Ни с того ни с сего мой брат двигает в сторону этого фаната «Джайентс», и мы со Скоттом за ним.

— Ко-зел! Ко-зел! Ко-зел! — скандирует по дороге Джейк, с каждым слогом выбрасывая вперед указательный палец, словно целясь в шлем.

Скотт делает то же самое, и я глазом не успеваю моргнуть, как нас окружает человек двадцать в футболках «Иглз», и все как один скандируют и показывают пальцем на фаната «Джайентс». Должен сказать, довольно волнующее это ощущение — быть частью толпы, охваченной ненавистью к болельщикам соперника.

Когда мы подходим к здоровяку, его друзья — сплошь в футболках «Иглз» — смеются. «Мы тебя предупреждали», — как будто написано у них на лицах. Но вместо того чтобы смутиться или выразить хоть какое-то сожаление, фанат «Джайентс» разводит руки, словно только что показал фокус или что-нибудь в этом духе; он широко улыбается и кивает, — можно подумать, ему нравится, что его называют козлом. Он даже приставляет руку к уху, как бы показывая, что плохо слышит. Ребенок — наверное, сын, у него такая же бледная кожа и приплюснутый нос — выглядит напуганным. Его футболка свисает до колен. Когда крики «козел» усиливаются, мальчишка цепляется за ногу отца, пытаясь спрятаться за ним.

По указке брата толпа переключается с «козла» на «Джайентс — отстой!», и к нам присоединяется еще больше фанатов «Иглз». Нас теперь не меньше пятидесяти. И тут мальчишка ударяется в плач. Увидев, что ребенок расстроен, толпа хмыкает и расходится.

По пути к нашему шатру Джейк со Скоттом хохочут, а мне вовсе не до смеха. Мне грустно, что мы довели мальчишку до слез. Я понимаю, со стороны этого амбала было большой глупостью надеть футболку «Джайентс» на домашний матч «Иглз», мужик сам виноват в том, что его сын расплакался, но, с другой стороны, и мы поступили нехорошо, Никки порицает такое поведение, а ведь я пытаюсь…

Чьи-то руки обрушиваются на мою спину, я спотыкаюсь и чуть не падаю. Обернувшись, вижу фаната «Джайентс». Он без ребенка, и шлема на нем больше нет.

— Что, нравится маленьких обижать? — говорит он.

От потрясения теряю дар речи. Там скандировало не меньше пятидесяти человек, но он выбрал меня. Почему? Да я вообще молчал! И даже не показывал на него. Хочу сказать ему все это, но я словно онемел, просто стою и качаю головой.

— Не надо надевать футболку «Джайентс» на матч «Иглз», если не хочешь неприятностей, — вмешивается Скотт.

— А какой пример ты сыну подаешь, вот так его наряжая и приводя сюда? — добавляет Джейк.

Толпа быстро собирается снова. Мы оказываемся в кольце из зеленых футболок; этот фанат «Джайентс», наверное, рехнулся, думаю я. Кто-то из его друзей подходит, пытаясь успокоить, — тщедушный человечек с длинными волосами и усами, в футболке «Иглз».

— Стив, угомонись. Пойдем. Они вовсе не хотели ничего такого. Просто пошутили.

— Ты тут самый умный, да? — не унимается Стив и снова толкает меня, на этот раз в грудь.

— Ко-зел! Ко-зел! Ко-зел! — снова скандируют болельщики «Иглз».

Стив глядит мне прямо в глаза и скрежещет зубами, жилы у него на шее похожи на веревки. Он тоже толкает штангу. У него бицепсы даже больше, чем у меня, и он выше на дюйм или два.

Я оглядываюсь на Джейка и вижу, что он тоже обеспокоен.

Джейк делает шаг и оказывается передо мной. Он выставляет ладони, демонстрируя добрые намерения, но не успевает даже рта раскрыть, как фанат «Джайентс» хватает его за памятную футболку Джерома Брауна и швыряет на землю.

На моих глазах брат падает, руки скользят по асфальту, и следующее, что я вижу, — с его пальцев капает кровь, а в глазах изумление и страх.

У моего брата идет кровь.

У моего брата идет кровь.

У МОЕГО БРАТА ИДЕТ КРОВЬ!!!

Я взрываюсь.

Неприятное щемящее ощущение взмывает из желудка, подкатывает к горлу и разливается по рукам, и прежде, чем успеваю подумать, я уже несусь вперед, точно разогнавшаяся фура. Ловлю щеку Стива левой рукой, а правой хватаю под подбородком, отчего его ноги отрываются от земли. Он пролетает по воздуху, как будто ныряет в бассейн спиной вперед, падает навзничь, руки-ноги дергаются, и здоровяк больше не двигается. Толпа молчит, а на меня накатывает оглушительное чувство вины.

— Вызовите «скорую»! — кричит кто-то.

— И пусть захватят красно-голубой чехол для трупа! — добавляет другой.

— Прости. — Я шепчу, потому что мне трудно говорить. — Прости, я не хотел.

И я опять бегу.

