— Пока не убьем эту тигрицу, охоту не кончим, какие бы срочные дела у кого ни были. И осторожными надо быть, ребята, осторожными.

— Ты что, Сандо? — сказал Алексей. — Тигров мы не видели?

— Тигрица не простая. Еще раз говорю, надо быть очень осторожными.

— Неужели та, что тракториста?.. — догадался Алексей.

— Да, — твердо ответил Сандо. — Но пока никто об этом знать не должен. Нечего панику подымать.

В лесу пошли осторожно. Но тигрица уже услышала их и на махах убежала. Она лежала всего метрах в трехстах от поля.

На лежке нашли останки собаки — переднюю часть туловища и ошейник.

Началось преследование. Тигрица старалась идти по зарослям. Чистые места проходила рысью. Километра через три она стала ходить по кругу, следом за охотниками. На третьем кругу Сандо решил устроить засаду.

Оставили на следах двух охотников и снова начали преследование. Но тигрица по кругу больше не пошла, а направилась по прямой в тайгу. Сандо предвидел такой вариант и заранее послал в том направлении охотника на номер.

Решили, что оставленные в кругу охотники уже не нужны там, зря, мол, мерзнут, и сигналом отозвали их. Они пошли по кругу, чтобы дойти до того места, где тигрица сошла с него, и направились в тайгу.

Тигрица не дошла метров сто до охотника, который стоял на выходе из леса, резко повернула налево, потом назад, вернулась на свой первый круг и опять пошла по нему. Догнала идущих по кругу охотников, свернула к зимнику, где стояла специально выделенная бригаде машина. Подошла к ней на пять метров, развернулась и ушла по своим следам. Вышла к полю шириной около километра, прыжками пересекла его и ушла в сопки.

Шофер, который был возле машины, тигрицы не видел.

Стало темнеть, и преследование пришлось прекратить.

На второй день с утра пошли на то место, где оставили след. За ночь тигрица сделала круг около трех километров, вернулась к оставленной на лежке собаке, доела ее. Пришла в поселок и ходила по улицам. Никого не поймала. Прошла по дороге к коровнику. Подходила к павшей корове, но есть не стала. Потом пересекла поле, речку, и след повел в скалы.

Сандо стал подниматься по следу, а другие охотники с двух сторон начали обходить вершину, чтобы взять тигрицу в кольцо.

На вершине, в скалах, увидели несколько ниш. Снега на солнцепеке не было. Пока распутывали следы, тигрица услышала людей и ушла из круга незамеченной.

Сандо и Алексей взяли свежий след и почти бегом бросились преследовать тигрицу. Остальные охотники отстали и шли по их следам.

Километра через три Сандо и Алексей догнали тигрицу. Она держалась на расстоянии примерно двухсот метров от них, но на глаза не попадалась. Это расстояние охотники определили по ее остановкам. Когда они останавливались, останавливалась и тигрица, которая отлично слышала их. Потом она резко повернула вправо, сделала большой круг, вернулась на свой след и пошла по нему назад, к скалам, где ее подняли с лежки.

Вышла навстречу местному охотнику, который сильно отстал от бригады. Он выстрелил два раза, но промахнулся. Пуля прочертила по снегу, а вторая попала в дуб. Тигрица трехметровыми прыжками кинулась в глубь леса. Перевалила вершину, выбежала на южные, почти лишенные снега склоны сопок, и следы пропали. Пошла только по бесснежным участкам.

С вершины открывались неоглядные дали Приморской тайги. Гряды сопок, как громадные волны, уходили к горизонту, и одна волна от другой отличалась все большей синью. У горизонта тайга сливалась с голубизной неба. Где?то в этих бескрайних просторах скрывалась теперь тигрица.

Вернулись в поселок. Ничего не оставалось, как ждать, где она объявится.

Их поселили в небольшом пустовавшем доме. Олег поближе познакомился с другими охотниками, которые тоже попали в бригаду. Вначале он принял Саню за средних лет ученого–физика. Очень опрятный, неторопливый, с коротко подстриженной аккуратной бородой, Саня оказался не физиком, а бывшим штатным охотником. Теперь он работал в госпромхозе заведующим женьшеневой плантацией. Отец всю жизнь выращивал женьшень, научился этому и Саня.

