— Да, поговорим, когда приедем домой.

Лео проводил Селину до ее комнаты и у двери поцеловал в щеку.

— Постарайся выспаться, нам нужно собраться с силами.

Как только она закрыла дверь, Лео ушел. Он не попытался войти, и Селина не сказала: «Останься со мной».

Следующий день Лео провел, уединившись с дядей, Гвидо и юристами. Тем временем Далей и Хэрриет показывали Селине Венецию. В течение часа она пыталась издавать восторженные возгласы, но на самом деле от узких аллей и каналов у нее возникало удушье.

Далей, вероятно, поняла ее настроение и привела девушек на ближайшую пристань, где стояли vapiretti — лодки, используемые венецианцами в качестве автобусов.

— Три до Лидо, — сказала Далей человеку в билетной кассе. Повернувшись к Селине и Хэрриет, она пояснила: — Мы проведем оставшееся время на пляже.

Селина воспрянула духом, когда они добрались до Лидо — длинного узкого острова, окаймлявшего лагуну и славящегося одними из лучших пляжей в мире. Вот где простор!

Селина была в восторге, она наслаждалась, резвясь в воде под теплым южным солнцем, и у нее мелькнула мысль, что в Венеции все-таки есть кое-что хорошее.

Но когда день подошел к концу и настало время возвращаться, ей показалось, что огромный дворец, угрожающе маячивший в темноте, собирается поглотить ее. На самом деле, он был прекрасно освещен, из окон лился яркий свет, но Селине показалось, что мрачная тень упала на нее, едва она переступила через порог.

Лео был подавлен, но полон решимости.

— Выхода нет, — объявил он. — Я провел весь день с юристами и бухгалтерами и едва не окосел. Они пытаются найти способ произвести финансовую компенсацию для Гвидо так, чтобы не пришлось продавать ферму.

— Это можно сделать?

— Если растянуть платежи на несколько лет.

— Как относится к этому Гвидо?

— Прекрасно. Он просто пожал плечами и сказал: «Круто! И то, и другое». Ему все равно, от счастья, что ему удалось свалить наследство на меня, он ведет себя, как школьник, сбежавший с уроков. Однако за его юношеским очарованием скрывается очень проницательный делец. Он живет за счет производства сувениров, и этот бизнес приносит ему большие деньги. Но, конечно, я должен поступить с ним по справедливости.

— И ты сохранишь ферму?

— Да, но наша жизнь изменится.

Селина кивнула.

— Наша жизнь… Мне тоже следовало быть там, по меня, как ребенка, отослали играть.

— Не думаю, что это была чья-то злая воля, просто мы разговаривали по-итальянски, и ты ничего бы не поняла.

Как только Лео произнес эти слова, он пожалел, что не откусил себе язык. Селина лишь улыбнулась.

— Ну конечно!

— Я хочу сказать, что ни юрист, ни бухгалтер совсем не говорят по-английски, поэтому нам пришлось бы переводить…

— Все в порядке, ты совершенно прав, ведь меня это не касается, так?

— Все, что касается меня, касается и тебя, — возразил Лео. — Прости, дорогая.

Все еще улыбаясь, она отчужденно кивнула. Но Лео выглядел таким отчаявшимся и усталым, что она не выдержала.

— Прости меня, — глухо проговорила она.

— Будь со мной, — попросил он, крепко обнимая ее, — не оставляй меня одного в этой борьбе.

— Не оставлю, не оставлю!

Лео вздохнул:

— Я должен сделать тебе признание. Дядя опять настаивает, чтобы наша свадьба состоялась в соборе Святого Марка. Я сказал, что это зависит от тебя.

— Замечательно, вали все на меня! — Ей удалось улыбнуться. — Лучше скажи «да». Нельзя начинать новую жизнь с семейной ссоры.

— Спасибо, carissima! — Лео снова пылко обнял ее.

— Все будет хорошо, когда мы вернемся домой, — сказала Селина.

Но будущее пугало ее, и она чувствовала, что Лео почти так же страшно, как ей.

Она повторяла про себя, что все образуется, как только они покинут Венецию… Но даже тогда она знала, что спасения нет. Через две недели им придется вернуться, чтобы Лео подписал бумаги.

