Талант носил бутылочно-зеленый вельветовый костюм и безукоризненно чистые замшевые наушники; Салли отыскала его в каком-то очередном пабе. Паб назывался “Роза и корона”. Салли представила талант девочке, назвав его Тиком. Ростом он был чуть выше Кумико, и в спине или бедре у него было что-то перекошено, поэтому ходил человечек откровенно хромая, что еще больше усиливало общее впечатление асимметричности. Его волосы были выбриты сзади и на висках, а над лбом наворочены в масленую шапку темных кудрей.

Салли представила Кумико:

– Мой друг из Японии – и держи руки при себе.

С неопределенной болезненной улыбкой Тик повел их к столику.

– Как бизнес, Тик?

– Прекрасно, – мрачно ответил тот. – А как заслуженный отдых?

Салли села спиной к стене на мягкую банкетку.

– Ну, – отозвалась она, – как тебе сказать. Если судить по сегодня, то совсем тихо.

Кумико подняла на нее глаза. Вся ярость Салли куда-то испарилась или же была искусно скрыта. Садясь, Кумико опустила руку в сумочку и нашарила модуль. Колин сфокусировался на скамейке возле Салли.

– Очень мило с твоей стороны вспомнить обо мне, – сказал Тик, устраиваясь в кресле. – Я сказал бы, прошло два года. – Он поднял бровь, переведя взгляд на Кумико.

– Она в порядке. Ты знаешь Суэйна, Тик?

– Исключительно по репутации, спасибо. Колин изучал их пикировку с насмешливым интересом, вертя головой из стороны в сторону, как будто на матче по теннису. Кумико пришлось напомнить себе, что никто, кроме нее, призрака не видит.

– Я хочу, чтобы ты его для меня покрутил. Причем так, чтобы он про это не знал.

Тик во все глаза уставился на нее. Вся левая половина его лица скривилась в одном гигантском подмигивании.

– Ну да, – насмешливо отозвался он, – не многого же ты хочешь, а?

– Хорошие деньги, Тик. Лучше не бывает.

– Ищешь что-то конкретное или нужно просто покопаться в грязном белье? Сдается мне, будто кто-то не знает, что это он заправляет всем здешним рэкетом. Не могу сказать, что мне бы хотелось, чтобы он застукал меня на базах данных своего дома...

– Но опять же деньги, Тик. Два очень быстрых подмигивания.

– Роджер выкручивает мне руки, Тик. А кто-то давит на Роджера. Я не знаю, что у них на него есть, на это мне, в сущности, наплевать. Но того, что у него есть на меня, хватит с лихвой. Подключись к линии входящих-исходящих сообщений, в общем, посмотри рутинный трафик. Он с кем-то связывается, поскольку условия сделки все время меняются.

– А как я это узнаю, если увижу?

– Просто посмотри, Тик. Сделай это для меня. Опять конвульсивное подмигивание.

– Идет, попробуем его крутануть. – Он нервно побарабанил пальцами по краю стола. – Поставишь выпивку?

Колин поглядел через стол на Кумико и театрально закатил глаза.

– Я не понимаю, – говорила Кумико, торопясь за Салли по Портобелло-роуд обратно. – Ты втянула меня в какую-то свою интригу...

Салли подняла от ветра воротник.

– Я ведь могу тебя предать. Ты устраиваешь заговор против партнера моего отца. У тебя нет никаких причин доверять мне.

– Как и у тебя доверять мне, котенок. А вдруг я одна из тех нехороших личностей, что доставляют столько хлопот твоему отцу?

Кумико задумалась над такой возможностью.

– Это правда?

– Нет. А вот если ты шпион Суэйна, значит, у него в последнее время завелось гораздо больше причуд, чем я думала. Ну а если ты шпионишь для своего старика, то, может, мне и не нужен Тик. Но если за всем этим стоят якудза, какой смысл использовать Роджера вслепую?

– Я не шпион.

– Так начинай становиться своим собственным шпионом. Если в Токио жарко, как на сковородке, то здесь ты, пожалуй, угодила в самое пекло.

– Но к чему замешивать меня?

– Ты и так замешана. Ты же здесь. Боишься?

