– Здравствуйте, Петр Сергеевич. Я – государственный канцлер Российской империи, князь-кесарь Найденов. Давно собирался с вами познакомиться, но дела позволили сделать это только сейчас. Пройдемте в мою здешнюю резиденцию, мне доложили, что она уже готова.

Пока мы шли, Никонов время от времени непроизвольно косился на мой мундир. И, видимо, он сыграл не последнюю роль в том, что, когда мы после обсуждения планов дальнейших поставок решили прогуляться перед обедом, гость в процессе светской беседы поинтересовался национальным устройством империи.

– Основа его – полное равноправие всех населяющих Россию наций и народностей, – пояснил я. – И даже имевшиеся до недавнего времени пережитки прошлого в виде черты оседлости для иудеев сейчас отменены.

Дальше разговор плавно перетек с темы национального на государственное устройство. Нашу конституцию гость уже читал, так что теперь его заинтересовали частности. А точнее, пятая статья, где говорилось: «Действие настоящей Конституции распространяется на всех подданных Российской империи, включая Его Величество Императора, но за исключением лиц первых четырех классов Табели о рангах, а также приравненных к ним решением Особой Императорской комиссии».

– Вы официально объявляете, что вашей высшей элите закон не писан? – удивился запортальный гость.

– Да, мы считаем, что это честнее, чем объявлять формальное равенство всех перед законом, притом что возможности правящей верхушки по его обходу многократно превосходят возможности правоохранительных органов по его соблюдению. И потом, знали бы вы, как этим нашим исключенцам хочется под конституцию! Первое время его величеству чуть ли не каждый день петиции приходили. Однако хрен, пока я жив, а на троне Георгий Первый, ничего подобного не будет. Разве дождутся, что мы и пятый класс туда включим…

Видя недоумение собеседника, я пояснил:

– Главное, конечно, в том, что по отношению к высшему чиновничеству и влияющим на государственную политику бизнесменам не действует принцип презумпции невиновности, записанный в конституции. Ну например, представим себе какого-нибудь генерал-губернатора, неважно, в кепке он ходит или без оной. И если вдруг окажется, что за время нахождения в должности его, скажем, жена разбогатела заметно больше, чем в среднем среди предпринимателей данной отрасли, то у генерал-губернатора будет всего одна возможность остаться на свободе, а именно: доказать, что это было оправдано государственными интересами. То есть что именно эта жена может принести России больше пользы, чем любой другой на ее месте, отчего он и создавал для нее привилегии.

– Ну наверное, это все же после того, как соответствующие органы докажут причинно-следственные связи увеличения состояния жены с конкретными действиями мэ… генерал-губернатора, – предположил Никонов.

– В том-то и дело, что нет! Это считается само самой разумеющимся и не нуждающимся ни в каких доказательствах. Тут у нас законодательно закреплен принцип: «после этого – значит вследствие этого». Разбогатела после вступления мужа в должность – значит, тот факт, что это произошло вследствие использования им административного ресурса, считается железно доказанным. Да, согласен, есть и вероятность случайного совпадения, но какие-то ее десятитысячные процента мы в расчет не принимаем, они всяко меньше вероятности судебной ошибки при обычной практике. Кроме того, у императора есть возможность своим указом повелеть считать какой-то конкретный прецедент именно случайностью, но он пока ни разу этим правом не воспользовался. Так вот, если наш генерал не сумеет доказать требуемое, он тут же признаётся виновным в государственном преступлении, а здесь, опять же по личному указу императора или канцлера, допускаются и особые методы ведения следствия.

Помните, как у Стругацких орел наш дон Рэба объяснял Румате насчет опытных и хорошо оплачиваемых специалистов из Веселой Башни? Так вот, у нас они тоже есть, оплачиваются наверняка лучше, чем в Арканаре, и помимо богатейшего опыта в их распоряжении все достижения научно-технического прогресса. В общем, то, что на супругу генерал-губернатора, в отличие от него самого, распространяются все конституционные нормы, вряд ли послужит ей утешением. Муж про нее столько расскажет, что никакая презумпция ей не поможет, как миленькая огребет свой червонец с конфискацией. Ну разумеется, только в случае искреннего сотрудничества со следствием, а то ведь дело может кончиться и гораздо хуже.

