– Я не считаю, что вы глупы, – хихикнула Молли.

Рамзи обреченно вздохнул:

– Я и сам знаю. И очень тревожусь за Эмму. Она спит?

– Надеюсь. Постоянно просыпается. По три раза за ночь. Теперь ей снится взрыв.

– Необходимо поговорить с доктором Лу о поездке В Ирландию.

– Сегодня у нас сеанс. Спросим, как идет лечение и можно ли Эмме ехать.

К удивлению Рамзи, голова у него почти кружилась от счастья. Неужели она согласилась?! Казалось, страх, тугим узлом скрутивший внутренности, потихоньку проходит, а впереди – безоблачные дни.

Что же, может, так оно и есть. Он действительно не хотел расставаться с Молли и Эммой.

– Когда нам ехать к врачу?

– Доктор Лу назначила на десять.

– В таком случае посмотрим, что она скажет, прежде чем строить планы.

Молли потуже затянула пояс халатика – роскошной вещички из розовато-желтого шелка, явно позаимствованной у мачехи. Интересно, как она выглядит без него?

– Значит, Ирландия? – усмехнулась Молли. – Вы ездили туда один?

– Нет.

– Нет, – повторила она. – Вряд ли вас куда-то отпустят одного. Разве что сами "этого захотите.

– Вы о чем?!

– Невзирая на ваш ожог в полспины и шрам на бедре, Рамзи, женщины будут драться за вас. Они, наверное, летят к вам, как бабочки на огонь. Вы очень привлекательный мужчина.

– Спасибо за лестные слова. Идите спать, Молли, еще слишком рано.

– А вы?

– Ну теперь, когда все решено, и я понежусь в постельке часок-другой. Больше у меня нет причин нервничать и злиться. Свершилось чудо.

Молли кивнула, но ее улыбка мгновенно потускнела.

– О, совсем забыла, что сегодня договорилась о заупокойной службе по Луи. Прямо здесь, в поместье. Я даже нашла пресвитерианского священника, чтобы он отслужил панихиду.

– Вы правильно сделали, – кивнул Рамзи. – Ради Эммы.

– Надеюсь, она поймет.

– Эмма, теперь ты сыграешь мне «Сияй, сияй, звездочка»?

– Да, доктор Лу. Обязательно. Только я давно не играла на пианино.

– Ничего страшного. Я с удовольствием послушаю.

Эмма поставила пианино на низкий журнальный столик. Врач уселась в кресло, Рамзи и Молли расположились на маленьком диванчике.

– Не забудь вариации, Эмма, – предупредил Рамзи.

На этот раз Эмма превзошла себя. Глубоко, прерывисто вздохнув, совсем как взрослая, она правой рукой наиграла мотив песенки, подыграла левой. В ее исполнении мелодия, звучавшая трогательно-прозрачно, как у Моцарта, быстро сменилась знойным блюзом в классическом джазовом стиле, а потом в нее вплелись отголоски произведений Джона Леннона.

Доктор Лу ошеломленно моргала глазами. Когда Эмма доиграла, она подалась вперед, взяла ее маленькую ручку и сказала:

– Спасибо, Эмма. Ты доставила мне огромную радость. Надеюсь, в один прекрасный день я приду на твой концерт в «Карнеги-холл».

– Что такое «Карнеги-холл»?

– Это зал в Нью-Йорке, где выступают величайшие музыканты и певцы со всего мира. Я слышала там чудесного скрипача Лиама Маккаллума. Никогда не забуду! Ты тоже обязательно там сыграешь, солнышко.

– Да, – согласилась Молли. – Думаю, так и будет.

– А моего папу никогда не приглашали в «Карнеги-холл», – прошептала Эмма, не поднимая глаз от клавиш. – Но он тоже был великим певцом. Так мама сказала.

– Был, детка, конечно, был, – шмыгнула носом Молли, готовая вот-вот расплакаться.

Рамзи поспешно обнял ее за плечи.

– У меня тоже есть альбом твоего папы. И пусть он никогда не пел в «Карнеги-холле», все равно его знает весь мир. И его музыка останется с нами навсегда.

– Мама тоже так говорила.

– Интересно, когда твоя мама ошибалась в последний раз? – поддразнил Рамзи, легонько дернув девочку за французскую косичку, которую сам же и заплел сегодня утром. Совсем неплохо получилось, даже не загибается кверху и такая ровненькая!

Наконец Эмма подняла голову и задумчиво нахмурилась.

