— Нет, — сказала мисс Петтигрю с негодованием. — Конечно, нет. Сама идея! Бизнес, действительно!

Мисс Дюбарри порылась в сумочке и достала пудреницу. Она внимательно всмотрелась в маленькое зеркальце и заново нарисовала рот. Мисс Петтигрю встала. Она смотрела на свое отражение в большом зеркале над камином, всматриваясь в отметины среднего возраста, которые выражаются не в овале лица и морщинах, но в чем-то неуловимом и глубоко укоренившемся: усталом выражении глаз, отсутствии улыбки. Прямые, тонкие мышиного цвета волосы; блеклые и усталые голубые глаза, печальный бледный рот; худое лицо скучного желтоватого цвета.

«Это не исправишь, — думала мисс Петтигрю, — можно сколько угодно колдовать с краской и пудрой, но нельзя исправить цвет лица при плохом питании. И я не знаю, где мне взять хорошую еду».

Вдруг на нее снова нахлынули ужас и одиночество. Лицо перед ней исказила судорога нервного беспокойства. Оно старело и разрушалось на глазах. Все признаки молодости исчезли безвозвратно.

Мисс Петтигрю поспешно отвела глаза от своего отражения. Она посмотрела на мисс Дюбарри, сидящую на стуле у камина в своей дорогой одежде, с гладкими черными волосами, темно-красными губами и интересной бледностью.

«Нет, — безнадежно подумала мисс Петтигрю, — я никогда бы не смогла превратиться в нее. Даже когда была молода. Дело не только в краске. Дело в чем-то внутри нас».

Она снова села на стул. В тот же миг дверь спальни отворилась, и появилась мисс Лафосс.

В плывущих по воздуху полупрозрачных волнах шифона, в серебряном поясе и короне бледно-золотых кудрей мисс Лафосс вошла в комнату. В одно мгновение мисс Дюбарри отступила в тень.

«Ах! — подумала мисс Петтигрю с чувством невольной гордости. — Искусство никогда не сможет победить природу».

— Делисия! — воскликнула мисс Дюбарри, вскакивая на ноги. — Я думала, ты никогда не придешь.

— Успокойся, Эдит, — попросила мисс Лафосс. — Ты всегда волнуешься слишком сильно.

— Посмотрела бы я тебя на моем месте.

— Да. Наверное, я бы тоже волновалась, — успокаивающе согласилась мисс Лафосс. — Нам всегда легко говорить, когда беда приключается не с нами. Ну, как вы поладили с Гвиневрой? Извините, что заставила ждать.

— О, хорошо. У нас был серьезный разговор. Я хвасталась. Это отлично успокаивает нервы.

— Нет, не хвасталась, — поспешно возразила мисс Петтигрю. — Просто рассказывала мне об ужасно интересных вещах.

Мисс Лафосс усмехнулась.

— Значит, вы нашли друг друга.

— О, Делисия! — голос мисс Дюбарри оборвался всхлипом.

Все несчастья снова отразились на ее лице. Она чуть не плакала. Ее рот сморщился, но эта женщина не могла поставить под угрозу свой макияж. Она села на диван и постаралась взять себя в руки.

— Я понимаю, — сочувственно произнесла мисс Лафосс. — Я готова. Где сигареты… здесь? По одной. — она прикурила для себя и мисс Дюбарри и села рядом с ней. — А теперь рассказывай.

Мисс Дюбарри выдохнула облачко дыма.

— Тони бросил меня.

— Нет! — недоверчиво сказала мисс Лафосс.

Мисс Петтигрю сидела немного в стороне. Она чувствовала, что ее вмешательство сейчас нежелательно. Эти две женщины были настоящими подругами. Они забыли о ней. Она чувствовала, что ей лучше выйти, но было бы неприлично уйти из комнаты, не сказав ни слова. Мисс Дюбарри знала, что она находится рядом, так что подслушивать ей пришлось не по своей вине. По правде сказать, ей и не хотелось уходить. Вместо этого ей очень хотелось узнать, кто такой этот Тони, и почему он ушел от мисс Дюбарри, но на нее также начало наплывать печальное ощущение, что все эти поразительные люди с их захватывающими приключениями, вошли в ее жизнь на слишком короткий срок.

Мисс Дюбарри кивнула головой.

— Это правда, — тупо сказала она.

— Но вы и раньше ссорились.

— Да, но это были не настоящие ссоры. Сейчас все иначе.

— Понимаю, — согласилась мисс Лафосс, — так что же случилось?

