Тоже наверняка где-нибудь скоммуниздил.

— Во, на. В знак моей благодарности и преданности. Плод нашей любви, так сказать.

Пташкина по привычке закатила глаза к потолку и взяла «подарок», чтобы рассмотреть получше. Ну и умиления ради естественно. Котенок оказался породистым — пушистым персом с носом пятачком.

— Где ты его взял?

— Где взял, там уже нет...

— Я серьезно!

— Да какая разница? Ну нашел, так устроит?

Мира, недолго думая, отхлестала Вадика полотенцем и написала объявление — мол, нашла котенка и все такое прочее.

— Дурочка, — как ни в чем не бывало ухмыльнулся бывший, — У тебя есть особые приметы? Или может ты знаешь где именно ты его нашла?

— Плевать! Уж как-нибудь пойму, кто хозяин.

— Ну коне-е-ечно, — издевательски протянул Вадик, — Прям Шерлок Холмс в юбке. Тебе сейчас любой дурак скажет, мол, мой котяра, а ты и поверишь. Это же не взрослый кот, как ты определишь чей он?

Мира задумалась, еще раз осмотрела котенка, тихо мяукающего на своем кошачьем, и радостно тыкнула малышу в бок.

— Вот! Смотри!

Вадик посмотрел, но так ничего и не увидев, развел руками.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ну ты чего? Вот же!

— Где?

— Да вот!

— Да где, блин?!

— Ну ты чего, совсем ослеп что ли? Вот же — пятно рыжее. Явно метис котенок. У меня перс всю жизнь жил, уж я-то знаю толк в породе. Этот ненатуральный. А значит попрошу примету мне сказать.

Вадик нахмурился, немного подумал и вновь посветлел лицом.

— Так он мелкий, кто их таких разглядывает-то? Если бы он какой-нибудь выставочной кошки ребенок был — один разговор, а так...

— И все равно я подам объявление, вдруг найдем хозяев.

— Ага, — спокойно ответил бывший, — И постигнет его незавидная судьба Барсика.

Пташкина удивлённо уставилась на Вадика.

— Какого еще Барсика? Что за судьба?

Котёнок все это время молча ожидал своей участи, переводя взгляд с одного на другого.

— Как? Ты разве не слышала?

— Что именно?

— Ох, это такая печальная история, что я даже не знаю, стоит ли тебе ее рассказывать...

— Не зли меня!

— Ой, ладно-ладно... просто у меня в детстве был кот.

— Твоего кота звали Василием, насколько я помню!

— Это да. Но до Василия был Барсик. Ты просто не помнишь, совсем мелкая еще была. Так вот, он маленький был, мама его так же вот как я нашла на улице и...

— Ты его скоммуниздил где-то, а не нашел! — перебила Пташкина, на что Вадик только рукой махнул.

— В общем так же маман объявление подала, и пришли два паренька. Наш, говорят, котик, родненький. Принялись кота целовать, обнимать.

Мира удивлено смотрела, как Вадик чуть не плача рассказывает о Барсике, и сама чуть не заревела.

— А потом мама нашла его возле помойки, еле живого. Эти живодеры его били и...

— Все-все! Замолчи. Я поняла.

— Ну так вот, — как ни в чем не бывало Вадик потёр руки и кивнул на забившегося в угол пушистого малыша, — Как ребенка назовете, мамаша?

— Какой же ты идиот! — Пташкина покачала головой, понимая, что бывший скорее всего обманул ее с этой душещипательной историей, но рисковать стало страшно. А ну как и правда кто-то злой заберет этот пушистый комочек? А тут ему будет хорошо, Мира о нем позаботится, полюбит. Да она его уже любит! И ему хорошо и ей все не так грустно будет.

— А ты долго тут околачиваться будешь?! — сердито спросила она Вадика, пока тот по-хозяйски жарил яичницу на кухне.

— Слушай, ну у тебя будто места нет. Я разве мешаю?

И так это невинно спросил, что Мире даже стыдно стало. Ну что она в самом деле? Места в доме и впрямь полно, а она жадничает.

— Нет, не мешаешь, — тихо ответила Пташкина и пошла собираться в зоомагазин.

Новая работа не радовала. Начальница — немолодая злая тетка постоянно орала и что-то требовала, и Мира никак не могла взять в толк, что именно от нее хотят. Понять Элеонору Андреевну было действительно трудно, и все, потому что она безбожно шепелявила, гнусавила и еще черт значит что делала.

