И, не дожидаясь ответа, накинул ей на плечи свой пиджак.

— Спасибо!

— Не за что, — улыбнулся я в ответ на благодарный взгляд серо-голубых глаз.

Какое-то время мы шли молча. Затем, чтобы хоть что-то сказать, спросил:

— Стипендию хоть платят?

— А как же? Тридцать пять рублей! Ну и мама помогает. Насте тоже родители помогают. Так что не шикуем, но и не бедствуем.

— А на тебе сейчас, наверное, твои лучшие платье и туфли?

Девушка немного смутилась, но быстро взяла себя в руки.

— Да, лучшие, — с каким-то вызовом ответила она. — А что?

— Да ничего, просто… Красивая ты в них. И без них, думаю, не хуже… Ой, извини!

Блин, вот ведь, язык мой — враг мой. Хотя… Кажется, моя спутница не поняла смысла оговорки.

— За что извинить-то?

— Да это я чуть на ногу тебе не наступил.

— Не наступил же, — улыбнулась она.

Её глаза заискрились лучиками. Я не смог удержаться от ответной улыбки. Вот действительно солнечная, оправдывает своё имя.

Тем временем мы свернули на Радищева, стали появляться частные дома, из-за заборов то и дело слышался лай собак. Практически центр миллионного города, а люди тут даже огороды разводят, выращивают картошку, огурцы и помидоры. Это я уж не говорю про торчащие повсюду яблони в белом дыму. Как там у Есенина… «Всё пройдёт, как с белых яблонь дым». Хорошо, что под ногами асфальт. Дождя хоть и не было, но всё равно

— А у тебя есть девушка?

От неожиданного вопроса я даже сбился с шага.

— Девушка? Э-м-м… На данный момент нет. А с чего это ты поинтересовалась?

— Да так, — пожала она плечиками, отчего пиджак едва не свалился. — Мне казалось, что у такого парня обязательно должно быть девушка.

— Ну вот как-то пока не сложилось. Два года в армии, потом институт, всё время уходит на учёбу и спорт…

— Ты ещё и спортсмен?

— Ага, боксом занимаюсь. Недавно выиграл всесоюзный турнир, приуроченный к Дню Победы, — не удержался я, чтобы не похвалиться.

— То-то ты так ловко Лёше врезал.

— Ну, врезал-то я не по правилам бокса, если честно, боксёры на ринге по почкам сзади не бьют. Но в этой ситуации было не до игр в благородство. Да и ударил я его не в полную силу… Кстати, улица Шейнкмана, — сказал я, бросив взгляд на табличку на стене углового дома.

— Клавдия Михайловна живёт вон в том доме, с красной крышей, — показала рукой вдоль улицы Полина.

Ну, в рассеянном свете стоявшего рядом фонаря не такая уж и красная, скорее, какого-то бордового оттенка, да ещё и с проплешинами облезлой краски, но в целом да, из наиболее близких к красному это была единственная крыша в округе. Последние метры мы еле плелись, словно стараясь оттянуть момент прощания.

— Ладно, спасибо, что проводил.

Она сняла пиджак с плеч, возвращая его мне.

— Да не за что. А на будущее более тщательно выбирай себе молодых людей, — наставительно произнёс я. — Не всегда наличие личного автотранспорта гарантирует, что это приличный человек.

— Да я и не из-за машины с ним, — покраснела Полина.

— Верю, — улыбнулся я. — А примочку всё-таки сделай. А то как завтра с таким синяком на занятия пойдёшь?

Обратно я шёл в приподнятом настроении, засунув руки в карманы и напевая себе под нос «7 тысяч над землёй» из репертуара Валерия Сюткина. Кстати, так если прикинуть, то песни «Браво» и иже с ними, включая того же Сюткина, вполне прокатили бы и в это время. Никакой политики, наезда на партию и правительство, только любовь и романтика в чистом виде. Даже непонятно, за что именно в 1984-м году группа «Браво» попала в список запрещённых. Наверное, из-за скандального имиджа Агузаровой. После неё в группе пели уже вполне адекватные мужчины, как тот же Сюткин.

Так, а куда мне сейчас всё-таки податься? Вернуться на танцы или сразу в общагу? Ладно, на танцульках обещали и без меня справиться, а я лучше пока ужин приготовлю на нас с Вадиком, если он ещё не пришёл. Что бы такое на скорую руку сделать… Точно, гречку сварю с сардельками.

