— И я очень быстро, поразительно быстро выздоровел. Она кивнула:

— Я работала с тобой по ночам.

— Что?

— Когда мы спим, наше Сознательное Я отступает вглубь, и поэтому можно работать непосредственно с Базовым Я — подсознанием, — которое отвечает за излечение организма.

— Расскажите мне про Базовое Я.

Мама Чиа пристально посмотрела на меня, словно раздумывала. Потом она подобрала валявшуюся рядом веточку и нарисовала на песке круг.

— Проще показать, чем рассказывать, — сказала она, вписывая в круг человеческую фигурку с протянутыми в стороны руками. Это было похоже на упрощенную копию знаменитого рисунка Леонардо да Винчи.

Без каких-либо комментариев она уселась на песок, скрестила ноги и сказала:

— Мне нужно сделать определенную внутреннюю работу, чтобы перезарядить свои батарейки. Ты еще не научился этого делать, поэтому можешь вздремнуть. Поговорим позже.

— Но…

Мама Чиа сделала глубокий вдох и, казалось, моментально погрузилась в глубокий транс. Я несколько секунд наблюдал за ней, но потом мое внимание вернулось к рисунку на песке. Было очень душно, и я внезапно почувствовал сонливость. Порадовавшись тени, отбрасываемой окружающими нас скалами, я растянулся на покрывале и закрыл глаза.

Мои мысли вернулись в Огайо, к Холли и Линде. Мне, лежащему сейчас в укромной бухточке, в нескольких метрах от загадочной женщины-шамана, чьи секреты еще предстояло раскрыть, эти мысли казались воспоминаниями о чем-то, случившемся давным-давно. Но ведь лишь пару недель назад эта женщина-шаман существовала только в глубине моего разума. «До чего же удивительна жизнь», — размышлял я, постепенно погрузившись в видение, похожее на сон. Я нечасто запоминаю свои сны, но этот не забуду никогда.

Я слал — и в то же время прекрасно все осознавал. Я видел все даже с большей ясностью, чем в бодрствующем состоянии. Перед глазами мелькало улыбающееся лицо Мамы Чиа, но потом оно исчезло. Вокруг меня была только тьма, в которой затем возникла человеческая фигура с вытянутыми в стороны руками, заключенная в круг, — но не та схема, которую нарисовала на песке Мама Чиа, а живой образ подлинника Леонардо.

В какое-то мгновение я увидел, что в круге возникло мое собственное тело, и круг начал вращаться в бесконечном темном пространстве.

С этой точки осознанности я видел свое физическое тело, стоящее в лесу под звездным небом. Освещенная бледной луной, одетая только в шорты, фигура стояла с широко разведенными руками, словно собиралась объять саму жизнь. Голова была слегка приподнята и повернута влево, взор был направлен сквозь кроны деревьев к звездам, мерцающим в черном бархатном небе. Я видел самые мельчайшие детали этой картины, крошечные отблески света луны на каждом листочке деревьев.

Затем внутри тела и рядом с фигурой, независимо от ауры — энергетических полей — самого организма, возникли три ярких огня. Сначала мое внимание привлекло резкое красноватое сияние, исходящее из области живота. Почему-то я сразу понял, что это и есть Базовое Я.

Мое внимание перешло к голове фигуры, которая была полностью скрыта в ярком белом свечении осознанности Сознательного Я.

Наконец я обратил внимание на область над головой, где вращался ярчайший шар, переливающийся всеми цветами радуги…

Внезапно вся картина исказилась и издалека донеслись мощные раскаты грома. Вспышки молний рассекали черное небо. Пронесся дикий порыв ветра, сваливший несколько деревьев. И фигура, которая была передо мной, разделилась на три независимых существа!

Сияющее Высшее Я, которое я только что видел вверху, исчезло. Два оставшихся существа приняли разные физические формы. Базовое Я теперь выглядело ребенком, окруженным красноватым ореолом. Он вздрагивал и испуганно съеживался, когда очередная вспышка молнии озаряла его лицо, на котором лежала печать первобытного страха.

