Пока она ошеломленно рассматривала снимок, миссис Гарднер поставила рядом с Амалией миску супа и бесшумно удалилась.
Больная машинально принялась за еду; суп был вкусный, густой, очень горячий. Но голова, однако, шла кругом. Кто из них спятил? Миссис Гарднер или она? Одна из двух – это уж определенно!.. Во всяком случае, был врач…
– Я Амалия Реймер! – громко повторяла женщина. – Я уверена, что никто не может это оспорить.
Доев суп, она поставила миску на поднос. Ее внимание привлекла лежащая рядом сложенная газета. Она взяла ее, взглянула на дату: девятнадцатое октября. Когда же она была в бюро мистера Паркера Пайна? Кажется, пятнадцатого или шестнадцатого… Значит, она проболела три дня… «Проклятый доктор!» – гневно подумала Амалия.
Однако на этом женщина не успокоилась. Она когда-то слышала о людях, которые годами не могли вспомнить своего имени, и боялась, что с ней приключилось именно такое. Она опять стала просматривать газету и вдруг наткнулась на заметку:
«Миссис Абнер Реймер, вдова Абнера Реймера, короля запонок, была помещена вчера в частную психиатрическую клинику. В течение двух дней она называла себя деревенской служанкой Анной Мутхауз…»
– Анна Мутхауз! Вот, значит, как все обернулось! Речь идет о подмене!
«Мы сможем все уладить!..» – вспомнились ей успокаивающие слова детектива. Если этот лицемер Паркер Пайн задумал эту темную комбинацию…
В ту же минуту ей бросилось в глаза имя Константин в другом крупном заголовке:
Во время пресс-конференции, данной вчера доктором Клаудиусом Константином накануне его отъезда в Японию, последний выдвинул захватывающие теории. По его мнению, можно доказать существование души, перенеся ее из одного тела в другое. Он уверял, что в своих экспериментах на Востоке он сумел осуществить двойное перемещение: душа загипнотизированной особы А была перенесена в тело Б и наоборот.
Для успешного проведения подобного опыта нужно найти двух пациентов, имеющих немалое физическое сходство, так как только в этом случае они будут похожи и в своей психической характеристике. Такие свойства, по наблюдениям врачей, обычно имеют близнецы. Однако, как выяснилось, и два человека, не связанные родственными генами и принадлежащие к разным слоям общества, но имеющие одинаковые черты лица, также могут иметь и одинаковую психику».
Миссис Реймер отбросила газету и вне себя от гнева закричала:
– Негодяй! Подлец! Обманщик!
Теперь она поняла все: он сразу задумал овладеть ее состоянием! И эта Анна Мутхауз – всего лишь игрушка в руках Паркера Пайна…
Возможно, она и не виновата, но он и Константин совершили грандиозную аферу!
Но она выведет на чистую воду этих бандитов! Их будут судить! Она добьется этого!
Негодование миссис Реймер заметно поутихло, когда она вспомнила первую заметку: Анна Мутхауз не стала послушным инструментом в руках Пайна: она протестовала, называла себя… и что из всего этого вышло?…
«Несчастную заперли в сумасшедший дом, – подумала Амалия Реймер и содрогнулась при мысли об этом. – Сумасшедший дом! Если туда войдешь, никогда оттуда не выйдешь, и чем больше будешь сопротивляться, тем меньше тебя будут слушать!»
Но она не желает подвергаться подобной опасности!
Дверь открылась, и вошла миссис Гарднер.
– Вот и хорошо, – сказала она, – что съели суп. Вы быстро пойдете на поправку.
– Когда я заболела, скажите?
– Подождите… три дня назад, в пятницу пятнадцатого, в четыре часа дня.
– Вот как? – несколько удивленно сказала миссис Реймер: ведь это был день и час, когда она посетила доктора Константина!
– Вы сидели на стуле и вдруг сказали: «Ах, как я хочу спать!» И тут же уснули! Мы вас уложили и пригласили доктора.
– Думаю, тем не менее вы все-таки не можете сказать, кто я, – наудачу сказала миссис Реймер.
– Вы шутите! Как можно узнать человека как-то иначе, чем посмотрев на его лицо? Тем более что у вас есть родинка.