Совершенной противоположностью ему внешне был Яша. Он не отпускал бороду, но и брился, мягко говоря, нерегулярно. Ходил в старой телогрейке и непомерно больших резиновых сапогах. На шее носил цепочку. Олег •' подумал — крестик. Оказалось, нет — костяной манок на рябчика. Алексей говорил, что зимовьюшка у Яши такая маленькая, что собака хвостом из стороны в сторону махать не может, только сверху вниз.

Сандо был намного старше. Утром он первым вставал с постели, растапливал печку, когда все, не решаясь встать, ежились в захолодавшем доме, разогревал завтрак, кипятил чай.

Тигрица объявилась в соседнем поселке. На рассвете доярка шла на ферму. «Батюшки, — подумала, — чей же теленок стоит?» Подошла, а это тигрица. Тут же упала в обморок и неизвестно сколько пролежала, пока ее нашли и привели в чувство.

Потом другая женщина вышла с ведром за водой и увидела в палисаднике тигрицу — идет к конуре с собакой. Закричала, застучала по ведру, и тигрица выпрыгнула из палисадника.

Попозже женщина пошла вешать белье. Подняла глаза, а на сопке, прямо против нее, тигрица лежит. Женщина убежала в дом, а тигрица спустилась, схватила собаку. Ошейник и цепь оказались крепкими. Тигрица бежала по улице, тащила в зубах собаку, а за ней волоклась на цепи собачья будка.

Узнали об этом охотники только к вечеру. Утром начали погоню. Снега в тех местах было побольше, следы не терялись. Там, где местность казалась удобной для дневки, пытались обойти тигрицу. Наконец добрались до места, куда летом привозят пчел. Оно было огорожено колючей проволокой. На верхнем ряду висели ржавые консервные банки. Не для того чтобы шумом отпугивать медведей, а чтобы пасечник услышал, когда полезет зверь, и выстрелами отогнал его. Дощатая избушка обита листами железа, чтобы медведь не забрался в нее, когда нет пасечника. Но медведь все?таки поддел когтями лист железа и отодрал его со всеми гвоздями.

Тигрица залегла около пасеки, но ненадолго. Убедилась — никого на ней нет, поймать некого — и пошла дальше.

Следы вели к кордону. Залаяли собаки. На крыльцо вышла старуха в мужской шапке–ушанке.

— Тигра вас тут не съела? — спросил Яша.

— Не забывают, приходят. Сегодня ночью была. У нас механизмы настроены. Дед то на охоту, то в лесничество уезжает. Я одна с ними управляюсь. Слышу ночью, собаки залают что есть мочи — значит, пришла. Прямо с кровати дергаю за шнурок.

Из дырки, просверленной в стене, тянулся капроновый шнур к собачьим вольерам. Вольеры из прочной сетки. К собакам не заберешься, сидят как в зоопарке. Старуха подергала за шнурок, и по лемеху, подвешенному у вольер, застучал молоток.

— Сегодня перед светом какая?то настырная попалась. Стучала, стучала, а собаки не унимаются. Пришлось вставать. Вышла на крыльцо, пальнула два раза — утихли. Значит, ушла.

— Не боишься стрелять? — спросил Алексей.

— Да я изюбря с карабина лучше деда стреляю. Очки вот только надо опять менять. Всю жизнь, сынок, здесь живем. Чему не научишься.

Хорошо бы остаться после тяжелой ходьбы по сопкам переночевать на этом кордоне. Но Сандо торопил дальше. Да и каждому хотелось быстрее закончить это дело, вернуться на промысел. Пушнина у них — «основной урожай», а тут надо бегать за тигрицей.

Без привычки Олег едва поспевал за всеми. Спускаться по склону было труднее, опаснее, чем подниматься. Выбирал такие места, где можно держаться за ветки, за деревца. Но бывало — хватался за деревце, а оно гнилое. Хорошо, если тут же удавалось схватиться за другое, чтобы не закувыркаться вниз. Склон нередко бугрился камнями, чуть присыпанными снегом, и покатиться по нему приятного, конечно, мало. Олег жался к склону, придерживался за камни руками, а все охотники были уже внизу. Когда спустился, пришлось бегом догонять бригаду. Из?под снега дугой выгнулся тонкий прутик. Не обратил на него внимания, зацепил ногой и рухнул. Это была тонкая, но прочная, как проволока, лиана. По старой замшелой валежине побежал через ручей, чтобы не спускаться на лед. Нога соскользнула — Олег боком упал на дерево. Одежду прошил острый, как будто костяной, шип. Только по счастливой случайности не пропорол грудь. Внутри гнилых сучьев оказались желтые смолистые стержни, острые, как гвозди.