Все, что теперь мне было нужно, — каравай хлеба, кувшин вина и… Пожалуй, я мог бы позабыть о хлебе и вине, если бы только…

Что это? Действительно ли я услышал голоса? Женские голоса?

Я подбежал к естественной двери пещеры, вгляделся сквозь ветви и увидел картину, которая могла родиться только в воображении художника. Ее можно было бы назвать «Девушки Весны». Три юные и чувственные, смеющиеся и живые девушки бегали по чудесному саду, и их порозовевшие щеки гармонировали с красноватым отливом спелых плодов, под тяжестью которых сгибались ветви яблоневых деревьев. Девушки были одеты в темные короткие юбки, развевающиеся во время бега, и кружевные открытые блузы, ясно очерчивающие контуры их пышных форм. Подглядывая за ними, я чувствовал себя подростком, сходящим с ума от вожделения.

Две девушки помахали рукой третьей и удалились. Оставшаяся девушка, ангел с льняными волосами, зеленые глаза которой изумрудами вспыхивали в солнечных лучах, останови' лась, взглянула вправо и влево, а потом, улыбаясь, побежала прямо к моему убежищу. «Черт побери!» — воскликнул я, не зная, что мне делать, наполовину испуганный тем, что она найдет меня здесь, и наполовину жаждущий того, чтобы это случилось.

Она проскользнула в пещеру, увидела меня, застывшего передней, словно окаменевший лунатик. Ее глаза встретились с моими и расширились. Сейчас она закричит!.

— Я… — торопливо начал я, но мои слова прервало ее восклицание.

— Дэн! — радостно вскрикнула она и кинулась мне на грудь.

Мой ум был совершенно пуст, и в нем раздавались всего три слова: «Спасибо Тебе, Господи!»

Нами полностью овладела страсть. Мы смеялись, что-то кричали, мы потерялись друг в друге. Я не знаю, что произошло с нашими одеждами — мы сметали все, что только попадалось на нашем пути. Шло время, но я не осознавал этого. Мы слились в объятиях, катались по листьям на постели, а потом заснули друг у друга в объятиях, но совсем не надолго.

Когда я открыл глаза, она стояла передо мной, облаченная в широкую накидку из цветов. Ее лицо ангела, обрамленное шелковыми волосами, излучало небесное сияние. Она позволила накидке сползти с плеч, и ее светящаяся кожа была нежной, как у младенца.

На мгновение в моей голове возник вопрос: «Кто она и стоит ли мне все это делать?», но я тут же забыл об этом и обо всем вокруг.

Она опустилась на колени и начала целовать мне лоб, щеки, грудь и губы. Во мне вновь взорвалась сексуальная энергия, фонтаны которой заставили меня затрястись, как в лихорадке. В моей голове завертелись бесконечные картины, земные чувственные образы, а где-то в глубине своего тела я услышал пульсирующий бой барабанов. Она целовала меня, пока все мое тело не превратилось в барабанную дробь. Весь мир унесло прочь, как сухие листья скрываются вдалеке ветреным осенним днем.

Я сжал ее в объятиях, мы вновь опрокинулись на постель, и я вернулся к дарам ее обильной любви. Очень скоро уже не было ни меня, ни ее — только мы и наше общее чувство.

Я вспомнил, что в редкие моменты испытывал это чувство и раньше, когда предавался ничем не скованным сексуальным играм. Это было ощущение освобождения ума и открытости сердца. Но сейчас оно было многократно усилено — не потому, что она была такой желанной, но потому, что я стал полностью открытым… Лишь недавно я смотрел в глаза мучительной и страшной смерти, но сейчас я праздновал жизнь и все, что она несет в себе. Монах во мне превратился в греческого гедониста и между мной и жизнью уже не было никаких преград!

Ощущение открытости все усиливалось с каждой волной удовольствия, с каждым пульсирующим кольцом, прокатывающимся не только по моим бедрам, но по каждой клеточке моего тела. Я был ошеломлен, когда увидел, что занимаюсь любовью с мужчиной. И этим мужчиной был я сам — Дэн!

В шоке я вскочил с постели и глянул на свои руки, ноги и полную грудь — я стал женщиной! Я чувствовал эту женщину внутри себя, ее эмоции, ее энергию — мягкую, но непреодолимую. Эта энергия текла по моему телу не совсем так, как я привык, но в этом состоянии я испытывал гораздо большую и чувствительную эмоциональную ауру. Я почувствовал себя совершенно счастливым — я достиг завершенности и совершенства.