– Родинка? – живо переспросила Амалия, зная, что у нее никогда не было ни одной родинки.
– Да, под правым локтем! Взгляните, чтобы убедиться в правдивости моих слов.
«Вот и доказательство!» – подумала бедная женщина, закатывая рукав ночной сорочки. И когда она и в самом деле увидела родинку, то не смогла сдержать внезапно вырвавшихся рыданий.
Через четыре дня Амалия встала с постели. И пока лежала, придумывала множество планов спасения, однако отвергала их один за другим.
Она могла бы, конечно, показать газетную статью миссис Гарднер и доктору, объяснить им, но была уверена, что они ей все равно не поверят. Она могла бы обратиться в полицию… Но там уж наверняка не поверят!
Она, наконец, могла явиться к Паркеру Пайну: эта перспектива прельщала ее более всего: во-первых, потому, что она получит моральное удовлетворение, высказав этому фарисею-добряку все, что она о нем думает. Но ее останавливало непреодолимое препятствие: она находилась в Корнуолле, и у нее не было денег, чтобы поехать в Лондон: два шиллинга и четыре пенса в старом кошельке составляли все ее богатство.
Итак, через четыре дня миссис Реймер приняла героическое решение: она покорится судьбе, будет продолжать играть роль Анны Мутхауз, а когда заработает достаточно денег, то поедет в Лондон и настигнет мошенника прямо в его логове, то есть конторе!
Приняв это решение, миссис Реймер безропотно подчинилась распорядку новой жизни. История повторилась – она возвращалась к своей далекой юности!
Сначала работать было тяжело – после стольких лет бездумной, обеспеченной жизни, но уже к концу недели она обрела прежнюю привычку к работе на ферме.
Миссис Гарднер оказалась добродушным созданием с ровным характером. Ее сильный молчаливый муж был тоже очень добр к Амалии. Высокого худого парня здесь уже не было, его заменил другой рабочий, сорокапятилетний гигант, не болтливый, бесхитростный, с ласково блестевшими голубыми глазами.
Бежали дни, летели недели. Наконец миссис Реймер в один прекрасный день поняла, что накопила достаточно денег, чтобы отправиться в Лондон. Однако она не поехала. Время еще было, и Амалия еще побаивалась снова попасть в сумасшедший дом: Паркер Пайн хитер, он запрет ее в нем как умалишенную, с помощью своего сообщника-врача, и никто не узнает, что с ней сталось.
«Кроме того, – думала она, – перемена жизни пошла мне явно на пользу».
Она рано вставала и много работала. Джо Уэлш, рабочий, зимой заболел, и Амалия с миссис Гарднер ухаживали за ним.
Пришла весна, стало тепло, в лугах появились первые цветы. Джо помогал Анне в работе, она чинила его белье. По воскресеньям они ходили вместе гулять. Джо вдовел уже четыре года и признался, что за это время привык иной раз и выпить лишнего. Но теперь он забыл про кабачок и купил себе новый костюм. Миссис Гарднер втихомолку посмеивалась над ним.
Анна подтрунивала над Джо, однако он не обижался и выглядел смущенным, но довольным.
За весной пришло урожайное лето. На ферме все работали не покладая рук. Наконец урожай был убран, и листья на деревьях стали краснеть – наступала осень.
Восьмого октября Анна во дворе рубила на зиму капусту и однажды, подняв голову, увидела вдруг Паркера Пайна, который, облокотившись на забор, молча наблюдал за ней.
– Это вы! – вскричала она в бешенстве. – Ах вы такой-сякой…
Ей понадобилось некоторое время, чтобы все высказать ему. И когда она остановилась, чтобы перевести дух, Паркер Пайн любезно улыбнулся ей.
– Вполне с вами согласен, – сказал он, – и не спорю.
– Да, да! – Миссис Реймер еще не остыла. – Вы лгун и обманщик вместе с вашим Константином, вашим гипнотизером! А несчастная Анна Мутхауз, запертая с этими чокнутыми…
– Вот тут вы не правы, мадам! Анна Мутхауз вовсе не в психиатричке… она… она… вообще никогда не существовала!
– Вот как? Я же видела ее фотографию!
