Я кивнул, признавая ее правоту:

— Сделаю все, как ты скажешь. Просто… скажи, что любишь меня.

Я прекрасно понимал, как нелепо звучат мои слова, но мне это было по барабану.

— Ты же знаешь…

— Но мне так хочется это услышать!

— Я тебя люблю, — сказала она и, дотронувшись губами до моих губ, немного отстранилась. — Теперь перестань вести себя как маленький.

Когда она меня поцеловала, мое сердце застучало медленнее, мышцы расслабились. Я был и сам поражен тем, насколько к ней привязался. Мне не верилось, что любовь бывает такой для всех, иначе, едва достигнув полового созревания, мужчины превращались бы в пациентов психушки.

Может, дело во мне. Может, во мне и в ней. Может, мы представляем собой особенное целое, части которого либо взрываются, либо срастаются воедино. Так или иначе, когда я встретил Эбби, моя жизнь перевернулась с ног на голову. И я был этому рад.

Не зная, чего сейчас во мне больше, воодушевления или беспокойства, я за руку с Эбби вошел в дом отца. Из игральной комнаты валил дым папиной сигары и сигарет моих братьев, смешанный с затхлым запахом ковра, который был старше меня.

Поначалу Голубка злилась из-за того, что я не предупредил ее заранее о визите к моим родственникам, но теперь она выглядела более спокойно, чем я себя чувствовал. У нас, Мэддоксов, не очень-то принято приводить домой девушек, поэтому строить предположения относительно того, как поведут себя мои братья, — занятие неблагодарное.

Первым нас приветствовал Трентон:

— Кого я вижу! Наш засранец пожаловал!

Надеяться на то, что хотя бы в этот вечер братья притворятся цивилизованными людьми, было бы глупо. Но я все равно их любил. И Голубка, насколько я ее знал, тоже могла полюбить.

— Эй, поаккуратнее с выражениями! Здесь же девушка, — сказал папа, кивнув Эбби.

— Голубка, это мой отец Джим Мэддокс. Папа, это Голубка.

— Голубка? — улыбнулся отец.

— Эбби, — представилась она, пожимая ему руку.

Я указал на своих братьев:

— Трентон, Тэйлор, Тайлер и Томас.

Они по очереди кивнули. Пожалуй, для одного раза у Голубки было многовато впечатлений. Я почти не рассказывал Эбби о своей семье, и тут перед ней предстали сразу пятеро таких, как я: это могло обескуражить кого угодно. Многие даже пугались при виде нас.

Пока мы росли, соседские мальчишки предпочитали с нами не связываться. Правда, как-то раз один из них все-таки имел глупость нарваться на ссору с нами, со всеми сразу, и мало ему не показалось. Мы могли цапаться друг с дружкой, но, если надо, вставали на защиту стеной. Это было понятно даже тем, кого мы не собирались устрашать.

— А фамилия у Эбби есть? — спросил папа.

— Эбернати, — ответила она, вежливо кивнув.

— Рад познакомиться, Эбби, — улыбнулся Томас.

Голубка не могла этого знать, но мой старший брат никогда не показывал того, что на самом деле творилось у него в голове. Сейчас он, никак этого не проявляя, тщательно анализировал каждое слово Эбби, каждое ее движение. Он всегда зорко следил за тем, кто мог намеренно или невольно перевернуть нашу и без того неустойчивую лодку. Волны были нам ни к чему.

«Папе это не понравится» — так он обычно говорил. И ни один из нас, младших братьев, не решался спорить. Если мы влипали в какую-нибудь историю, то шли прямиком к Томасу, чтобы он все разрулил, прежде чем узнает отец. Необходимость воспитывать четверых хулиганов раньше времени превратила нашего старшего брата из подростка в мужчину. Мы все, включая отца, уважали его за это. Правда, годами исполняя обязанности нашего защитника, Томас иногда проявлял авторитарные наклонности. Ну а Эбби сейчас стояла и улыбалась, не подозревая о том, что наш семейный диктатор держит ее под прицелом своей наблюдательности.

— А уж я-то как рад! — сказал Трентон, оглядывая Голубку так, что любого другого на его месте я бы убил.

Отец дал ему подзатыльник.

— Что я такого сказал? — вскрикнул Трент, потирая ушибленное место.