— Ну, ты же знаешь, какой он? Он ревнив, как Отелло. Даже есть просто вежливо поговорить с лифтером, он сразу решает, что у меня есть виды на него.

— Это правда. Но ты должна признать, что у тебя есть очень интимная манера разговора с приятными мужчинами.

— Да, согласна. Но это всего лишь привычка. Ты же знаешь. Я вела себя так, пока не определилась в жизни, а эта привычка просто прилипла.

— Да, — снова согласилась мисс Лафосс.

— В моей жизни не существует никого, кроме Тони. Ты же знаешь. Со мной такого никогда не было. Я имею в виду, можно один раз, как я, выйти замуж ради бизнеса, но когда жизнь уже устроена, нельзя влюбляться ради бизнеса. Я даже вышла бы за него замуж, если бы он попросил. Но он никогда не просил.

— Может быть, он не хотел. То есть он не хотел, чтобы ты жертвовала своей свободой, работой и большими деньгами. Тебе нет нужды выходить замуж. Наверное, он думал, что будет неприлично тебя просить. Так оно и есть… ну, это можно считать заботой любящего человека. Но брак — это серьезно. Наверное, он заботился о тебе.

— Я тоже так думаю. Я почти уверена, что так и есть. Я со своим бизнесом зарабатываю больше него, ты знаешь. Я бы не волновалась, если бы он так и сказал. Тогда я знала бы, что он относится ко мне серьезно. Я быстро уговорила бы его на брак.

— Эти мужчины такие смешные, — согласилась мисс Лафосс.

— Ну, он ожидает от меня очень многого. Хочет, чтобы я была верна ему, как в браке, но при этом в браке не состояла, да еще и помалкивала.

— Это просто смешно. Они надеются, что мы читаем их мысли.

— Ну, я была готова. Я бы предпочла даже такого Тони, чем вообще никакого, но я не понимаю, почему я должна отказываться от невинных удовольствий. Так вот, он уезжал за границу на шесть недель, и мне пришлось выходить с Фрэнком Десмондом. У нас ничего не было, ты же знаешь. Мы просто развлекались. Ну, однажды мы поехали на вечеринку за город всего на одну ночь. Остальные уехали раньше нас. Я просто хотела выпить еще немного, но когда мы добрались до автомобиля Фрэнка, фары не работали. Он совсем не механик, ты же знаешь, и у нас даже не было фонаря, чтобы ехать в темноте. Мы были в миле от деревни, лил дождь, кругом темнота, как у дьявола под мышкой. Что мне было делать? Пришлось остаться там на ночь.

— Ну, это же очевидно, — согласилась мисс Лафосс. — Я бы сделала то же самое. Но, я полагаю, Тони узнал.

Губы мисс Дюбарри задрожали, слезы чуть не брызнули у нее из глаз.

— Да.

— Я полагаю, — осторожно спросила мисс Лафосс, — все это было совершенно невинно?

— И это самое обидное, — трогательно всхлипнула мисс Дюбарри. — Ты же знаешь, какой очаровательный дьявол этот Фрэнк. И как приятно бывает повеселиться вместе с ним. Но из-за Тони я этого не сделала. А теперь жалею, потому что он все равно не верит мне.

— Ну, что ж! Говорят, что добродетель сама себе награда.

— Я бы предпочла удовольствие, это награда получше добродетели.

— Значит, Тони тебе не поверил.

— Нет. И я не могу ничего поделать. Ты же знаешь, какая у Фрэнка репутация. Тони не поверит ни одному из нас… Я даже пыталась свести их с Фрэнком. Ведь Тони сказал, что Фрэнк обязательно соврет.

— Конечно, — тоскливо сказала мисс Лафосс. — Это самое худшее. Я имею в виду, Тони знает, когда Фрэнк врет, так как знает, когда он не врет. Очень сложная ситуация.

— Да. И теперь я не знаю, что мне делать.

Голос мисс Дюбарри прервался. Несколько предусмотрительно удерживаемых слез перелились через веко. Она поймала руку мисс Лафосс.

— О, Делисия! Ты должна что-нибудь придумать. Я не смогу жить без него.

Мисс Лафосс издала утешительное мычание. Мисс Дюбарри промокнула слезы и с негодованием взглянула на нее.

— Я плачу из-за мужчины! Ты в это веришь? Ты, наверное, будешь считать меня сумасшедшей. Точно! Я сошла с ума. Зачем я хочу жить с этим подозрительным животным? Я сама его брошу.