Кажется, он ненадолго очнулся в реанимации… Значит, его уже перевели в отдельную палату.

– Ваша правда, – подтвердил лейтенант. – Пусть бы он сдох! По крайней мере сэкономил бы налогоплательщикам кучу денег за его содержание в тюрьме. Хорошо еще, что у вас все обошлось, судья Хант.

– Куда меня ранило?

– Хирург говорил с вами в реанимационной. Забыли?

– Совершенно. Над ухом трещал какой-то парень и никак не хотел заткнуться. Вы что-нибудь знаете?

– Разумеется. Они трудились над вами добрых два часа. Хирург сказал, что вам повезло. Пуля не задела жизненно важных органов, но раздробила ключицу, так что боль, должно быть, вы терпели адскую. Задето и ребро, но даже трещины нет, поэтому повязку не наложили. Через три-четыре месяца станете как новенький, и можно будет снова мочалить всяких проходимцев в зале суда. Доктор был страшно рад, что все в порядке и что такая знаменитость отделалась сущими пустяками. После чего он долго и утробно гоготал.

Рамзи неожиданно так ослабел, что даже ответить не смог. Хорошо еще, что плечо больше не ноет, – наверное, ему вкололи наркотик. Благословенное онемение сковало члены. Он желал лишь одного: смерти Дикерсона. Не такое уж это великое наказание за все, что сотворил этот гад. Если он выживет и его осудят за похищение и покушение на убийство, когда-нибудь он выйдет на свободу, и Эмма снова окажется в опасности.

Нет, он совсем спятил. Эмме больше ничто не грозит. К тому времени как Дикерсон выйдет из тюрьмы, Эмма будет уже взрослой! И навеки избавится от домогательств похотливой скотины.

– Судья Хант! Вы меня слышите? Позвать врача?

Рамзи только сейчас понял, что голова его неестественно откинута, а глаза закрыты. С трудом разлепив веки, он уставился во взволнованную физиономию Макферсона. Лейтенант что-то говорил, и хотя Рамзи сумел расслышать доброту, понимание и сочувствие в его голосе, все же не смог разобрать слова.

– Я в порядке, – наконец выдавил он. – Просто здесь очень удобные подушки.

– Это не больничные подушки, – пояснил лейтенант. – Их прислала миссис Хант. Сейчас она вместе с вашей дочерью переодевается в одной из свободных палат. Собственно говоря, подушки, а также одежду купила миссис Раллис, которая стала свидетельницей происшествия на пристани. Она заявила, что не желает видеть их в больничных обносках. Миссис Раллис – одна из самых уважаемых жительниц Монтерея. И если считает, что у вас должны быть мягкие подушки, никому в голову не придет возражать.

Рамзи хотел спросить насчет Молли и Эммы. Узнать, все ли с ними благополучно. Но язык не ворочался. Как странно – знать слова, понимать их смысл, но не иметь возможности ничего произнести.

Полицейский легонько дотронулся до его руки:

– Док вколол вам лошадиную дозу снотворного.

Клялся, что такому беспокойному человеку, как вы, необходимо хорошенько отдохнуть. Вы слышали, что я сказал про вашу жену и дочь? Они сейчас придут. Миссис Раллис настояла, чтобы они выпили кофе и горячего шоколада. Я попытался уломать дока не делать укол, но тот меня обругал. Вы можете говорить, судья Хант?

– Нет. Я онемел, – сообщил Рамзи, но, поскольку Макферсон ничего не ответил, справедливо предположил, что высказывается исключительно в собственном воображении.

* * *

На пороге показались Молли и Эмма. Рамзи слабо улыбнулся. На Эмме новый костюмчик. Молли в бледно-желтых шелковистых брючках и туфлях на высоких каблуках, словно сошла с кар! инки из модного журнала. Невиданное зрелище! Ее чудесные волосы были зачесаны назад и сколоты на затылке широкой золотой заколкой. Обе выглядели, по мнению Рамзи, просто потрясающе. Иного слова не найти. Ему хотелось победно кричать, что на этот раз они выиграли. Обругать Молли за то, что не задумываясь прыгнула в воду. И поблагодарить за спасение его шкуры. Признаться своим дамам, что любит их больше всего на свете.

Но проклятый язык по-прежнему скован параличом Интересно, вернется ли к нему дар речи? И выскажет ли он все, что у него на сердце?