– Давно, – объявила она. – Может, два месяца назад.

Рамзи засмеялся.

– Ну а теперь, – вмешалась доктор Лу, – пора поговорить о твоем путешествии в Ирландию с мамой и Рамзи.

– Я не знаю, что такое Ирландия.

– Прекрасная страна, которая лежит за океаном. Это удивительное место, где смотришь на природу, дома и людей и, возможно, видишь их в ином свете. Там можно ничего не бояться, играть дивные мелодии, бегать по утрам с Рамзи и мамой и хоть каждый день устраивать пикники. Сидеть на камнях и болтать ногами в воде.

Она такая холодная, что ты с непривычки взвоешь. Будешь все дни проводить с людьми, которые тебя любят и хотят, чтобы ты была здорова и счастлива. Что ты об этом думаешь?

Эмма прижалась к коленям Рамзи.

– А тот дурной человек тоже поедет за нами?

Рамзи провел ладонями по ее худым рукам.

– Нет, разумеется. Я же сказал, мы не позволим ему и близко к тебе подойти. Честное слово, Эмма.

Малышка взглянула ему в глаза:

– Он близко, Рамзи. Очень близко. Это он убил моего папочку. А теперь доберется до меня.

– Ни за что, Эмма. Он смертельно боится и старается заползти в какую-нибудь нору и затаиться, потому что знает полиция гонится за ним по пятам. Ничего, скоро его схватят и запрут в тюрьму до конца жизни. Все стараются во что бы то ни стало поймать его. Но в одном я уверен, Эмма. Мы тебя защитим. Ты веришь мне?

Девочка долго-долго смотрела на него затаив дыхание. Наконец она перевела дух и взглянула на доктора Лу. Та улыбнулась, чуть качнула головой и, встав, отвела Молли в сторону.

– Понадобится немало времени, чтобы она пришла в себя. Не торопите ее. Пока что вы и судья Хант делаете все возможное. Мне кажется, что поездка в Ирландию – именно то, что надо. Однако мы с Эммой должны встретиться завтра. Когда вы уезжаете?

– Как только вы разрешите, и ни секундой раньше.

Это не имеет значения. Для меня важнее всего на свете Эмма.

– Она делает успехи, миссис Сантера. Огромные успехи. Но пережитое навсегда останется с ней. Вы должны понимать это. С годами ее отношение к случившемуся изменится. Многие впечатления останутся лишь смутным воспоминанием, и это хорошо, но совсем не исчезнут. Сейчас она слишком мала, чтобы сообразить, что с ней сотворили. Она знает только, что этот человек причинил ей ужасную боль, но само понятие изнасилования ей неведомо. Мы имеем дело со страхом и беспомощностью. Когда-нибудь Эмма осознает, что ничего нельзя изменить и придется смириться с несчастьем, так, чтобы оно не повлияло на ее дальнейшую жизнь.

Вам будет нелегко. Не успеете затушить пожар в одном месте, как загорится в другом.

К счастью, девочке повезло с матерью. И хотя судья Хант совсем недавно знаком с вашей дочерью, они безгранично верят друг другу. Рамзи любит Эмму, как родную дочь.

– Самое трудное начнется, когда он вернется в Сан-Франциско, – вздохнула Молли.

Доктор Лу немного помолчала и по-матерински ласково заметила:

– Поверьте, все образуется. Завтра я предпочла бы остаться с Эммой наедине. Хочу поговорить с ней об издевательствах и побоях.., попытаюсь дать понять, что этот человек ненормален, а она не виновата в своей беде и все произошло не из-за ее плохого поведения.

– Неужели она испытывает нечто подобное?

– Детская психика, миссис Сантера, – вещь хрупкая, и дети способны терзаться угрызениями совести по поводу несуществующих недостатков. Кроме того, мы не знаем, что похититель говорил ей, как терроризировал, издевался или манипулировал. Взрослые представления не имеют, что творится в головах у детей. Вот я и собираюсь разобраться. Только прошу вас, не волнуйтесь, хотя, разумеется, кто меня послушает!

– Вы не хотите, чтобы я или судья Хант присутствовали при этом?

– Так будет лучше. К чему вам лишний раз расстраиваться? Судья Хант наверняка придет в ярость. А мы спокойно поговорим с глазу на глаз.

– Как скажете, доктор Лу. Позвоните мне, хорошо?

– Конечно.

Китаянка с улыбкой погладила Эмму по плечу.