Сплошной дефект, а не женщина!

— Птафкина, я фас уфолю! Фы гвупы, как пфопка!

— Господи, как ее с такой дикцией вообще на работу взяли, да еще и начальником? — в сердцах воскликнул Мира, когда встретилась с Зинаидой в местной курилке во время перерыва.

Нет, сама Мира не баловалась, но найти Растопыгину можно было только тут, поэтому и приходилось теперь Пташкиной морщиться от густого вонючего дыма и мечтать о скором возвращении домой. Долго работать в этом месте она точно не сможет.

— Так у нее папа дифектол фафода. — изобразила Зинка Элеонору, и все вокруг прыснули от смеха.

— Фы фто такое гофофите, Фастопыгина?! Я фас уфолю к сёфтофой матефи, двянь такая! — в тон ответила ей девочка из соседнего цеха, и все вновь рассмеялись.

Одной только Мире было не смешно.

— Не боись, салага! Элька каждый день по сто раз на дню всех увольняет. Но в душе она на самом деле добрая. Когда спит зубами к стенке.

Мира вздохнула и с тоской посмотрела в окно. На карнизе сидел лохматый воробей и тоже будто вздыхал, глядя на нее с той стороны.

Обед подходил к концу и Пташкина с ужасом представляла, как сложно будет доработать до конца дня.

В кармане тренькнул телефон. Она быстро глянула на экран — сообщение с незнакомого номера. Открыла и сердце упало в пятки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Простите меня, Пташкина. Я был неправ, не знаю, как загладить свою вину».

Покачала головой и отключила телефон вовсе. Нет уж, дорогой Аверьянов Лев Алексеич, поздняк метаться. С нее хватит!

— Ой, да не ври! — Светик залпом опрокинула нежнейший коктейль, будто рюмку беленькой, и косо заглянула в глаза Зины, пытаясь там что-то найти.

— Вот те крест! — Зинаида икнула и потянулась к барной стойке, но не рассчитала траекторию и свои силы. Закон притяжения опрокинул Растопыгину на пол, где она обиженно расселась, словно буддийский монах и сложила бровки домиком. Лицо ее при этом выражало крайнюю степень обиды на все несправедливости мира разом и конкретно этого самого места, а точнее клубного бара «Ромашка», неустойчивого стула и жесткого пола. Ну плитка ж, ясень пень.

— Ты-то откуда знаешь? — Пташкина попыталась поднять боевую клубную подругу, но естественно потерпела поражение по всем фронтам. Ибо Зинаида это вам не Светик, там одна нога как половина Глазовой весит, а то и больше.

— Я все знаю. Говорю, что он в тебе бесплатную рабсилу нашел, значит так оно и есть.

Растопыгина подняла указательный палец и с огорчением констатировала сломанный ноготь. Огорчение повергло присутствующий в баре элемент в легкий культурный шок. А надо понимать, что было оно столь велико, раз уж даже местный контингент напрягся, что Мира враз возмечтала оказаться подальше от подруг и поближе к дому. Побьют, ой побьют...

«Зарекалась, ну зарекалась же с этими неадекватными ходить. И кой черт меня понёс» ...

— Ничего ты не знаешь! — Мира обиженно одним рывком подняла Растопыгину за руку, сама от себя не ожидая такой силищи. — При чем тут рабсила, ну при чем, а? Я же не бесплатно на него работала. Да что ты вообще понимаешь...

Она махнула рукой и вновь загрустила, кляня себя на чем свет стоит, что согласилась на эту авантюрную вылазку с приятельницами.

А все Зина. И надо было Мире рассказать ей об их с шефом разборках. И сказала-то по секрету, в сердцах. Будто она Зинку не знает. Той слово скажи, так она из него историю раздует на целый книжный роман, вот как сейчас.

— Да нет, — вздохнула Светик. — Он, наверное, влюбился...

И так она мечтательно это произнесла, что Пташкина на миг подумала, а что, если правда? Может же шеф влюбиться в нее, ну что тут в самом деле такого?

«Ну, конечно. Именно меня он и полюбит, как же. Мало того, что ему не ровня, так еще и вечные проблемы доставляю. Сам ведь сказал».