— Садись, Эбби. Посмотри, как мы сейчас обчистим Трэва, — сказал Тайлер.

Я выдвинул для Голубки стул, она села. На мой угрожающий взгляд Трентон только подмигнул. Наглая морда.

— Вы были знакомы со Стю Унгером? — спросила Эбби, указывая на запыленную фотографию.

Я не поверил собственным ушам. У отца загорелись глаза.

— Ты знаешь, кто это такой?

Голубка кивнула:

— Мой папа тоже его поклонник.

Отец встал и указал на соседний снимок:

— А вот Дойль Брансон.

Эбби улыбнулась:

— Папа один раз видел его за игрой. Это было потрясающе.

— Дедушка Трэва играл как настоящий профессионал. Покер для нас очень серьезное увлечение, — с улыбкой сказал отец.

Раньше Эбби не только не говорила о том, что разбирается в карточных играх, но и ни разу не упоминала о своих родителях.

Я постарался забыть тот взгляд, который Трентон бросил на Голубку при знакомстве, и стал смотреть, как он тасует колоду. Разумеется, Эбби не могла не произвести впечатления: длинные ноги, легкие, идеально пропорциональные изгибы фигуры, большие глаза, — ну а то, что она еще и знает, кто такой Стю Унгер, должно было и вовсе сразить моих родственников наповал. Я приосанился. Вряд ли кому-то из братьев удастся привести домой девушку, которая затмит Эбби.

Трентон приподнял бровь:

— Может, сыграешь с нами?

Голубка покачала головой:

— Думаю, не стоит.

— Не умеешь? — спросил отец.

Я наклонился и поцеловал ее в лоб:

— Соглашайся, я тебя по ходу научу.

— Прощайся с денежками, Эбби, — рассмеялся Томас.

Голубка поджала губы, достала из кошелька две пятидесятки и, протянув отцу, стала терпеливо ждать, когда он обменяет их на фишки. Трентон улыбнулся: ему не терпелось воспользоваться самоуверенностью Эбби.

— Я рассчитываю на то, что Трэвис окажется хорошим учителем, — сказала она.

Тэйлор хлопнул в ладоши:

— Черт, тогда я сегодня точно разбогатею.

— Для начала сыграем по маленькой, — сказал папа, бросая на стол пятидолларовую фишку.

Трентон роздал. Я помог Эбби разложить веером ее карты:

— Ты когда-нибудь играла?

— Случалось, — кивнула она.

— «Лови рыбку»[4] не в счет, Полианна,[5] — сострил Трентон, разглядывая свои карты.

— Заткни фонтан, Трент! — прорычал я, бросив на него еще один угрожающий взгляд. Потом переключил внимание на карты Эбби и стал ей объяснять: — Нужно собрать комбинацию карт высокого достоинства, следующих друг за другом по порядку и, если уж совсем повезет, одной масти.

Первые несколько раундов мы проиграли. Потом Эбби сказала, чтобы я ей больше не помогал. После этого дело у нее быстро пошло на лад, и через три раздачи она запросто утерла всем нос.

— Ну что за дерьмо! — заныл Трентон. — Почему новичкам так везет?!

— У тебя способная ученица, Трэв, — сказал папа, посасывая сигару.

Я отхлебнул пива с таким чувством, будто я король мира:

— Голубка, я тобой горжусь.

— Спасибо.

— Кто сам ничего не умеет, учит других, — ухмыльнулся Томас.

— Очень смешно, придурок, — пробормотал я.

— Принеси девушке пива, — сказал отец с веселой улыбкой на одутловатом лице.

Я охотно вскочил и, достав из холодильника бутылку, открыл ее о край и без того достаточно облупившейся столешницы. Когда я поставил пиво перед Голубкой, она улыбнулась и тут же сделала фирменный богатырский глоток. Потом вытерла рот тыльной стороной кисти и стала ждать, когда отец сделает ставку.

Еще через четыре раздачи она допила третью бутылку и пристально посмотрела на Тэйлора:

— Дело за тобой. Будешь мелочиться или сделаешь серьезную ставку?

Я с трудом сдерживал восторг. То, как Эбби шутя обыгрывает моих братьев и даже отца, старого покерного ветерана, здорово меня заводило. Впервые в жизни я встретил такую сексуальную женщину, и она оказалась моей подругой!