Я пробираюсь сквозь толпы, пересекаю улицы, огибаю машины, а вдогонку несутся автомобильные гудки и брань водителей. В желудке клокочет, и в следующую секунду все его содержимое извергается на тротуар — яичница, сардельки, пиво; люди кричат на меня, обзывают пьяницей и придурком; я снова бегу что есть силы в ногах прочь от стадионов.

Похоже, сейчас снова стошнит. Останавливаюсь и вижу, что я один — никого из фанатов «Иглз» кругом. Рядом забор из металлической сетки, за ним какой-то заброшенный склад.

Меня рвет.

На тротуаре, рядом с лужицей моей рвоты, блестят на солнце осколки разбитого стекла.

Плачу.

Мне очень плохо, хуже просто не бывает.

Я снова потерпел неудачу. Не сумев проявить доброту, начисто потерял самообладание. И серьезно покалечил другого человека, а стало быть, никогда не смогу вернуть Никки. Время порознь продлится вечно, потому что моя жена — пацифистка, ни при каких обстоятельствах она бы не позволила мне кого-нибудь ударить. И Господь Бог, и Иисус, конечно, предпочли бы, чтобы я подставил другую щеку, так что мне точно не следовало бить фаната «Джайентс». И вот я плачу, сознавая, что я полное ничтожество, ноль, долбаный ноль.

Тяжело дыша, прохожу еще с полквартала и останавливаюсь.

— Господи, — молю я, — не возвращай меня в дурдом, пожалуйста!

Поднимаю глаза.

Прямо под солнцем пробегает облако.

Его кромка светится ярко-белым, словно электрическая дуга.

Я напоминаю себе: не сдавайся. Никогда!

— Пэт! Пэт! Подожди!

Оборачиваюсь: со стороны стадионов ко мне бежит брат. Минуту-другую я смотрю, как он все увеличивается и увеличивается, и вот уже он передо мной, стоит согнувшись в три погибели, пытается отдышаться.

— Я сожалею, — говорю. — Я ужасно, ужасно сожалею.

— О чем?! — Смеясь, Джейк вынимает мобильник и набирает номер. — Я нашел его, — говорит он в трубку. — Да, скажи ему сам.

Джейк протягивает мне телефон. Беру и прижимаю к уху.

— Рокки Бальбоа, это ты?

Узнаю голос Скотта.

— Слушай, этот придурок, которого ты отправил в нокаут, в общем, очухался. Только он страшно взбешен, тебе не стоит возвращаться к шатру.

— С ним все в порядке? — спрашиваю.

— Ты бы лучше о себе побеспокоился.

— А в чем дело?

— Когда появились копы, мы прикинулись, будто ничего не знаем, и никто не взялся толком описать тебя или твоего брата. Но после того как они ушли, этот здоровяк принялся искать тебя по всей стоянке. Так что ни в коем случае здесь не появляйся, фанат «Джайентс» просто зациклился на мести.

Возвращаю телефон Джейку, испытывая некоторое облегчение оттого, что Стив серьезно не пострадал, и одновременно странное оцепенение — ведь я потерял контроль над собой, снова сорвался. К тому же я побаиваюсь этого фаната.

— Ну что, теперь по домам? — спрашиваю Джейка, когда он заканчивает разговор со Скоттом.

— По домам? Ты что, шутишь? — отзывается он, и мы шагаем обратно к «Линкольну».

Я молчу, и в конце концов брат спрашивает, как я.

Я никак, но вслух этого не говорю.

— Слышь, этот козел сам на тебя набросился, а меня швырнул на землю. Ты всего лишь защищал брата, — убеждает меня Джейк. — Гордиться собою надо. Ты поступил как герой!

Хоть я и вправду защищал брата и не причинил фанату «Джайентс» серьезного вреда, никакой гордости я не чувствую. Я чувствую вину. Надо снова отправить меня в психушку. Прав был доктор Тимберс: я совершенно не гожусь для жизни в реальном мире, потому что неуправляем и опасен. Конечно же, я не делюсь всем этим с Джейком, в основном потому, что его не держали в дурдоме и он не понимает, что значит утратить контроль над собой, и все это не имеет для него никакого значения, потому что он никогда не был женат, и ему не приходилось терять такого человека, как Никки, и он вовсе не пытается сделать лучше свою жизнь, потому что он не знает той войны, которая каждый чертов день идет в моем сердце, не знает этих химических взрывов, которые озаряют мой череп, словно фейерверки на Четвертое июля, не знает ни острых потребностей, ни импульсов… Сейчас он всего лишь хочет посмотреть футбольный матч. У входа на стадион уже образовались большие очереди, мы встраиваемся в одну из них и вместе с кучей других болельщиков ждем, пока нас обыщут. Не помню, чтобы на «Вете» меня обыскивали. Интересно, с каких это пор стал необходимым личный досмотр зрителей на матчах НФЛ — думаю я, но Джейку не говорю, потому что в этот самый момент он поет «Вперед, орлы, вперед» вместе с сотнями других пьяных фанатов «Иглз».