Все заклятия замка Рондовалов я хорошо знал и с юмором относился к их нраву. Здесь магия била ключом, силы плясали вокруг меня в бешеном хороводе — некоторые были совсем непонятными, некоторые даже угрожающими. Я не подозревал в себе такого, но в тот момент я был готов столкнуться с этой страшной подозрительной силищей. Это странное желание хотя и не способствовало развитию моего сознания, но, по крайней мере, усилило и укрепило мою бдительность.

Кроме того я почувствовал мощный прилив энергии, благодаря тому что постоянно находился среди магических воздействий высоких концентраций.

Первым признаком моего роста стала возможность задать вопрос, непосредственно касающийся моего статуса. Я обратился с ним к странному существу в столбе красного дыма, едва лишь вошел в город. Я наблюдал за ним, пока не прекратились его метаморфозы, а затем очень обрадовался, увидев, что он принял форму, подобную моей.

Я помчался за удаляющимся собратом и адресовал ему свой вопрос.

— Кто ты? — спросил я.

— Мальчик на побегушках, — ответил он. — Я был настолько глуп, что позволил кое-кому узнать свое имя.

— Не понял.

— Я такой же демон, как и ты. Только в заточении, отбываю срок. Валяй, смейся надо мной. Но смотри, может быть, когда-нибудь такая участь постигнет и тебя.

— Я опять ничего не понимаю.

— У меня нет времени тебе объяснять. Я должен натаскать с вершины горы массу льда, чтобы заполнить все эти ящики в кладовых. Мой проклятый хозяин — один из учредителей фестиваля.

— Я помогу тебе, — сказал я, — если ты скажешь, что надо делать, и ответишь на мои вопросы, пока мы таскаем лед.

— Тогда вперед, к пику.

Я последовал за ним. Достигнув средних слоев атмосферы, я вновь полюбопытствовал:

— Ты говоришь, я тоже демон?

— Полагаю. Ты вряд ли можешь быть кем-либо иным.

— Ну например.

— Ладно, например — дух, но они слишком глупы, чтобы задавать такие вопросы. Нет, ты наверняка демон.

Мы достигли вершины, и я научился добывать лед. Его метод основывался на простой вариации пределов поглощения, эту технику я обычно использую при работе с живыми организмами. Когда мы неслись обратно к кладовым — как две огромные сверкающие алмазные башни — я снова спросил:

— Откуда мы взялись? Моя память не сохранила давнишних событий.

— Мы — порождение всемирной энергии, циркулирующей в различных формах. Самый простой способ, это когда могущественный колдун при помощи сверх-сил призывает одного из нас для выполнения какого-нибудь специфического поручения — он очеловечивает нас, так обычно говорят. В процессе придания формы обычно нам дают имена; как правило, мы расщепляемся, выполнив поставленную задачу. Конечно, если какой-нибудь разгильдяй-маг — как мой окаянный хозяин — узнает твое имя, он может вновь заставить тебя служить ему, и прощай свобода! Вот почему ты можешь легко обнаружить немало таких горемык, которые выполняют работу, им не свойственную. Хорошо хоть таких пустоголовых колдунов не так уж много — некоторые слишком ленивы, некоторые слишком заняты. Ох, вот если бы мой проклятый хозяин допустил хоть маленькую ошибку в магическом ритуале!

— Что тогда?

— Как что, в тот же момент я стану свободным, разорву этого сукина сына на части и уберусь восвояси, надеясь, что он не оставил какого-нибудь магического документа с моим именем и не отдал его сопливому ученику. Для собственной безопасности, лучше почаще устраивать погромы в жилище проклятых хозяев, чтобы изъять подобную бумагу или вообще сжечь ее, затем пройтись по его ученикам, живущим неподалеку.

— Я запомню это, — сказал я, пока мы сбрасывали ледяные глыбы в ящики кладовых. Затем мы понеслись обратно.

— А что, у тебя не было подобных проблем? Ни разу?

— Нет, совсем не было.

— Невероятно. Возможно, ты порожден какой-нибудь всеобщей катастрофой или бедствием. Такое иногда случается.

— Не помню ничего подобного. Смутно припоминаю какие-то битвы, сражения… Но это, пожалуй, совсем не то.

