Положение в Бессарабии было тоже сложно и трудно, хотя оно и отличалось от положения на Украине. Остатки румынской армии и руководящие элементы румынского народа нашли себе убежище на русской территории после завоевания неприятелем их родины. Их приютил царь. После революции и Брест-Литовского мира положение их стало отчаянным. Сразу ожили старые связи между Румынией и Бессарабией, и одновременно возобновились бесконечные споры, которые вели из-за этой провинции Россия и Румыния после русско-турецкой войны 1878 г. В тот же самый день (28 января), когда красногвардейцы вошли в Гельсингфорс, большевики объявили войну Румынии. Румыны не могли сопротивляться, но вмешались германские власти, и через шесть недель был подписан мир. Румыния, исстрадавшаяся в конец, плененная и разоренная, получила наконец удовлетворение. 9 апреля Бессарабия провозгласила унию с Румынией при условии местной автономии. Непрерывное наступление германских войск в южной России заставило Советское правительство удовольствоваться словесным протестом.

Таково было зрелище анархии и хаоса, борьбы и голода, представшее перед западными империалистами в день перемирия; зрелище, налагавшее на них обязательства и предоставлявшее им благоприятные возможности.

Президент Вильсон. – Четырнадцать пунктов. – Переговоры о перемирии. – Комментарий полковника Хауза. – Заседание 29 октября. – Отказ м-ра Ллойд-Джорджа. – Угрозы полковника Хауза. – Непреклонность премьер-министра. – Оговорки союзников. – Свобода морей. – Достижение соглашения. – Французский план. – Предварительные условия мира. – Миссия Вильсона. – Опасности промедления. – Пропасть.

В момент перемирия президент Вильсон достиг зенита своей власти и славы. После того как Соединенные Штаты на 32-й месяц кампании приняли участие в войне, он с большей страстью и с большей убедительностью, чем кто-либо, доказывал правоту союзнического дела. Он вступил в борьбу свежим, сохранял хладнокровие и казался бесстрастным судьей, провозглашающим свои решения среди страшного и безумного спора. Возвышаясь над всеми перипетиями конфликта, говоря величественно и просто, прекрасно умея играть на народных чувствах, располагая безмерной и еще неисчерпанной мощью, он казался измученным и усталым бойцам как бы вестником с другой планеты, ниспосланным для восстановления на земле свободы и справедливости. Слова его звучали как утешение для всех союзных народов и немало помогали заглушить разрушительную пацифистскую пропаганду во всех ее формах.

Во время войны отдельные союзные державы не раз делали заявление о преследуемых ими целях. В тяжелые январские дни 1918 г. как Великобритания, так и Соединенные Штаты снова постарались изложить свои требования в наиболее приемлемой форме, 8 января президент Вильсон произнес в Конгрессе речь, где упомянул те четырнадцать пунктов, которые, по его мнению, должны были быть основой американской политики. В этих «четырнадцати пунктах» прекрасно, если и в несколько общих выражениях, перечислялись главным образом те общие принципы, которые должны были осуществляться более или менее полно в зависимости от хода военных операций. Но во всяком случае они заключали в себе два непременных условия, – восстановление независимой Польши и возвращение Эльзас-Лотарингии Франции. Одобрение Соединенными Штатами этих двух чрезвычайно важных целей войны обозначало борьбу с Германией до победного конца и потому было воспринято с большим удовлетворением союзниками. Ни одно из союзных государств не останавливалось на деталях речи Вильсона и ни одно правительство не считало себя связанным им в каких бы то ни было отношениях, кроме разве тех общих чувств, какие она выражала. В то же время декларация президента сыграла весьма важную роль, укрепив единство западных демократических государств и вдохновив их на неуклонное продолжение войны. Кроме того, она способствовала развитию пораженческих и разрушительных движений среди населения неприятельских стран.