Как и предполагал, в общаге я оказался раньше Вадима. Тут же занялся готовкой, и к приходу соседа ужин как раз был готов. Укутанная в полотенце кастрюля с горячей, с добавлением сливочного масла кашей стояла посреди стола на фанерной дощечке. Четыре сардельки в тарелке рядом, прикрытые сверху ещё одной тарелкой. И ложки. Каши мы с Вадиком предпочитали черпать ложкой, это намного удобнее, чем производить подобные действия при помощи вилки.

— Без происшествий? — спросил я, снимая полотенце с кастрюли.

— В общем-то да, разве что поймали двух студентов, втихаря разливающих портвейн. Как они пронесли бутылку… А ты как проводил девушку? На чём добирались?

— Да она живёт недалеко, двадцать минут пешком. Снимают с подругой комнату в частном доме. Обе учатся в культпросветучилище на третьем курсе, хоровое отделение. По пути зашли в травмпункт, справку взяли.

— Это правильно! А как же она с Язовским познакомилась?

Я повторил рассказ Полины, и Вадим так же, как и я недавно, задался вопросом, что наш «золотой мальчик» нашёл в этой провинциалке? Ну кроме того, что она действительно довольно симпатичная.

— Скорее всего никаких серьёзных отношений он с ней не заимел бы, — констатировал сосед, откусывая от сардельки. — Поматросил бы да и бросил. Правильно она ему дала по морде. А его поступок — это что-то из ряда вон. Я бы на твоём месте тоже ему врезал. Как так вообще можно — поднять руку на женщину?! Любого после такого моментально отчислили бы из института.

— Учитывая, кто его папа, с Язовским это может не прокатить.

— Ты думаешь?

— Скорее всего, — вздохнул я, соскребая с тарелки остатки каши. — Как бы я ещё крайним не оказался… Ладно, пойду чайник поставлю, а ты пока режь бутерброды.

Утро выдалось хмурым. Дождик начал накрапывать ещё ночью, и с моим пробуждением продолжал своё мокрое дело, настукивая по жестяному откосу окна свою нервную дробь. Настроение если и не подстать погоде, то безоблачным его точно нельзя было назвать. Разве что при воспоминании о Полине на душе стало немного светлее. Может, как выражалась молодёжь в моём будущем, замутить с ней? Ну а что, девчонка симпатичная, характер вроде неплохой, певунья, опять же… Кто знает, вдруг она станет знаменитой певицей? Хотя в своём прошлом-будущем знаменитостей с именем Полина я что-то не особо припоминаю… Если только Полина Гагарина, так та ещё и на свет не появилась. Надо было хоть фамилию у вчерашней знакомой спросить.

А вдруг в этой реальности именно эта Полина возьмёт, да и станет суперзвездой отечественной эстрады? Конечно, маловероятно, один шанс из тысячи. Тут ведь многое должно сложиться. Хорошая песня, возможность исполнить её перед соответствующей публикой, ротация на радио, а в идеале на ТВ, в каком-нибудь «Голубом огоньке»… Ну и там уже пластинка, само собой, пусть даже сначала на сборнике, пусть даже миньон, а в будущем уже полноценный альбом.

После первой пары, как и было велено, я заглянул в деканат. И в приёмной буквально нос к носу столкнулся с Борисовым.

— А, Покровский!

Замдекана выглядел каким-то смущённым, зачем-то достал из кармана платок и принялся протирать стёкла очков.

— Пойдём-ка, Евгений, выйдем в коридор, — подтолкнул он меня к двери, видимо, не желая общаться при стучавшей на машинке моложавой секретарше.

Здесь мы дошли до закутка, где стояли кадки с финиковыми пальмами, юккой и прочими комнатными растениями, создававшими иллюзию маленького зимнего сада. Вот только от пыли листья никто не протирал, похоже, уже давненько. Но подвядшей зелени нет, выходит, хотя бы поливать не забывают.

— Тут такое дело, — доверительно понизив голос, начал Юрий Борисович. — Язовский сегодня на занятия не пришёл. Позвонил его отец и сказал, что сын вчера после того, как ты его… хм, ударил, мочился с кровью, а с утра поехали к какому-то местному медицинскому светилу ставить диагноз. Язовский-старший обещает устроить нам всем головомойку, а тебе грозит чуть ли не тюрьмой. Такие вот дела, Евгений.