Сознательное Я приняло облик серого робота; его стальная голова подмигивала узором электрических лампочек. Он жужжал и пощелкивал, затем медленно поднял голову, бесстрастно посмотрел в небо и лампочки замигали быстрее — он классифицировал информацию и вычислял лучший вариант поведения.

При следующем ударе грома ребенок прикрыл голову руками и инстинктивно побежал, укрывшись за поваленным деревом. Я последовал за ним и обнаружил, что он скорчился под деревом с закрытыми глазами. Ребенок казался робким и не произнес ни слова. Я наблюдал за ним, и мне показалось, что меня затягивает в его красное свечение.

На какую-то долю секунды мое сознание слилось воедино с сознанием ребенка. Я увидел жизнь его глазами и испытал все его чувства. Ошеломленный мириадами кошмарных образов прошлого, прошлых лет и прошлых жизней, генетическими воспоминаниями, я инстинктивно сжался, переживая этот ужасающий поток картин. Все, для чего не хватало чистой логики, возмещалось первобытными инстинктами. Я ощутил огромные запасы жизненной энергии. Все мои эмоции были открытыми и многократно усиленными. Основными побудительными импульсами стали выживание, поиск удовольствий и избавление от страданий. Мне хотелось действовать, а не созерцать. Внутренний мир стал неуправляемым, неподвластным культурным традициям, моральным правилам и разумным соображениям. В этой разнузданности плоти и чувств я весь превратился в энергию движения, ощутил теснейшую связь с миром природы. Тело стало моим настоящим домом, я чувствовал себя свободно и легко в этом водовороте чувств и импульсивных побуждений.

При этом не было никакой возможности ощущать утонченную красоту или высокие чувства — я различал только плохие и хорошие эмоции, но испытывал настоятельную потребность в руководстве, помощи, объяснениях, ободрениях и похвалах. Мне необходимо было участие Сознательного Я.

В этот момент, окончательно обдумав план своих действий, робот-компьютер тоже подошел к поваленному дереву. Он не обратил никакого внимания на меня-ребенка, словно меня не существовало. Обиженный и оскорбленный, я слегка толкнул его, чтобы привлечь его внимание. Почему он меня не слышит? В конце концов, я первый нашел это укрытие! Робот все еще игнорировал меня, и я начал пинать его ногами и колотить по стальной груди, но это было бесполезно. Совершенно разгневанный, я выскочил наружу, схватил камень и запустил роботу в ногу. Вот это подействовало!

— Чего — ты — хочешь? — механическим голосом спросил он.

— Чтобы ты меня услышал! — закричал я.

В следующее мгновение мое сознание покинуло ребенка и слилось с роботом. Я видел мир глазами этой вычислительной машины — он был объективен и холоден, как лед. Дитя передо мной выглядело раздражающим отвлекающим фактором. Я начал вырабатывать решение, которое помогло бы успокоить ребенка.

Буря внезапно прекратилась, и ребенок тут же выбежал на поляну и принялся играть. Я отставил задачу в сторону и начал на негнущихся ногах бродить по лесу. Меня не беспокоили никакие чувства и настроения. Мир был упорядочен, структурирован и поразительно ограничен. Джунгли виделись в оттенках серого. Красота была для меня только понятием, абстрактной категорией. Я ничего не знал о Высшем Я — вере и доверии. Я искал только то; что могло бы стать полезным и конструктивным. Тело представлялось мне неизбежной ношей, носителем, позволяющим двигаться и воспроизводиться, — орудием разума.

Мой компьютерный ум был неподвластен капризам чувств. И все-таки без игривой души, эмоциональной энергии и жизненных сил ребенка я не мог жить полной жизнью — я всего лишь существовал, пребывая в стерильном мире математических задач и их решений.

Моя осознанность вновь пробудилась, словно ото сна, и когда во мне возникло внезапное и непреодолимое желание вновь ощутить красоту джунглей, испытать прилив жизненной энергии, я высвободился из корпуса Сознательного Я.

Со своей новой позиции я мог видеть и Сознательное Я, и Базовое Я, которые повернулись спиной друг к другу — каждое пребывало в своем собственном мире. Если бы только они могли стать одним целым, насколько обогатилась бы жизнь каждого из них!