Кейн. Ты никогда мне не нравился, я все еще тебе не доверяю. Ты оскорблял меня, предавал меня, даже ударил меня ножом. Забудем. Мне не по душе твои методы, однако лояльность твоя не вызывает сомнений, во всяком случае — на этот раз. А значит — мир. Пусть в новом правлении наши отношения начнутся с новой, чистой страницы.

Ллевелла, ты обладаешь большими резервами, недавняя ситуация почти их не востребовала. Ну и хорошо. Выйти из конфликта, не подвергнув свои возможности проверке, — иногда это тоже приятно.

Блейз, для меня ты все тот же рыцарь без страха и упрека — отважный, экспансивный и порывистый. За первое прими мой поклон, за второе — улыбку. А третье за последнее время заметно смягчилось. Наконец-то. Постарайся в будущем держаться подальше ото всех и всяческих заговоров. Худое занятие, да и не по тебе оно.

Фиона, ты переменилась больше всех. В твоем случае мне пришлось полностью заменить старое чувство на новое — мы впервые стали друзьями. Прими мою любовь, колдунья, я перед тобой в долгу.

Джерард, мой медлительный и верный брат, думая о тебе, я понимаю, что не все мы изменились. Ты стоял непоколебимо, как утес, держался того, во что верил. Да не будешь ты поддаваться обману с такой легкостью. Да не придется мне схватиться с тобой еще раз. Выходи в свое море на своих кораблях, дыши чистым соленым воздухом.

Джулиан, Джулиан, Джулиан… Это что же, я и вправду никогда тебя не знал? Нет. Я долго отсутствовал, зеленое волшебство Арден пошло тебе на пользу, прежнее твое тщеславие приугасло, оставив после себя только рыцарскую гордыню и нечто такое, к чему ближе всего подходит название «честь». Качество, не имеющее ровно ничего общего с милосердием, но все равно — ценное добавление к богатому арсеналу прочих твоих достоинств.

И ты, Бенедикт… Боги свидетели, мудрость твоя возрастает год от года — и все равно в своем знании людей ты пренебрегаешь единичными особями этого биологического вида. Возможно, теперь, когда битва завершена, мне посчастливится увидеть твою улыбку. Отдыхай, воин.

Флора… Говорят, что благотворительность нужно начинать с собственного своего дома. Сейчас ты ничем не хуже, чем много лет назад. Если так подумать, все, чем я сейчас занимаюсь в отношении тебя и прочих — подбиваю какие-то балансные ведомости, выискиваю положительное сальдо, — все это — сентиментальная чушь. Чушь собачья. Сейчас, в настоящий момент ни один из нас не враг другому, этого вполне достаточно.

Ну а некий джентльмен в черном и серебре, с серебряной розой? Хотелось бы думать, что он обрел умение верить людям, что он промыл глаза чистой ключевой водой, что у него появился один-другой идеал. Ладно, пустое. Возможно, он так и остался шибко острым на язык любителем совать свой нос, куда не просят. Возможно, он и не умеет-то толком ничего, кроме как выживать в затруднительных ситуациях. И юмор у него казарменный, а что касается тонкой, изысканной иронии — тут он слеп, почище, чем в том каземате. Впрочем, достаточно, забудем. Он никогда мне не нравился, да и не понравится никогда.

Кармен, voulez-vous venir avec moi?[13] Нет? Тогда прощай и ты, принцесса Хаоса. А жаль, могли бы приятно провести время.

Небо снова поворачивается; кто знает, какие деяния свершатся под его витражным светом? Пасьянс разложен, трудно только сказать — сошелся он или нет. Нас было девять, теперь осталось семь, и один из семерых — король. Правда, теперь с нами Мартин и Мерлин, новые карты и новые игроки в нескончаемой игре.

Я смотрю на остывшую золу, вспоминаю прошлый свой путь, и ко мне возвращается сила. Путь грядущий вызывает во мне острое, как зубная боль, любопытство. Я вернул себе все утраченное — и глаза, и память, и семью. И Корвин всегда останется Корвином, вплоть до Судного Дня.

Мерлин шевелится, это тоже хорошо. Самое время двигать, дел осталось невпроворот.

После героической победы над грозой Рэндом сделал еще одно дело. Проспавшись, он позвал меня, и мы вместе, черпая силы из Камня, связались с Джерардом.