Никонов сделался задумчив, а после обеда спросил, когда планируется открытие обратного портала.

– Недели через полторы, – развел руками я.

Действительно, что-то мы с величеством на этом открытии малость утомились, надо сделать перерыв, ничего тут с Петром Сергеевичем на Селигере не случится. Вот только что ему такое сказать? В памяти всплыло объяснение Ходжи Насреддина насчет звезд Сад-аз-Забих.

– Непредвиденные возмущения в межмировом эфире, – объяснил я. – Наши возможности тоже не безграничны, к сожалению. А вы, насколько я в курсе, захватили с собой около полукубометра рыболовных принадлежностей, так что пользуйтесь возможностью отгулять внеплановый отпуск.

В кают-компании «Вампира», вспомогательного крейсера Курильского флота, было душно и явственно пованивало гальюнными ароматами. А чего еще можно ожидать от подводной лодки, бывшего «Комара», в которую вместо пятидесяти человек экипажа набилась чуть ли не сотня? Тем более что уже пятый час она шла в полностью погруженном состоянии, опустившись ниже перископной глубины. Примерно в миле за ней аналогичным образом следовала еще одна субмарина, бывший «Мангуст», а ныне «Хомяк». Впрочем, наверное, в его нутре было все-таки получше, потому как «Хомяк» в основном вез груз, а людей там имелось почти вдвое меньше.

Начальник отряда бразильских волонтеров дон Хуан Мартинес, он же командир второй отдельной десантной роты капитан Мартынов, с сочувствием смотрел на приткнувшихся в уголке трех маленьких хрупких девушек. Ладно, он и его люди – солдаты, а им-то каково, в этой духоте, да еще под толщей воды, из-под которой в случае чего будет не так просто выбраться… Капитан не знал, что, в отличие от него, для девушек это был далеко не первый рейс в Ирландию на подлодках. И сейчас тут было по крайней мере не холодно, в отличие от позапрошлого похода. Ну а вонь… Когда после разгрома штаб-квартиры социал-бонапартистов девушки уходили по канализации, причем две по очереди тащили на себе раненую третью, амбре вокруг было куда омерзительней. И ничего, обошлось, все живы и прекрасно себя чувствуют.

Старшей среди них была Фрося Вилкина, она же в недавнем прошлом Жозефина де Вилье, а ныне – Диана Кеннеди. И если ее первое имя не знал никто, кроме четырех человек в ДОМе и канцлера, то второе было не столь секретным. Четверть «Шинн Фейн» и чуть ли не половина «Ирландских волонтеров» были в курсе, что их Неистовая Ди – это на самом деле бонапартистка и известный борец за права угнетенных во всем мире мадемуазель де Вилье. А двух ее подруг в настоящий момент звали Сигрид Бертнер и Герда Паульсен. В этот раз пополнение для интербригад, готовящихся помогать борьбе ирландского народа за свободу, было бразильским и датским, пятьдесят на пятьдесят.

Диана прислушалась к чуть изменившемуся звуку ходовых электромоторов и взглянула на часы. Все правильно, к бухте подошли минута в минуту, сейчас лодка всплывет на перископную глубину. Хорошо, а то на капитана уже смотреть жалко – весь серый, лоб в поту, дышит как паровоз… Да, это тебе не тамошних обезьян гонять по бразильским джунглям.

Нынешний рейс готовился в спешке из-за самопроизвольно начавшегося восстания в Дублине. Ведь предупреждала же она Роджера Кейсмента, что нельзя заранее раздавать винтовки! Больно уж тут народ горячий, да еще и озлобленный в связи с действиями правительства по случаю начавшейся войны. И вот, пожалуйста, в Дублине полыхнуло почти на две недели раньше срока. Понятно, что неподготовленное выступление привело к большим потерям. Если бы не находящиеся вблизи и вовремя пришедшие на помощь ребята из Первой голландской интербригады, все было бы уже кончено. Но пока восставший Дублин держался, и грозный боевой клич голландцев – …tvojiu mat!!! – пользовался все возрастающей популярностью среди повстанцев.