– Как планируете назвать альбом? – спросил я усталого Царёва, когда мы все вышли на крыльцо филармонии.

– Честно говоря, как‑то ещё не думали над этим, – признался он. – Что‑нибудь типа «Уральские просторы»… Ну не знаю.

– А я предлагаю вам не мучиться. Назовите альбом по заглавной песне.

– Это по какой же?

– Например, «Влюблённая женщина». Чем не заглавная? А на обложке пластинки Полина и сзади музыканты ансамбля.

– Эка, размечтались, пластинки, – крякнул Царёв, покосившись на зардевшуюся Полину. – А так бы да, было бы неплохо. Ребята, вы как отнесётесь к такому предложению, назвать альбом «Влюблённая женщина»? – повернулся он к прислушивавшимся к нашему разговору музыкантам.

Возражений не последовало. Я улыбнулся:

– Ну вот, с названием решили. А насчёт пластинки… Будем думать.

[1] «Канарейка» – на блатном жаргоне милицейская машина.

[2] Оперсос – на блатном жаргоне оперативный сотрудник.

[3] Майдан – на блатном жаргоне вокзал, площадь.

[4] Из песни Михаила Круга «Не спалила, любила».

[5] Первой исполнительницей песни была Екатерина Шаврина, но наибольшую известность композиция получила в исполнении Ольги Воронец.

В последних числах апреля позвонил представитель оргкомитета праздничного концерта к 9 мая, сказал, что на меня забронирован пригласительный. На меня одного, уточнил он, когда я намекнул насчёт Полины.

– Она вроде бы вам не жена? Но даже если бы была жена, не факт, что пригласительный выписали бы на неё.

Мне было сказано, когда и где я смогу забрать пригласительный, напомнив, чтобы не забыл паспорт.

– А комсомольский билет пойдёт? – зачем‑то спросил я.

– Только паспорт! Иначе ваше место останется незанятым, а чтобы в кадре пустота не зияла – нам придётся подсаживать кого‑то из своих. И в следующий раз вас уже вряд ли пригласят.

Концерт по традиции пройдёт накануне праздника, вечером 8 мая в Кремлёвском дворце съездов. Мне даже обещали номер в гостинице «Россия», где поселятся многие из гостей концерта. Той самой, сразу же пришло на память, где в 1977‑м случится пожар с многочисленными жертвами. И который не только можно, но и нужно было предотвратить, о чём я и писал в своих «мемуарах о будущем». Но и помимо этой трагедии случится множество других важных событий, и что‑то, кстати, из мной описанного уже произошло. Не так уж сильно пока я влияю на ход истории, не раздавил, видно, ту «бабочку Брэдбери», либо раздавил, но изменения наступят намного позже. А я ещё здесь, и продолжаю влиять на происходящее вокруг. Но хотя бы одну папочку уже пора кому‑то всучить. Жаль только, возможности пока не представляется.

Об этом разговоре я, естественно, рассказал Полине, когда она вернулась с очередной репетиции.

– Жаль, что в этот раз я не выступаю, – огорчённо вздохнула она. – Видно, где‑то там решили, что я и так уже примелькалась. Ну ничего, вот выйдет пластинка… Кстати, я же бобину с нашим альбомом принесла! Мне её Царёв подарил, просил тебе показать, спросить твоё мнение о качестве записи.

Она кинулась к своей сумке и достала из неё упакованную в коробку магнитную плёнку «Славич». Оригинальную запись делали на «Sony» из запасов Осипова, а вот копии раскидали на отечественную магнитоплёнку. На коробке фломастером была сделана надпись: «Влюблённая женщина», ВИА «Свердловчанка».

– Жаль, что слушать не на чем, – огорчённо вздохнула она.

– Не переживай, завтра же пойду в комиссионный, я там уже свой человек, надеюсь, и в этот раз мне помогут.

Однако в комиссионном ничего стоящего обнаружить не удалось. Продавщица развела руками – хороший магнитофон «Яуза‑10» взяли только позавчера.

– А так – вот, больше, к сожалению, ничего предложить не могу.

Я посмотрел на огроменный «Днiпро‑12Н», на переносную «Сонату»… Вздохнул, поблагодарил и отправился восвояси. А на выходе меня тормознул дядечка непрезентабельной внешности.