– Нет, он в порядке, мэм, – заверил Макферсон. – Честное слово. Только постоянно отключается. Доктор прописал ему отдых. Вы с Эммой выглядите на миллион долларов. Как вы себя чувствуете, миссис Хант? Хотите дать показания?

Откуда-то донесся голос Вирджинии Тролли, приказывающий Макферсону оставить Молли в покое и заткнуться до тех пор, пока она не убедится, что Рамзи жив. Значит, Вирджи уже добралась сюда! Ну и прыть!

Теперь можно спокойно уснуть: она обо всем позаботится. И наверняка спустит шкуру с тех копов, что должны были их охранять. Кажется, один потом оправдывался тем, что отлучился на минутку в туалет и поэтому упустил их из виду. Может, и так, но где околачивался его партнер? Рамзи очень хотелось это узнать, но пока он даже спросить не в состоянии.

У него едва хватило сил улыбнуться подбежавшей Эмме.

– Эм, все хорошо, – вроде бы заявил он, хотя губы не шевельнулись.

Она поцеловала его в щеку и прошептала:

– Мы поймали его, Рамзи. Миссис Раллис пообещала, что из ее больницы он не сбежит.

Рамзи сделал попытку рассмеяться, но увы! Он просто уплыл. Далеко. И последнее, что почувствовал, – прикосновение пальчиков Эммы к левой руке.

* * *

– Он выкарабкается! – негодовала Молли. – Они возились с ним чуть не весь день и все-таки вернули к жизни!

Вирджиния Тролли тяжело вздохнула:

– Подумать только, они ведь знали, кто он, и все же спасли. Придется допрашивать эту тварь, а вам, беднягам, снова ворошить всякое дерьмо.

– Ничего страшного, Вирджиния, – заверил Рамзи.

Он благополучно пережил ночь, и теперь ему ужасно хотелось кофе, но врачи запретили. Сестра уверяла, что его начнет выворачивать от одного глотка, однако Рамзи был готов рискнуть.

– Где Эмма?

– Я здесь, Рамзи. Мама просила не теребить тебя, но я сказала, что хочу быть рядом. Плечо болит?

– Нет, я же говорил, такому верзиле все нипочем. С каждым новым ранением становлюсь только сильнее и выносливее.

– Р-рамзи, я боялась, что он тебя убьет, – неожиданно прорыдала Эмма. – Вода была вся красная. Я бы обязательно помогла тебе, но только та огромная леди вцепилась в меня и не Пустила.

При одной мысли о том, как Эмма летит вниз и, вероятно, сразу же попадает в лапы Дикерсона, у Рамзи перехватило дыхание. Сердце, во всяком случае, точно остановилось.., на несколько мгновений. Однако он смог выдавить:

– Твоя мама спасла мне жизнь, так что и этого вполне хватило. Спасибо, солнышко. Вирджиния, пожалуйста, растолкуй нам, что будет с Дикерсоном.

– Твой приятель Савич уже в пути. Сам знаешь, такие преступления, как киднэппинг, находятся в ведении ФБР. Савич хочет лично допросить Дикерсона Кроме того, сюда направили их штатного психиатра. Они вечно пытаются выкачать как можно больше информации из таких психов, как Дикерсон. Уж он-то для них – настоящая золотая жила. Кстати, ты дашь показания местным мальчикам?

Он долго беседовал с лейтенантом Макферсоном и его непосредственным начальником, капитаном Дэниелом Мейпсом. Они оказались такими дотошными, что к концу разговора Рамзи почти терял сознание. Заметив, как побелело его лицо, капитан Мейпс поднялся:

– Пока довольно, судья Хант. Если возникнут вопросы, мы побеспокоим вас завтра.

– Я думала, они уже никогда не уйдут, – прошипела Молли, подходя к кровати. – Ты что-то неважно выглядишь.

– До смерти хочу кофе.

– Ясно. Сейчас.

Господи, чудеса все-таки бывают!

Рамзи впился алчным взглядом в жену, снимавшую крышку с пластикового стаканчика. После третьего глотка ему захотелось тихо умереть и больше не мучиться.

Медсестра не солгала. Рамзи едва не вывернуло, но он мужественно терпел, и тошнота в конце концов улеглась, сменившись необъяснимой паникой.

– Где Эмма? – охнул он.

– Не волнуйся, с ней все в порядке. Рассказывает Вирджинии обо всем, что произошло. С точки зрения ребенка, это должно быть очень интересно. Ну а теперь отдыхай. Конечно, глупо расписывать человеку в твоем положении, как ему повезло, но это в самом деле так.