Карты стали холодными, как прежде, Тени сохранились, Амбер стоит, как и стоял. С нашего отъезда прошли годы и годы, сколько их пройдет еще, пока я вернусь… Рэндом картой отправил себя домой, чтобы приступить к исполнению обязанностей; вполне возможно, что и остальные сделали то же самое. Не знаю. Но я должен посетить Владения Хаоса — я обещал, к тому же не исключено, что я там нужен.

Сейчас мы с Мерлином собираем свои вещи, скоро он вызовет паутинную дорогу.

Когда мы там со всем разберемся, когда Мерлин пройдет Огненный Путь и отправится искать себе миры, я непременно совершу некое путешествие. Я съезжу в то место, где я воткнул в землю ветку старины Игга, навещу дерево, выросшее из этой ветки. Я посмотрю, что сталось с Огненным Путем, нарисованным под воркование парижских голубей. Если там образовался вход в иную вселенную — как оно скорее всего и есть, — тогда я сбегаю в эту вселенную, полюбуюсь на плод трудов своих.

К нам подплывает дорога, ведущая вверх, к темнеющей вдали цитадели. Значит, пора. Мы садимся на коней и трогаем с места.

Теперь мы скачем над черной бездной, по дороге, словно сшитой из грубой марли. Вражеская крепость, покоренная нация, ловушка, обиталище пращуров… Ладно, посмотрим. На стенах и галерее — какое-то чуть заметное мерцание. Возможно, мы даже успеем на похороны.

Я распрямляю спину и чуть высвобождаю клинок из ножен. Скоро ведь и доедем. Пока и привет, как всегда.

Сидеть и ждать, когда кто-то попытается тебя убить, весьма утомительно. Однако наступило 30 апреля, а сомневаться, что традиция будет соблюдена, не приходилось.

Я далеко не сразу сообразил, что происходит, но теперь, по крайней мере, я знал, какого числа следует ждать неприятностей. В прошлом у меня постоянно не хватало времени, чтобы принять меры предосторожности. Сейчас же я закончил свою работу и задержался здесь исключительно ради событий, ожидаемых 30 апреля. Я твердо решил: прежде чем уехать, обязательно разберусь с этим делом.

Я вылез из постели, принял душ, почистил зубы… ну и тому подобное. Поскольку я снова отрастил бороду, бриться не пришлось. На этот раз меня не посетили необычные мысли и страхи, как 30 апреля три года назад, когда я поднялся с головной болью и дурными предчувствиями, распахнул окна и направился на кухню — оказалось, что все газовые горелки на плите открыты, однако никто почему-то не позаботился о том, чтобы их зажечь. Нет. Сегодняшнее утро не напоминало и 30 апреля два года назад на другой квартире: перед рассветом меня разбудил слабый запах дыма — начался пожар. И все же, стараясь держаться подальше от осветительной арматуры — на случай, если лампы наполнены чем-нибудь горючим, — я быстро щелкнул выключателем. Ничего плохого не произошло.

Обычно я с вечера устанавливаю таймер на кофеварке. Однако сегодня утром мне не хотелось, чтобы кофе варился без присмотра. Я включил кофеварку и занялся проверкой багажа. Все, чем я дорожил, было собрано в две средних размеров коробки — одежда, книги, картины, кое-какие инструменты, несколько сувениров и тому подобное. Смену белья, хороший роман и пачку чеков на предъявителя я уложил в рюкзак. Ключ оставлю у смотрителя, чтобы он мог впустить новых жильцов. А коробки сдам на хранение.

Сегодня утренней пробежки не будет.

С чашкой кофе в руке я переходил от одного окна к другому, наблюдая за улицей внизу и зданиями на противоположной стороне (в прошлом году меня пытались застрелить из винтовки). И вспоминал первое покушение, которое произошло семь лет назад. Погожим весенним днем я шел по улице, как вдруг приближающийся грузовик резко свернул, выехал на тротуар и чуть не размазал меня по кирпичной стене. Лишь в самый последний момент мне удалось отскочить и откатиться в сторону. Водитель так и не пришел в сознание. Тогда эпизод выглядел как одна из тех печальных случайностей, что изредка вторгаются в нашу жизнь.