрутах премьера.

– Мой господин почтительно просит вас не вмешиваться, – закончил посланник.

Да уж… Вопрос типа «а что, помельче фигуры не нашлось?» можно не задавать, только зря людей обижу. Вот, значит, как они решили вопрос с поводом для вступления Японии в войну…

– Я уважаю выбор господина Ито и не буду препятствовать его планам, – кивнул я. – Кроме того, сегодня вечером вам будут переданы все наши материалы по действиям американцев в Корее. В свете только что изложенного можете использовать их по своему усмотрению.

За ужином я рассказал об услышанном Гоше.

– И почему это я микадо не завидую? – флегматично осведомился он, ковыряя вилкой тушеную капусту. – Мне ведь никто ничего подобного предлагать не собирается. И слава богу, если серьезно. Не так уж много в мире людей масштаба господина Ито, чтобы ими так разбрасываться. У нас-то с поводом на всякий случай все нормально, а то я как-то до сих пор не удосужился проверить?

– Величество, ну совсем-то за раздолбая ты меня не держи. Не то что нормально – практически идеально! Доказательства что по первому, что по второму эпизоду железные.

По первому они были не только железными, но и стопроцентно правдивыми – по результатам допросов Рейли-настоящего была проведена большая работа, и теперь мы могли аргументированно объявить, кто и как организовывал покушения на Мари и Гошу, вылившиеся в убийство Николая Второго.

А вот второй эпизод, хоть и был снабжен не менее железными доказательствами, все же не являлся примером скрупулезного следования истине. Да, три с лишним года назад англичане профинансировали анархистов и даже намекнули, что на эти деньги неплохо было бы устроить что-нибудь вроде покушения на какого-нибудь чиновника покрупнее – об этом те самые анархисты уже на следующий день наперебой рассказывали в седьмом отделе. Так что им доверили украсть пушку и оснастить ею катер, после чего отправили по камерам зубрить свои показания, а мои люди поплыли стрелять по окнам Зимнего. Кстати, не только получив при этом задуманные политические результаты, но и поспособствовав развитию искусства – написанная по мотивам тех событий картина Сурикова «Покушение» получилась очень даже ничего.