Мы с мамой не раз обсуждали это между собой. Она считала, что Сэм прав.

— Ты же знаешь, что произошло с телкой Салли Майлз!

Вдова Салли Майлз жила одна в крошечной лачуге в Реддинге. У нее были тощая корова и несколько цыплят. Все доходы она получала от продажи молока и яиц соседям и едва сводила концы с концами. За несколько дней до нашего разговора полдюжины пьяных солдат зарезали ее корову прямо в коровнике, там же разделали ее и под покровом темноты отнесли говядину в лагерь.

— Знаю, — ответил я, — но нам нужен ром, а мы сможем заплатить за него, только если продадим коров.

Этот разговор состоялся в начале января. Мы решили подождать еще месяц. Говорили, что британцы в Нью-Йорке. Никто не знал, что это означает для нас, но ходили слухи, что повстанцы отправятся туда сражаться с ними.

Прошло еще несколько недель. Все хотели только одного — как-нибудь дотянуть до конца этой ужасной зимы. Почему-то всем казалось, что весной война должна закончиться. Даже Сэм так думал. В конце январе мы сидели с ним в пивной у камина.

— Я думаю весной наступит переломный момент, — сказал он, — английское правительство поймет, что им не добиться легкой победы.

— А может, они решат, что вы слишком измучены голодом, чтобы продолжать сражаться?

Он кивнул головой и сказал серьезно:

— Тогда они, возможно, будут правы. У большинства из нас нет одеял, люди голодают, а жалованья никому не платят. Кое-кто даже хотел идти в Хэртфорд и потребовать выплаты жалованья, но приехал генерал Путман и отговорил их. А потом приказал расстрелять зачинщиков мятежа. Он беспощаден, когда думает, что прав. — Неожиданно Сэм замолчал. — Что это за звуки?

Я тоже услышал — сначала тяжелый удар, а потом замычала корова.

— Кто-то залез к коровам, — сказал я.

— В коровнике люди! — вскричал Сэм. — Пойдем!

Мы бросились через кухню в коровник. Было темно, но лунный свет отражался от снега, и можно было разглядеть, что происходит. Дверь коровника была открыта настежь. У входа стояли четыре коровы. Мы кинулись в коровник — еще четырех коров не было.

— Черт возьми! — воскликнул я в отчаянии.

— Запри этих в коровнике! — крикнул мне Сэм. — А я поищу воров. Они наверняка собираются зарезать коров где-нибудь поблизости. По такому снегу их далеко не угонят!

Он обежал вокруг дома и побежал по следам. Я загнал оставшихся четырех коров в коровник. Они упрямились, и прошло немало времени, прежде чем мне удалось запереть дверь на задвижку. Потом, обогнув дом, я бросился бегом по снегу на дорогу. Там я остановился. Я ничего не увидел, а только услышал крики, доносившиеся издалека. Я побежал дальше и вдруг неожиданно увидел мужчин, идущих мне навстречу по дороге, залитой лунным светом. Я остановился, выжидая. Они приблизились. Двое солдат держали Сэма. У него из носа шла кровь, руки были связаны за спиной.

— Сэм! — закричал я.

— Тимми, найди полковника Парсонса, — закричал он в ответ, — они хотят выдать меня за угонщика скота!

Я похолодел от ужаса, развернулся и бросился бежать.

— Пожалуйста, сэр, мне надо поговорить с полковником Парсонсом.

Адъютант смерил меня взглядом через полуоткрытую дверь:

— Зачем?

— Меня послал Сэм Микер. Его арестовали за угон скота.

— Я не буду беспокоить полковника по таким пустякам.

— Но это ошибка! — закричал я. — Он же ничего не делал, он просто преследовал настоящих воров!

Адъютант засмеялся:

— Конечно! Он не угонял коров, они сами за ним пошли. Вышли из коровника по собственному желанию!

— Пожалуйста! — взмолился я. — Это правда! Мы сидели на ку…

— Довольно! — сказал он. — Полковник Парсонс в постели. Приходи завтра утром, и, может быть, он захочет тебя принять.

Я понял, что с ним бесполезно спорить. Придется увидеться с полковником утром. Коровы до сих пор где-то бродили, и надо было их найти.

— Спасибо, сэр, — сказал я, развернулся и побежал по снегу к площади.