– Извините, – сказал он негромко, – я случайно услышал, что вам нужен хороший магнитофон.

– Верно, нужен… А у вас есть что предложить?

– Есть, но сразу предупреждаю – вещь дорогая. Магнитофону два года, но им почти не пользовались…

– Что за модель‑то хоть?

– Японская, фирмы «Crown».

– И почём?

– Тысяча! – выдохнул мужичок. – Поверьте, это я ещё дёшево отдаю, мог бы продать за полторы, а то и две, но срочно деньги нужны. Потому и через комиссионку продавать не стал. Ещё неизвестно, сколько бы он там простоял за две тысячи.

Собираясь в комиссионный, я на всякий случай захватил как раз тысячу, так что вариант с немедленной покупкой хорошей аудиотехники приобретал явственные очертания.

– Не краденый? – сдвинув брови, спросил я.

– Боже упаси! Это нам с женой зять подарил, он моряком на сухогрузе, по всему миру плавает.

– Какой у вас щедрый зять!

– Так он дочку мою так сильно любит… Она у меня знаете какая красавица?!

– А что ж деньгами не поможет, если так сильно понадобились?

– Да неудобно как‑то просить, – вздохнул дядечка.

– И как ваш зять относится к тому, что вы продаёте его подарок?

Мужик тяжело вздохнул:

– Так я не говорил пока… Сосед мотоцикл с коляской продаёт, мне ж на дачу ездить в самый раз.

– А жена одобряет?

Тот снова тяжело вздохнул, шмыгнул носом.

– Не стало моей Екатерины в том году, онкология…

– Хм, извините, – откашлялся я.

– Ну что, пойдёте смотреть? Тут недалеко. А то вдруг передумаю.

Владимир Васильевич, как он представился, жил и впрямь недалеко. Двухкомнатная квартира, вернее, полуторка. Обставлена скромно, и накрытый кружевной салфеткой магнитофон в этой скромности казался настоящим бриллиантом. И это был «Crown CX 822». Слышал я про эту модель, считавшуюся очень удачной у фирмы, которая была не так плодовита, как её восточные коллеги типа «AKAI» или «Sharp». Но при этом брала качеством, с которым порой не могли сравниться легендарные деки «Pioneer».

– Меня зять научил, как им пользоваться, но записывать на нём я ничего не пробовал, оно мне без надобности. При жене несколько раз включал, а я как её не стало – так и стоит. Я вон даже салфеточкой его накрыл.

– Ну что ж, давайте проверим, как техника работает.

Работа японского магнитофона меня не разочаровала. Мы прослушали пару импортных бобин с записями «Bee Gees» и «Creedence Clearwater Revival», которые, по словам Владимира Васильевича, ему подарил тоже зятёк, и ударили по рукам. К тому же головки оказались практически нулёвыми. До кучи за 20 рублей я купил у него десяток бобин с записями зарубежных групп, включая прослушанные. И на всякий случай записал паспортные данные. Может, он ворованный? В смысле, магнитофон. А эта хата вообще съёмная, место сделки.

Полина, конечно, не сильно понимала в такой технике, но я как мог объяснил, что оно того стоит. А затем предложил послушать альбом «Влюблённая женщина». Та песня как раз шла заглавной. Мы прослушали весь альбом, и меня приятно удивило качество записи. Впрочем, если учесть, что писалось всё на профессиональную технику, на японскую плёнку и переписывалось на не самую худшую, а, возможно и лучшую отечественную магнитоплёнку, то можно было и не сильно удивляться. Да и слушали на крутом маге. Прослушали два раза, и я понял, что такую плёнку не стыдно и в «Мелодию» отвезти. Материала хватит для диска‑гиганта, но если получится записать только миньон песни на четыре, то в него должны войти все мои вещи.

С Силантьевым я уже на днях созвонился, тот обещал посодействовать, будучи лично знаком с генеральным директором фирмы «Мелодия» Василием Ивановичем Пахомовым. Но просил сначала показать материал ему, чтобы лично убедиться в том, что альбом достоин печати на виниле. Я ещё спросил, потребуется ли в случае одобрения новая запись уже на студии «Мелодии», на что получил ответ: