Подошел пилот, красивый немец, блондин с голубыми глазами и загорелым лицом.

– Что вы хотите? – любезно спросил он.

Паркер Пайн, безуспешно пытавшийся объясниться с таможенниками жестами, радостно повернулся к нему:

– Это порошок от насекомых! Можете вы им объяснить?

Пилот удивился и опять спросил:

– Что вы хотите?

Паркер перевел свою просьбу на немецкий. Летчик улыбнулся и повторил его объяснение по-персидски. Чиновники облегченно вздохнули. Их темные лица осветились улыбками, один даже засмеялся.

Трое путешественников снова заняли свои места и поднялись в воздух. Самолет спикировал над Хамаданом, чтобы сбросить почту, не приземляясь. Паркер Пайн пытался разглядеть скалу Бегистан, романтический город, где Дарий радовался величине своей империи, говорящей на трех языках – вавилонском, индийском и персидском.

В час дня прибыли в Тегеран. Новые формальности. Летчик-немец подошел и с улыбкой слушал, как его английский пассажир невпопад отвечает на вопросы, смысла которых не понимает.

– Что я сказал? – спросил Паркер Пайн пилота.

– Что вашего отца звали Турист, что ваша профессия Чарльз, имя вашей матери – Багдад и при-ехали вы из Гарриэт!

– Это повлечет за собой какие-то нежелательные последствия?

– Ничуть, важно, что вы отвечали, больше им ничего и не надо.

Тегеран детектива разочаровал: он нашел его слишком современным. И сказал об этом Шлейгелю, летчику, которого встретил на следующий вечер у входа в отель, пригласив его пообедать. Пилот согласился.

Официант засуетился, принял заказ и тут же стал подавать.

Когда принесли десерт, немец спросил:

– Значит, едете в Шираз?

– Да, лечу самолетом. А затем вернусь в Тегеран по пути в Исфахан. Завтра вы повезете меня в Шираз?

– Нет. Я возвращаюсь в Багдад.

– Вы давно здесь?

– Три года, с тех пор как стала функционировать наша служба. Пока что у нас не было ни одного несчастного случая… Чур, чур меня!..

И он дотронулся до деревянного стола.

Подали кофе, и оба мужчины закурили.

– Моими первыми пассажирами были две англичанки, – задумчиво говорил Шлейгель. – Одна была из очень хорошей семьи, дочь какого-то вашего министра. Так, кажется, вы их называете? Ах да, леди Эстер Карр! Она была очень красива, но сумасшедшая.

– Сумасшедшая?

– Совершенно! Ну посудите сами! Живет в большом местном доме в Ширазе, одевается по-восточному и не желает видеть европейцев! Разве это жизнь для девушки из знатного рода?

– Встречаются такие, – ответил Паркер Пайн, – ну, скажем, леди Хистор Стенхоп.

– Но Эстер Карр определенно сумасшедшая! – перебил летчик. – Сразу видно по ее глазам. Во время войны у командира моей субмарины был такой же взгляд. Теперь он в доме умалишенных.

Паркер Пайн задумался. Он вспомнил лорда Митчелдейвера, отца леди Эстер Карр, под началом которого он служил, когда этот политик, блондин со смеющимися голубыми глазами, был государственным секретарем. Он хорошо запомнил леди Митчелдейвер, известную голландскую красавицу с черными волосами и голубыми глазами. Оба, судя по всему, были нормальны, но в роду Карров были случаи помешательства и время от времени повторялись у потомков.

Однако детектив был удивлен, что Шлейгель заговорил об этом.

– А другая из ваших первых пассажиров тоже англичанка? – спросил он.

– О, она… она умерла.

Паркера Пайна поразила грустная интонация молодого летчика.