В ярком свете луны я увидел трех коров, стоявших на заснеженном поле. Я побежал к ним так быстро, как только мог. Приблизившись, я увидел четвертую корову, лежавшую на земле. Она была мертва и наполовину закопана в снег, ее живот был разрезан, и выпущенные наружу мокрые кишки блестели в лунном свете.

На краю поля, там, где начинался лес, я отломил ветку и погнал коров домой. Это было ужасно — им совсем не нравилось барахтаться в снегу, и они постоянно ревели. У меня ушло полтора часа, чтобы довести их до коровника. Я набросал им немного сена, а потом пошел в таверну.

Мама сидела перед камином. Она выглядела встревоженной.

— Я видела, как ты идешь по дороге, — сказала она, — где Сэм?

— Они арестовали его, — ответил я. — Солдаты, которые украли коров, избили его, а потом его же обвинили в воровстве и куда-то увели.

— В лагерь?

— Думаю, да, — сказал я. — Они ведь отпустят его утром, правда? Нам надо только объяснить, что произошло на самом деле.

Мама покачала головой:

— У меня ужасное предчувствие, Тимоти. Я хочу помолиться за твоего брата.

— Мертвая корова все еще там, мама. Я хочу забрать ее, пока это не сделал кто-нибудь еще.

— Если у нас нет времени, чтобы молить Бога о помощи, у нас вообще ни на что нет времени, разве не так?

Мы опустились на колени и помолились за Сэма. А потом я взял ножи, которыми разделывают мясо, и мы пошли на занесенное снегом поле и разделали корову. Туша уже начала замерзать, и ее было очень трудно резать. Кроме того, нам пришлось порезать ее на мелкие кусочки, потому что никто из нас не был достаточно силен, чтобы унести большие куски мяса. У нас ушло больше часа на то, чтобы разделать корову и унести мясо домой. Мы спрятали его в коровнике на чердаке под сеном, в такой холод оно не должно было испортиться.

Утром я снова пошел в дом капитана Беттса, чтобы поговорить с полковником Парсонсом. Мне пришлось прождать снаружи полчаса, прежде чем меня впустили. Полковник Парсонс показался мне довольно приятным человеком, хотя и очень занятым. Я рассказал ему, что произошло, но он только развел руками:

— Я удивлен, что Сэма арестовали за воровство скота. Мне он всегда казался настоящим патриотом, но любого можно обвести вокруг пальца.

— Он не делал этого, сэр! Другие парни…

Он остановил меня движением руки:

— Я знаю, ты уже мне рассказал. Но, так или иначе, я ничем не могу ему помочь. Они отвели его в лагерь, и теперь генерал Путман будет решать, что с ним делать. На его месте я бы уносил оттуда ноги! Генералу не терпится кого-то наказать в назидание другим. Сэму придется нелегко. Генерал Путман — суровый человек.

Теперь я начал волноваться по-настоящему. Сначала казалось, что надо только рассказать, что произошло на самом деле, и все будет в порядке. Ведь украли-то наших коров! Разумеется, они должны были нам поверить, что их увел не Сэм. Но слова полковника Парсонса взволновали меня. Казалось, его совсем не волновало, виновен Сэм или нет. Для него это не имело ровно никакого значения. Я рассказал о нашей встрече матери.

— Солдаты уже видели столько смертей… Что для них значит жизнь одного человека? — Она вздохнула. — Мы должны пойти в лагерь и сами попытаться его спасти.

Но мы не могли пойти вдвоем. Кому-то надо было остаться, чтобы присматривать за таверной. По закону она должна была быть открыта весь день, чтобы усталым путешественникам было где передохнуть. И вообще было слишком рискованно оставлять таверну без присмотра. Мы решили, что будет лучше, если пойдет мама, — генерал Путман скорее прислушается к ее словам, чем к моим. Мама надела шляпу, накинула на плечи шаль и отправилась в путь. Я стоял во дворе и провожал ее взглядом, пока она шла по дороге; наконец она превратилась в черную точку на белом от снега поле. Потом я пошел в коровник, чтобы внимательнее осмотреть стадо и проверить, не поранилась ли какая-нибудь корова. Я решил, что прирежу их всех как можно скорее — как только мне представится такая возможность.