Когда 1 октября охваченный паникой Людендорф потребовал, чтобы германское правительство немедленно обратилось к союзникам с просьбой о перемирии, принц Макс Баденский обратился к президенту Вильсону, ссылаясь на эти четырнадцать пунктов. Вильсон ухватился за этот удобный случай, чтобы лично вести переговоры в этой первой и наиболее важной их фазе. Он использовал все преимущества своего положения как по отношению к неприятелям, так и по отношению к союзникам и таким образом взял на себя и выполнение всей задачи, и всю ответственность. Он отказался передать союзникам просьбы отчаявшегося врага, пока не убедится в их искренности. С немцами он держался чрезвычайно строго и мастерски пользовался оружием проволочек. Он заявил, что ни о каком перемирии не может быть речи, если «не будет дано абсолютно удовлетворительных гарантий того, что будет сохранено создавшееся ныне военное превосходство армий Соединенных Штатов и их союзников». Условия перемирия должны были быть выработаны командующими союзных армий. О мире нечего и говорить, пока Германия не лишится всякой возможности возобновить военные действия. Немцы должны сдаться беззащитными и безоружными на милость своих победителей. В течение того месяца, пока длились эти переговоры, по всему фронту шла непрерывная гигантская битва. Армии Соединенных Штатов потеряли свыше 100 тыс. человек убитыми и ранеными, а французские, британские и итальянские армии около 380 тыс. человек. Союзные армии продвигались непрерывно. Под двойным давлением войны и надежд на заключение мира германское сопротивление рухнуло. В конце месяца немцам пришлось пасть ниц перед президентом.

Вильсон вел эти переговоры так энергично и умело, что Франция и Великобритания, сперва несколько ошеломленные его самоуверенностью, предоставили ему вести их и в дальнейшем. Даже самые яростные враги немцев не могли бы найти никаких недочетов в его военной игре. Таким образом, на последних стадиях войны он говорил не только от имени США, но и от имени союзников. Он провозгласил высочайшие моральные принципы и в то же время заключил тяжелую для неприятеля сделку. Посмотрим же, в чем именно заключалась эта сделка.

Когда стало ясно, что центральные державы фактически разлагались и в отчаянии хватались за четырнадцать пунктов, предложения эти внезапно приобрели огромное практическое значение. К концу октября стало необходимым точно выяснить, что обозначали четырнадцать пунктов для друзей и врагов. Если бы немцы, вместо того чтобы просить о перемирии, начали мирные переговоры и в то же время продолжали войну, то смысл, который они и союзники придавали каждому из четырнадцати пунктов, был бы выражен в точной и конкретной форме. Но их крушение было столь стремительно, что они могли просить только о перемирии, а за то время, пока велись переговоры, они дошли до полного истощения и в конце концов пошли на условия, не оставлявшие им никаких средств защиты. Этот ход событий намного превзошел самые пылкие ожидания союзников. Победители оказались единственными истолкователями того значения, какое надо было придавать четырнадцати пунктам, между тем как побежденные естественно старались истолковать их в наиболее благородном и мягком смысле.

По инициативе предусмотрительного полковника Хауза американский посланник в Париже разработал комментарий к четырнадцати пунктам, одобренный президентом. Этот комментарий ныне опубликован полковником Хаузом. Это был чрезвычайно удобный документ, которым можно было пользоваться при всех случаях.

Так например пункт III говорил о «возможном устранении всех экономических барьеров и установлении одинаковых условий торговли для всех наций». Американский комментарий мудро разъяснял, что этим не имелось в виду уничтожить пошлины, или специальные железнодорожные фрахты, или ограничение пользования портами, поскольку меры эти в одинаковой степени применялись по отношению ко всем. Относительно пункта IV: «необходимо дать и получить соответствующие гарантии того, что национальные вооружения будут сокращены до максимального предела, совместимого с внутренней безопасностью страны», комментарий разъяснял, что «внутренняя безопасность страны» обозначала не только внутреннюю безопасность в полицейском смысле, но и охрану территории от иностранного вторжения. Пункт V предписывал «свободное, искреннее и абсолютно беспристрастное разрешение всех колониальных претензий, при строгом соблюдении того принципа, что при разрешении всех вопросов о суверенитете на интересы туземного населения будет обращаться такое же внимание, как и на справедливые притязания того правительства, права которого должны быть установлены». По этому поводу комментарий говорил, что германские колонии не подлежат возвращению Германии, но что всякая получившая их держава должна действовать в качестве «опекуна туземцев» и выполнять свои административные функции под надзором Лиги наций. Пункт VI говорил об «эвакуации всей русской территории» и «предоставлении ей полной и беспрепятственной возможности самостоятельно установить ход своего политического развития и свою национальную политику». При этом комментарий разъяснял, что под «русской территорией» отнюдь не подразумевалась вся территория, принадлежавшая бывшей Русской империи, и т. д.