— Гм-м, много крови?

— Очевидно. Этого достаточно?

— Само по себе, нет. Но может способствовать — при наличии иных факторов.

— Там еще была буря.

— Буря тоже помогает. Хотя и ее недостаточно.

— Что же мне делать?

— Радуйся, что никто не знает твоего имени!

— Но даже я не знаю своего имени — если, конечно, оно у меня вообще есть.

Мы достигли вершины, подхватили очередную глыбу и полетели в обратный путь.

— Конечно, есть. Имена есть у всех. Так мне сказал один из старейших.

— Старейших?

— Ты действительно такой наивный или притворяешься? Старейшие — это очень древние демоны, о которых люди забыли тысячелетия назад. К счастью для них, их имена тоже забыты, поэтому они свободны, их не беспокоят колдуны. Они обитают в глубоких гротах, на высоких вершинах, в сердцах вулканов, на дне океана. Послушать старейших, ни один проклятый хозяин не угнетает тебя так, как окаянные маги прошлого. Хотя лично я не вижу никакой разницы. Правда, я не знаю ни одного демона, которому довелось бы служить и древним, и современным колдунам. Старейшие очень мудры, они долго прожили и много знают. Вот кто мог бы тебе помочь.

— Ты знаком с кем-нибудь из них?

— О да! Во время одного периода свободы я жил среди них, в Главном Гроте Рокочущей Земли, где переливается и шипит кипящая магма, — самое удивительное и прекрасное место! Оказаться бы там сейчас!

— Почему ты не вернешься?

— Ничто больше не радует меня. Кроме того, меня держат заклинания проклятого хозяина. А у него нет привычки устраивать мне каникулы.

— Какая жалость.

— Конечно.

Мы влетели в кладовые и высыпали сверкающие глыбы в ящики.

— Спасибо, я закончил работу раньше положенного срока, — сказал демон, — а мой хозяин обычно не дает мне другого задания, пока не убедится, что предыдущая работа выполнена. Поэтому у меня есть несколько минут полной свободы. Если хочешь, давай взлетим повыше, и я расскажу тебе, как добраться к Гротам Рокочущей Земли — хотя вход в них расположен на другом континенте.

— Покажи мне путь, — попросил я.

Мой товарищ взмыл ввысь, я последовал за ним.

Я мчался к северо-западу и проделал долгий путь, пока не достиг великих вод, достающих до самых звезд. Здесь по необъяснимым причинам я сник. Я знал, что должен пройти эти воды, но силы покинули меня. Я медленно побрел к северу вдоль береговой линии, ломая голову над собственной нерешительностью. Что же тянет меня назад?

Наконец, мне удалось обуздать свою противоречивую натуру. Я попытался оценить ситуацию с практической точки зрения. С этой позиции у меня не было причин для колебаний. Я перестал обращать внимание на странную вялость, охватившую меня. Подгоняя себя вперед, я не заметил узкой, покрытой галькой полоски берега и проскочил над бурлящей водой.

Я вновь ощутил приступ нерешительности, хотя продолжал бороться с собой, стремясь преодолеть невидимый барьер. Вдруг я услышал голос, смешанный с шумом волн.

— Колокол, иначе… — говорил он, — колокол, иначе…

Я слушал, и страх потихоньку охватывал меня.

— Колокол, иначе… — повторял голос. — Колокол, иначе… — твердил он вновь и вновь.

Я вдруг ощутил, что какая-то часть моего рассудка уловила тайный смысл, скрываемый за нелепостью слов. Я уже понял, что они означали мой окончательный отказ от поисков. И собрал последние остатки воли против неведомой мне преграды.

— Почему? — вопрошал я бушующие волны и небеса. — Почему? Что вы хотите от меня?

На секунду воцарилось полное молчание, потом голос забубнил с новой силой:

— Колокол, иначе… Колокол, иначе…

Поражение горечью разлилось во мне, когда я понял, что эти бессмысленные слова стали единственным ответом на мои вопросы.

Я развернулся и ринулся на юг. Зловещая неопределенность монотонного голоса стала отдаляться. Мои мысли пришли в движение, постепенно образ Поля Детсона вытеснил все остальное.