– У меня есть сердце, – сказал немец. – На мой взгляд, эта девушка была самым прекрасным созданием на свете! Вы знаете, сэр, как чувство может сразу овладеть человеком. Так случилось и со мной… Она была цветком… настоящим цветком… – Он глубоко вздохнул. – Однажды я поехал к ним в Шираз. Леди Эстер пригласила меня. Но мой маленький цветок чего-то испугался… я в этом уверен. А когда вернулся в Багдад в следующий рейс, то узнал, что она умерла… Умерла! – Он помолчал и задумчиво добавил: – Возможно, та, другая, ее убила… Она была безумна, уверяю вас!

Он опять вздохнул, и Паркер Пайн заказал две рюмки бенедиктина.

– Кюрасо хороший, – сказал официант-грузин… и подал два кюрасо.

На следующий день перед полуднем Паркер Пайн увидел Шираз. Самолет летел над цепью гор, разделенных узкими долинами, сухими и унылыми, и вдруг, как изумруд в сердце пустыни, возник Шираз.

Детективу, наверное, город понравился бы больше, если бы до того он не посетил Тегеран. Захудалый отель, плохо вымощенные улицы…

Он приехал в разгар персидского Нового года, празднующегося две недели.

В один из дней Паркер Пайн вышел из города, чтобы посетить гробницу поэта Хафиза, и, возвращаясь, увидел дом, который его очаровал: он был сплошь покрыт голубой, розовой и желтой черепицей и окружен садом, где цвели розы, апельсиновые деревья и били фонтаны. Мечта!

В этот вечер он обедал у английского консула и рассказал ему об этом доме.

– Восхитителен, не правда ли? – сказал хозяин. – Он был построен бывшим губернатором Лористана. Теперь принадлежит англичанке, о которой вы, наверное, уже слышали, – леди Эстер Карр. Она буйнопомешанная и окончательно превратилась в туземку: не желает иметь ничего общего с британцами.

– Она молода?

– Чересчур, чтобы объяснить ее положение! Лет тридцати.

– С ней, кажется, жила другая англичанка, которая умерла?

– Да, около трех лет назад. Это случилось на следующий день после того, как я сюда приехал.

– Отчего она умерла?

– Упала с балкона второго этажа на каменные плиты двора. Она была компаньонкой леди Эстер или горничной, не помню уже точно. Вроде бы девушка несла поднос с завтраком и свалилась… Ничего нельзя было сделать, потому что случился перелом позвоночника.

– Как звали эту девушку?

– Кинг, кажется… Или Уиллс… Нет, это миссионерша – Уиллс. Красивая была…

– Леди Эстер, наверное, расстроилась?

– Да… нет, не знаю! У нее странные манеры, и я не мог даже предположить, о чем она думала тогда. Она очень властная, и сразу видно, что благородного происхождения. Ее надменный вид и горящие черные глаза меня всегда пугали!

Консул смущенно засмеялся и посмотрел на Паркера Пайна, взгляд которого неопределенно блуждал; потом он чиркнул спичкой и дал ей догореть до самых пальцев… Почувствовав ожог, он слегка вскрикнул, отбросил ее и, увидев изумление консула, извинился:

– Прошу прощения!

– Вы витали в облаках?

– И даже очень высоко…

Разговор принял другое направление.

Ночью Паркер Пайн написал при свете керосиновой лампы письмо, долго обдумывая каждое слово, прежде чем получился окончательный вариант. Текст, однако, был очень прост:

Он вложил в письмо вырезку своего знаменитого объявления:

– Думаю, этого будет достаточно, – сказал он себе, ложась в постель. – Прошло почти три года… Да, должно сработать.

На следующий день после обеда слуга-перс, ни слова не знающий по-английски, принес ответ:

Детектив улыбнулся.

Ему открыл тот же слуга-перс, провел его через темный сад к внутренней лестнице в задней части дома и проводил гостя на балкон. Там на низкой софе лежала женщина.

Леди Эстер была одета по-восточному, и чувствовалось, что она предпочитает именно эту одежду, так гармонировавшую с ее красотой.

Консул упомянул о ее высокомерии, и это было правдой: вздернутый подбородок, нахмуренные брови – все соответствовало его рассказу.

– Вы, полагаю, мистер Паркер Пайн? Садитесь.