На обратном пути по дому Тристан устроил небольшую экскурсию, пообещав показать остальное завтра – сады, конюшни и небольшой лес за домом. На нижнем этаже располагались прихожая, кухня, гостиная, переоборудованный офис и три свободные спальни. Восточное крыло принадлежало Мэри и ее мужу, поэтому мы туда не рискнули отправиться, но в западном крыле было больше спален и ванных комнат, не говоря уже о большой, полностью укомплектованной библиотеке с огромными кожаными креслами и камином. Она была сказочной.

Мы ненадолго задержались у дверей наших спален, не желая прощаться. Тристан взглянул на меня, но не двинулся, чтобы прикоснуться. Несмотря на то, что раньше я понятия не имела, чего хотела, сейчас, все, чего я жаждала – его объятий.

Но в конце концов мы лишь пожелали друг другу спокойной ночи. А потом разошлись по своим комнатам и закрыли за собой двери. Я оставила свою незапертой.

Сон не шел. Я прикусила губу, прокручивая в голове последние два дня, лежа в постели в темной комнате. Ветер завывал в оконных рамах, дребезжали стекла, но вовсе не это мешало уснуть. Именно вчерашний разговор, беседа на кухне, моменты, которые мы с Тристаном провели вместе в Лондоне, занимаясь такими простыми вещами, как осмотр достопримечательностей и поедание сэндвичей у фонтана, не давали погрузиться в сон. И у меня защемило сердце, когда я обо всем вспомнила.

Я скучала, нуждалась и жаждала Тристана одновременно. И все же он причинил мне боль, разбил мое сердце и солгал мне.

Затем мне вспомнились слова Ларен: «Отношения – это всегда тяжело. Они каменистые и колючие, а иногда и уродливые, но они того стоят».

Я застонала, переворачиваясь. Затем повернулась в другую сторону. Я взбила подушку, попыталась лечь на живот, на спину, на бок, но уснуть не получалось. Взглянув на время на своем телефоне, я поняла, что проворочалась в постели больше двух часов. Все из-за Тристана и того, что он сводил меня с ума.

Я медленно откинула одеяло и опустила ноги на холодный пол. Дрожа, осторожно прошла через темную комнату к двери и быстро выскользнула из спальни, пока не передумала.

Дверь Тристана оказалась не заперта, будто он тоже надеялся, что я приду к нему. Я тихо закрыла ее за собой, сердце бешено колотилось в груди. И все же я не чувствовала, что совершала ошибку. Я чувствовала, что совершала выбор, который нужно было сделать с самого начала.

Мои глаза привыкли к темноте и лишь на мгновение разглядели темные очертания мебели в большой комнате, прежде чем я подошла к кровати Тристана. Откинув одеяло с той стороны, на которой я обычно спала, я скользнула под него.

Тристан немедленно обнял меня, когда я устроилась на своем месте у его обнаженной груди. Он спал обнаженным, и я почувствовала его, когда обвила его ноги своими.

Его голос был хриплым.

– Это что, сон?

– Возможно, – прошептала я, мягко улыбаясь.

Он вдохнул запах моих волос, скользнул теплыми пальцами по моей коже, будто был лишен этого.

– Тогда скажи, что любишь меня.

Еще одна ледяная глыба в моем сердце растаяла. Его сонные глаза встретились с моими, и я мягко его поцеловала, что мечтала сделать еще со вчерашнего вечера. Тристан ответил, заключив мое лицо в большие ладони, наклоняя меня к себе для большего доступа.

– Я люблю тебя, – прошептала я ему.

– Спасибо, – поблагодарил он, словно мои слова – именно то, что ему нужно было услышать. Такое было ощущение, что его сердце разрывалось, будто Тристан не верил, что заслуживал моей любви. – Спасибо.

Он подвинулся, и я обхватила его торс лодыжками. Он целовал мои губы, нос, щеки, обнаженную шею. Затем задрал мою безразмерную футболку и поцеловал грудь, потершись щетинистой щекой о мягкую кожу и одновременно толкнувшись в меня легким движением.

Я беспомощно застонала ему на ухо, обнимая. В последний раз, когда у нас был секс, он был жестким и интенсивным. Сейчас же была чистая нежность, больше похожая на тот раз, когда я занималась с ним любовью в душе. Только на этот раз Тристан занимался со мной любовью. И мне нравилось каждое мгновение. Мне хотелось плакать от этой красоты.