– Нет, – ответила Кумико и замолчала, задумавшись, с чего бы этому быть правдой.

Позже вечером в одиночестве зеркальной мансарды Кумико присела на край огромной кровати. Стянула промокшие башмаки, потом вынула из сумочки модуль “Маас-Неотек”.

– Кто они такие? – спросила она у призрака, который взгромоздился на парапет черной мраморной ванны.

– Твои приятели из паба?

– Да.

– Уголовники. Что до меня, то я посоветовал бы тебе водиться с более приличными людьми. Женщина – иностранка. Из Северной Америки. Мужчина – лондонец. Ист-Энд. Судя по всему, вор. Крадет информацию. К сожалению, я могу войти в архивы полиции, только когда дело касается преступлений, представляющих интерес с исторической точки зрения.

– Я не знаю, что мне делать...

– Переверни модуль.

– Что?

– Посмотри на задней крышке. Там есть бороздка в форме полумесяца. Вставь в нее ноготь большого пальца и поверни..”

Открылся крохотный люк. Микропереключатели.

– Переставь рычаг А/В на В. Воспользуйся чем-нибудь тонким и острым, но только не “биро” [2].

– Что?

– Не ручкой. Чернила и пыль забивают схемы. Зубочистка подошла бы идеально. Это переставит модуль на активируемую голосом запись.

– А потом?

– Спрячь модуль внизу. Новости мы прослушаем завтра...

Слик провел ночь на куске промятого темперлона под верстаком в цеху Фабрики, завернувшись в шуршащий лист упаковки. От пластика пахло свободными мономерами. Слику снились Малыш Африка и его тачка, причем во сне эти двое сливались, и зубы во рту у Малыша почему-то превращались в блестящие хромированные черепа.

Он проснулся от резкого ветра, заносящего первый зимний снежок в пустые проемы фабричных окон.

Слик лежал и думал о циркульной пиле для Судьи: почему всякий раз, когда требуется разрезать что-то плотнее фанеры, запястье норовит выйти из строя? Первоначально он планировал оснастить руку пятью самостоятельными пальцами на шарнирах. Каждый из пальцев должен был оканчиваться миниатюрной электропилой, но эта концепция впала в немилость по целому ряду причин. Электричество... ну как-то не удовлетворяло, было недостаточно физическим, что ли. Может, стоило сделать ставку на воздух, большие резервуары сжатого воздуха или внутреннее сгорание, если удастся подобрать запчасти. Впрочем, если копаться достаточно долго, на Собачьей Пустоши можно отыскать детали практически ко всему, а нет – под рукой с полдюжины городов Джерсийского Ржавого Пояса с целыми акрами мертвых механизмов – собирай, сколько хочешь.

Он выполз из-под верстака, за ним, как мантия, потянулось прозрачное пузырчатое одеяло. Слик вспомнил о мужике на носилках, который теперь лежал в его комнате, и о спавшей в его кровати Черри. У нее-то, наверное, не затекла шея. Поморщившись, Слик потянулся.

Скоро вернется Джентри. Придется как-то с ним объясняться – и это притом, что Джентри терпеть не может, когда рядом люди.

В закутке, служившем на Фабрике кухней, Пташка варил кофе. Пол здесь был выложен коробящимися полосами пластмассовой плитки, и вдоль стены шел ряд тусклых стальных раковин. Под порывами ветра брезент в окне то надувался, то опадал, пропуская молочный свет, отчего комната казалась еще холоднее.

– Как у нас с водой? – спросил Слик, входя на кухню.

В обязанности Пташки входило проверять по утрам резервуары на крыше, вылавливать из них листья и случайные трупы ворон. Потом он шел осматривать сифоны на фильтрах, впускал галлонов десять свежей воды, если вода подходила к концу. На фильтровку и подачу этих десяти галлонов по системе многочисленных труб до резервуаров коллекторов уходила большая часть дня. То, что Пташка покорно занимался всем этим, было главной причиной, по которой Джентри его терпел. Впрочем, делала свое дело и крайняя пугливость парнишки. Пташка неплохо овладел искусством становиться совершенно невидимым, когда это касалось Джентри.