Мы вновь обнялись, и теперь я потерял какое-либо ощущение разделенности. Я был ею, я был им, я был мужчиной и женщиной одновременно!

Я стал телом. Я доверял ему. Я превратился в обнаженного младенца, совершенно раскрепощенного, свободного от всех правил приличий и морали. Я стал кожей, нервами и кровью — трепещущими, дрожащими, наслаждающимися этой полнотой ощущений, целиком пребывающий в этом царстве удовольствия. Контуры тела, прикосновение, влажность пота, толчки и поглаживания, пульсация, гладкая кожа) тепло… Я погрузился в настоящее, в текущее мгновение_

Слившихся в единое целое, нас несло на гребне приливной волны к берегу, когда девушка исчезла «Нет!» — зарыдало мое тело, жаждущее ее. Подавленный желанием и тоской, я осознал ловушку второго этажа.

Я задыхался от горя и чувствовал, что сейчас взорвусь — энергия бурлила во мне, металась, как дикий зверь в тесной клетке, билась о стены, безумно стенала и рвалась наружу. Может, все-таки высвободить ее самому? Сейчас у меня не было никаких моральных сомнений в допустимости этого. То, что я испытал, заходило бесконечно далеко за привычные догмы безжизненных традиций.

Но нечто все же остановило меня — интуиция. Возможно, сыграло свою роль обучение у Сократуса и та самодисциплина, которой я тогда научился. В удовольствии не было ничего дурного, но время наслаждений закончилось.

Мне нужно было использовать эту энергию, научиться направлять ее, а не только выплескивать. Хватит сражаться со своим телом и отрицать его силу. Я начал дышать глубоко и медленно, пока сила желания не повысилась от моего паха вверх, по позвоночнику, и не распространилась по всему телу, вплоть до кончиков пальцев рук и ног. Наконец она достигла центра мозга.

Мой разум просветлел. Врата открылись. Теперь я ощущал, что энергия приходит из самой земли и пронизывает меня, струясь по позвоночнику. Потоки энергии, которые раньше останавливались на уровне бедер, теперь свободно поднимались вверх. Я испытывал чистоту бытия. Мое тело было наэлектризовано и пело, как струна.

Однако я не был полностью готов или натренирован для этого. Несмотря на благие намерения Сознательного Я, у моего Базового Я были свои представления и планы. Волны прибывающей энергии становились все более мощными, и теперь я уже не мог их остановить. В моей голове вновь замелькали фантазии эротических сновидений, переплетенные части тел, сладостные вскрики. Я беспомощно испытал, как — внезапно и неизбежно — пульсирующая волна энергии словно разбилась о берег и медленно растворилась в мокром песке.

Через некоторое время я поднялся на ноги. Я испытывал мягкую тягостную грусть, чувство потери. Это ощущение рождал не разум, а само тело. Оно оплакивало исчезновение той яркости, чистоты и энергии. Девушка исчезла, предмет моей страсти испарился, как и все вокруг, кроме резкого ветра, со свистом разгуливающего среди увядших деревьев. Я скорбно смотрел на эту картину, пока за моей спиной не возникла Мама Чиа, вернувшая меня к тому, что считается реальностью — в своем нынешнем состоянии я уже не был уверен, что именно может заслуживать этого имени.

Я стоял перед Мамой Чиа обнаженным. Она видела мое тело и мой разум. Она знала обо мне абсолютно все, и это было единственным ощущением, которое я сейчас испытывал. И она приняла меня таким, каков я есть. Во мне исчезли последние остатки смущения. Я стоял перед ней, нагой и безмятежный, как дитя. Нет ничего" постыдного в том, что на тебя смотрят. Нет ничего позорного в том, что ты человек.

На первом этаже я разорвал паутину страха. Сейчас я преодолел барьер стыда. До конца своих дней, сколько мне ни отпущено в этой жизни, я позволю энергии свободно течь в моем теле. Я научусь ее мудрому использованию, тому, как направлять ее в нужное русло. Я буду полностью наслаждаться жизнью, не истощая ее изобилия. Я еще не был мастером работы с энергией, но, в любом случае, я стал целеустремленным учеником этого искусства.