Мой оргазм был медленным и мягким, и я изо всех сил пыталась отдышаться, когда он нахлынул на меня. Тристан вскоре последовал за мной, и навалился на меня, тяжело дыша и не желая отпускать, будто боялся, что я в тот же миг исчезну.

В конце концов, я устроилась на сгибе его руки, но Тристан все еще находился глубоко во мне.

Он поцеловал меня в губы. И я погрузилась в самый приятный и глубокий сон в своей жизни.

Я медленно проснулась от нежной ласки.

Застонав, я теснее прижалась к Тристану. Он провел рукой по моему плечу, когда яркий и безжалостный солнечный свет проник в комнату.

– Доброе утро, – пробормотал он хриплым голосом.

– Мм-м-м, доброе утро, – выдавила я.

Я услышала улыбку в его голосе.

– Ты собираешься просыпаться, сладкая?

– А надо?

– Уже почти десять утра. Мэри ворвется сюда, если мы не спустимся к завтраку через полчаса. Она не верит в то, что можно спать долго.

Я перевернулась на спину, футболка сбилась вокруг живота.

– Хорошо.

Тристан убрал мои волосы с лица, глядя на меня сверху вниз. Приподнявшись на локте, без футболки и с бронзовыми мускулами, он представлял собой прекрасное зрелище, ради которого стоило просыпаться по утрам.

– Что это значит? – внезапно спросил он.

Я моргнула, глядя на него, туман в голове прояснился.

– Ты про что?

Он указал между нами щелчком пальцев.

– Ты и я. Прошлая ночь. И прямо сейчас.

Оу.

Я вздохнула, не зная, как все объяснить. Поэтому сказала простую правду.

– Прошлой ночью я лежала в постели и поняла, что хочу быть с тобой. Поэтому... пришла.

Взгляд Тристана смягчился, от чего у меня перехватило дыхание, и он наклонился, чтобы нежно поцеловать меня.

– Это меня устраивает.

И хотя я мечтала остаться с ним в постели на весь день, он убедил меня одеться к завтраку. Десять минут спустя мы вошли в кухню, где Мэри приготовила полный шотландский завтрак: яичницу, хаггис, кровяную колбасу, помидоры, грибы, картофельные лепешки, ломтики бекона и сосиски.

Оказалось, я была большой поклонницей хаггиса, но, разумеется, я попробовала его, прежде чем Тристан со смехом объяснил мне, что это такое (прим. перев.: хаггис – национальное шотландское блюдо из бараньих потрохов, порубленных с луком, толокном, салом, приправами и солью, и сваренных в бараньем желудке). Мэри присоединилась к нам за завтраком, хотя Тим, ее муж, ушел кормить лошадей. Она рассказала о том, как выросла в маленьком городке под названием Краден-Бей, который находился на восточном побережье Шотландии. Рассказывала истории о Тристане в детстве и о том, что он всегда был таким серьезным, совсем не похожим на свою сестру Арию, которая была маленькой озорницей. Я не задавала вопросов об Арии, потому что, хотя Мэри, казалось, хорошо знала этих двоих, сам Тристан до сих пор ничего мне о ней не говорил.

Мэри спросила о моей семье и, казалось, была очень расстроена, когда я призналась, что редко общалась с родителями.

– Да я ведь каждый день звоню своим детям! И, поверь, они сами позвонят, если я вдруг им не позвоню. – мне был сделан выговор, к большому удовольствию Тристана. По крайней мере, до тех пор, пока Мэри не обратилась к нему: – Ты тоже не ангел.

Под конец завтрака я наелась до отвала. Но Мэри не разрешала нам выйти из-за стола, пока обе наши тарелки не опустели. Тристан с легкостью доел свой завтрак, но я заставила его съесть мой бекон, когда Мэри отвернулась. Я даже не смогла допить кофе.

После завтрака Тристан повел меня на обещанную экскурсию по саду. Как и весь остальной дом, он был безупречен и в прекрасном состоянии. Несмотря на то, что приближалась зима и было прохладно, в саду цвели цветы. Тристан сказал, что весной здесь более красочно.