— Поезжай один, — предложила она.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной. В конце концов, ты сама сказала, что тебя это тоже касается.

— Но ведь мне ничего не надо подписывать, я останусь дома и…

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной, — повторил Лео, упрямо выпятив подбородок.

«Итак, он тоже чувствует это», — мелькнуло в голове у Селины.

Более, чем кто-либо, Селину огорчала графиня, которая говорила по-английски так плохо, что общаться без переводчика они не могли.

До их отъезда оставалось всего несколько ми-пут, когда графиня подошла к ней со словарем в руках. Кроме них, в комнате никого не было.

— Я говорить… с тобой. — Она произносила слова, которые явно заучила заранее.

— Да? — откликнулась Селина, стараясь сохранять спокойствие.

— Все… по-другому теперь… ваша свадьба… мы должны… говорить…

— Но я знаю! — вспыхнула Селина. — Вы можете ничего не говорить, потому что я знаю. Как я могу выйти за него замуж? Вы не хотите этого, и вы правы, мне здесь не место. Я знаю!

На лице графини появилось напряженное, высокомерное выражение. В следующее мгновенье мрамор отразил эхо приближавшихся шагов, и графиня отступила назад.

Их окружили остальные члены семьи. Слова прощания, и лодка унесла Селину и Лео прочь.

Участие в уборке урожая подняло Селине настроение. По всей долине в виноградниках и оливковых рощах кипела работа. Селина была там, иногда с Лео, иногда без него. Многие работники немного говорили по-английски, а ей удалось выучить несколько итальянских слов, так что они отлично общались.

Лео она видела гораздо реже, потому что его постоянно вызывали в Венецию, чтобы решить тот или иной вопрос. Он поклялся, что их жизнь не изменится, но теперь оба знали, что не в его силах сдержать это обещание. Мало-помалу Лео вступал на дорогу, по которой она следовать за ним не могла.

Селина позвонила на ранчо Фор-Тен и с жадным интересом узнала новости о семье Бартона. Поли уехал в Даллас, чтобы, по его словам, организовать очередную Интернет-компанию. Билли выходит замуж за своего парня, Кэрри тренирует Джиперса, и на него уже есть два предложения. Если Селина не вернется…

— Нет, не продавайте его, — быстро сказала она. — Если я посылаю недостаточно денег…

— Более, чем достаточно, — обиделся Бартон. — Неужели ты думаешь, я жалею для него корма?

— Нет, конечно! Вы мои добрые друзья, но я не собираюсь злоупотреблять…

— Для чего же тогда друзья? Джиперс отличный рысак, жаль, если его способности будут растрачиваться впустую.

— Я знаю, но… придержи его еще немного, пожалуйста, Бартон! Как Эллиот?

— Прекрасно! На нем ездит Кэрри и говорит, он просто душка.

— Да, — подтвердила Селина.

Она повесила трубку и пошла в кухню, чтобы обсудить с Джиной меню ужина. Лео должен был вернуться из Венеции, и Джина пекла для него пирог с сардинами и картофелем. Затем Селина пошла в кабинет и погрузилась в бумаги, касающиеся конюшни.

Потом она уронила голову на руки и разрыдалась.

Вечера становились короче, и было уже темно, когда Лео подъехал к дому. Он с аппетитом поужинал, но на вопросы Селины отвечал неохотно.

Она поняла, почему: мир его семьи затягивал его, и он не знал, как сказать ей об этом.

После ужина Селина направилась в кабинет, чтобы «закончить кое-что».

— Разве ты не идешь спать? — удивился он.

— Я подумала, что мне надо…

— Нет, — возразил Лео, — пойдем спать.

Обнявшись, они поднялись по лестнице. В комнате Лео обнял ее и поцеловал. Их желание никогда не иссякало, даже стало сильнее, превратившись в едва ли не единственный способ общения. Они торопливо сорвали друг с друга одежду.

Это был благословенный миг, когда сладострастная тяга плоти смела все преграды. Как будто издалека Селина услышала свой голос, зовущий Лео, чтобы найти покой и утешение в его нежном обожании. Чувство удовлетворения сменило выплеснувшуюся страсть, и Селина уснула, положив голову на грудь Лео.