– Привет, кум. – помахал рукой авторитет, – Давненько не виделись.

– Свободен. – кивнул Серому Лакшин и прапор закрыл за собой дверь. – Да, давненько. – майор перевел взгляд на Михайлова, – Вторая неделя уж пошла…

– По мне – так век бы с тобой, Игнат Федорович не встречаться.

– Это как понимать? – усмехнулся оперативник, – Хочешь с зоны ломануться, или закрыться в БУРе до откидона?

– А как хочешь, так и понимай.

Первичная артподготовка кончилась и пора было приступать к массированному наступлению.

– Так и сделаю, не сомневайся. – закивал кум. – Курить будешь?

Лакшин пододвинул к вору раскрытую пачку «Marlboro».

– Красные? – покачал головой Крапчатый. – Западло, начальник.

– Да брось, ты. Не на малолетке, право.

– Тут ты прав, – согласился авторитет. – Все здесь взрослые люди. – он протянул руку, взял сигарету и, не разминая, прикурил от своей зажигалки. – Только любят почему-то в детские игрушки баловаться…

– Предлагаешь перейти к делу?

– А чего порожняки гонять? Я сам себе сто процентов давал, что ты сходняк накроешь. Так и случилось.

– Так зачем тогда собирал?

– А может, мне с тобой побазарить захотелось? Ну чем не повод?

– Повод, действительно неплохой. – Игнат Федорович, хотя и курил редко, сейчас решил слегка потравиться никотином. Табак на Лакшина действовал успокаивающе, а в этой ситуации внутреннее спокойствие было совершенно обязательным атрибутом беседы. Кум никак не мог понять, кто тут кого переиграл. Или Крапчатый действительно нуждался в помощи оперчасти, или это была спонтанная придумка, чтобы с честью выйти из сомнительного положения. Впрочем, и в том и в другом случаях, майор ничего не терял.

– Ну, вот мы и наедине, – оперативник сделал легкий нажим на последнее слово, – Что ты хотел рассказать?

– Ну, ты, кум, прямо как мент какой-то. – вор в законе хитро посмотрел прямо в глаза Игнату Федоровичу. – Рассказать!.. Я ж не на допрос нарывался. На беседу. Чуешь разницу?

– Чую, чую. И о чем же мы побеседуем?

– Я, начальник, хочу тебе помочь.

Лакшин молчал, ожидая продолжения.

– С этим убийством ты, прямо скажу, в глубокой заднице. Впору вазелин готовить.

– Давай без интимных деталей. – предложил майор.

– Это я так, образно. Но суть-то остается. Тебе нужен убийца. Мне тоже. Отсюда вывод – неплохо было бы объединить усилия. Как предложение?

Начальник оперчасти сохранял на лице невозмутимое выражение. Даже глаза его никак не отреагировали на слова воровского авторитета. Быть готовым ко всему – являлось кредо Лакшина. И именно благодаря этой постоянной готовности к неожиданностям, Игнат Федорович смог правильно отреагировать:

– А какая тебе с этого выгода? Вор, да якшается с кумом. Если такое всплывет – слетишь с воров, если не хуже.

– Если всплывет. Ты, кум правильно сказал. – Крапчатый загасил окурок. – Так и тебе это не выгодно. Можешь, конечно, отбазариться, что проводишь воспитательную работу среди отрицалова. Да кто тебе поверит? Скажут – купили кума. И слетишь ты на пенсию. Слушок такой запросто можно подпустить. И дойдет он куда надо.

Демонстративно зевнув, Лакшин смачно потянулся:

– Как говорит контингент осужденных, бабушка дедушку попугивала, а дедушка бабушку… Сам знаешь, что делал этот любвеобильный дедушка. Будем в пугалки играть? Сам же в детство впадать не хотел…

– Хитер ты, начальник. – осклабился Крапчатый. – А выгода моя такая – власть. Сам знаешь, чем больше ее у меня – тем в лагере беспредела меньше. Тебе же спокойнее.

Всё. Все стиры тебе разложил.

Игнат Федорович не сомневался, что авторитет наверняка оставил какого-то туза в рукаве. Причем, скорее всего, этот туз – желание овладеть секретом Гладышева. И тут будет гонка на выживание.

– Ладно. Твои предложения? – начальник оперчасти соединил пальцы в замок и оперся на локти, пристально всматриваясь в Михайлова.

– Наладим обмен информацией. У меня свои каналы, у тебя другие. Лишними сведения никогда не бывают.

– А там – кто первый допетрит…

– Это уж как всегда. Кто первый встал – того и сапоги.

– Ну и подкинул ты мне задачку. – внешне озабоченно проговорил Игнат Федорович.

– Да не грузи, начальник! – поморщился Крапчатый, – Ты уже давно согласный. Врубись, даже если ты сам этих беспредельщиков вычислишь, в шизняк их закроешь, от народной мести, они ж все одно на пере кончат. А так, от них хоть записочка будет. Раскаиваюсь, мол, в злодеянии и свожу счеты с жизнью.

– А вот кончат они на пере, или нет – это от тебя зависит.

– Не от меня, – вздохнул авторитет, – От воровского закона. Глаз за глаз, и все такое. Ну какой я буду вор, если воровской закон не соблюдаю?

– А ты въезжаешь, что сейчас уже набазарил на раскрутку по сто второй через пятнашку?

– А тебе что важнее, мне срок накинуть или убийц прищучить?

– Если честно, то не «или», а «и».

Глаза Крапчатого нехорошо сверкнули.

– Но в данном случае, – продолжил Лакшин, – Я пойду на компромисс. Я забуду все то, что ты говорил про воровской закон. И, как жест доброй воли с твоей стороны готов выслушать все, что тебе известно про это убийство.

Авторитет расхохотался:

– А сам?

– А сам расскажу все после тебя. Слово офицера!

– Эх, зарекался я верить этому слову… – вздохнул Крапчатый, – Но мудрый – уступит. Итак…

Кум вынужден был проглотить эту пилюлю, подслащенную, правда, рассказом вора в законе. Почти ничего интересного узнать ему не удалось, за исключением пересказа трех зековских баек из тетради Гладышева. Держа слово, и Лакшин вынужден был поведать все, что ему было известно. Умолчал он лишь о подозрениях Менялкина.

Чтобы обработать все полученные сведения требовалось время и тому, и другому.

– Так, осужденный Михайлов, – Игнат Федорович встал и прошелся перед темным окном, – можешь идти. А вот Репья я закрою. Все одно через три часа сразу трое блатарей поднимутся. Проведи с ними беседу и пусть бдят.

И, главное, надо найти этот дневник.

– Прощай, кум. – ухмыльнулся Крапчатый, – Бог даст, свидимся.

Когда за авторитетом закрылась дверь, Игнат Федорович обессилено рухнул на стул. Несмотря на то, что беседа прошла вполне успешно, Лакшина не покидало чувство, что где-то он дал промашку. В любом случае не стоило загодя амнистировать вора, грозившего мочкануть убийц Гладышева. Но, с другой стороны, убьют их или раскрутят, зависело от того, кто первым докопается до разгадки тайны хождения сквозь стены. И тут кум намеревался быть впереди во что бы то ни стало. Задача становилась крайне интересной. Тем паче, что фотограф уже наверняка что-то успел сделать.