Подобные люди начинают всячески ненавидеть своё новое я, сходя от этого с ума, накладывая руки на собственную жизнь или вовсе принимая своё изощрённое понятие о монстрах, становясь безумными отступниками, движимыми лишь жаждой убивать и пожирать.

Единственная причина того, почему Намар ещё не отрезал себе голову в опьяняющем кровавом угаре в том, что он хотел отомстить предателям или умереть пытаясь сделать это.

Намар не мог вынести того, что самые близкие ему люди, ради которых он был готов рискнуть жизнью или отдать все силы для из благополучия хотя бы одного из них, просто взяли и убили его, но не быстродействующим ядом или ночью во сне, нет, они привели его в ловушку и убили с ухмылками на лицах, как бы говоря о том веселье, что они получали от предательства.

Вспоминая их выражения лица, он сжал челюсти, а руки начали безудержно дрожать, его потухший взгляд вновь приобрёл ту искру гнева и разрушения, что пробудила его ранее.

Огонь начал танцевать вокруг него, а сила злого духа лишь следовал его желаниям.

Пламя закружилось в вихре, поглощая тела и отрекаясь от своего изначального жёлтого цвета, сменившись кроваво-красным пламенем зла, где редко можно было заметить языки грязно-зелёного пламени.

Намар поднял взор к небу, пламя его глаз взметнулось вверх вместе со столбом огня, он начал вспоминать своего старого друга и жёсткого убийцу.

— "Я…"

******************************************

Прислонившийся к дереву алхимик скучающе наблюдал за упавшим на колени воином. Тот держал себя за горло, из его глаз беспрерывно лились слёзы, а изо рта текла струйка слюны.

Его живот сдавило, а перед глазами всё успело помутнеть. Казалось, он лежал в яме, под тяжёлыми острыми камнями, а сверху кто-то подкидывал еще, с каждой секундой лишь усиливая невыносимую боль, словно пытаясь узнать предел воина.

Он был напуган, тело сильно дрожало, а помутневший взгляд видел лишь белизну леса, который скоро станет его могилой.

Каким бы свирепым не был он на поле боя, все боятся смерти, сколько бы они не пытались доказать обратное.

Каким бы свирепым не был, он все равно не способен сейчас почувствовать разжигающий пламя гнев, не способен встать на ноги с помощью одной лишь силы воли и жажды жить, не способен напасть на обидчика из-за страха.

Еле как развернувшись в противоположную сторону, он поплёлся на четвереньках подальше от чудовища в облике слабого человека, которое не сводило свою пустую улыбку с его умирающего тела.

Воин осознавал свои несуществующие шансы, но он хотел жить, хоть и трусливо, но жить.

Тело потеряло силы, а живот прижался к земле, сгорбив спину. Воин потянулся вперёд, вдруг почувствовав слабое облегчение, думая о возможном спасении, а после… он. просто умер.

— "Ну что за ничтожество!" Брезгливо фыркнул алхимик, глядя на позу смерти бывшего товарища.

Тот, словно блохастая дворняжка, грязный пёс, прижался к земле животом и потянул руку, умоляя дать ему немного пищи, дабы прожить ещё хоть немного.

Лицо алхимика исказилось в отвращении, когда тот, сам того не заметив, замахнулся ногой на остывающее тело, пока вдруг не остановился.

— "Я потратил древнее зелье для подобного ничтожества, не повредив его тело и используя его же в качестве тюрьмы для души. Мне не следует портить результат таких трат." Тихо выдохнул он, схватив умершего воина за руку и запрокинув за спину.

Он думал о своём воскресшем товарище, о его встрече с ним и о том, кто же из них выйдет победителем в противостоянии.

Взглянув на бледное лицо воина, он начал вспоминать об остальных членах команды, которые должны были стать ингредиентами для его победы над мстителем.

Мысль о роковой битве вызвала улыбку на лице алхимика, когда тот поднял голову в определённую сторону, один лишь взгляд на которую вызввал у него непосильную дрожь и торжественное чувство восторга.

В тот же момент Намар, окружённый столбом огня, также повернул голову в сторону, откуда чувствовалась дрожь маны его бывшего друга.

— "Я убью тебя!" Прокричали они хором, словно обращаясь друг к другу.

Остатки города, где блуждал Намар, превратились в пепел, окрасив небо в смесь серых и красных цветов, когда как алхимик лишь ухмыльнулся и повернулся в противоположную сторону, вновь начиная размышления о подготовке к будущему событию.

Война была официально объявлена.

Глава двадцатая

— "Хахахаха!" Яростно смеялся алхимик, глядя на своё отвратительное детище. Огромное чудовище с тремя головами существ ранга бедствия: виверны, василиска и дракона. Две огромные когтистые руки сзади, по всему периметру которых располагался толстый слой полупрозрачной сероватой кожи, являя собой улучшенные крылья виверны, а также две руки спереди, которые, имея в себе часть высшего эльфа, дракона и василиска, имели пять получеловеческих пальцев с острыми драконими когтями и разъедающим ядом василиска на них, ах да, не забудем высокую силы используемой магии, полученной благодаря частям высшего эльфа. Убийственная смесь.

Тело также отличилось, являясь наброском тел владельцев голов, множество разнообразной чешуи, набросанной друг на друга, обладая драконьей устойчивостью к магии и высокой физической устойчивости василиска.

Ну, а над остальными частями алхимик не заморачивался, напихав в них защиту и силу, но проигнорировав внешний вид, из-за чего в подобном уродстве было трудно разобрать чьи именно части тел преобладали в этом монстре.

Это было его детище — высшая химера, которая уже могла сравнится с представителями высшего древнего ранга, одним лишь своим присутствием накладывая такое давление, что слабые духом тут же умирали от разрыва сердца или хаоса маны внутри них, настолько ненормальным было подобное существо.

Химера не могла двигаться без команды алхимика, но зато понимала всё то, что её создатель говорил ей. Она была новорождённым щенком, который начал привязываться к своему единственному хозяину и тот это вполне понимал.

— "Молодчинка!" Заботливо, словно хваля собственного ребёнка, алхимик поглаживал несоразмерно огромное чудище, которое уже в первую неделю своего рождение быстрыми темпами смогло научиться циркуляции магии и даже сосредоточится на одном любом элементе.

— "Что и следовало ожидать от крови дракона и высшего эльфа! " Радостно прокомментировал алхимик способности Химеры, от чего та лишь радостно взвизгнула, ускоряя течение маны внутри себя, желая оправдать ожидания создателя.

****************************************

Прошло несколько лет, Намар до сих пор завоевал всего около 80 % всего человечного континента. Команда убийц была убита им довольно легко, хотя и последний её представитель нанёс удар прямо в его чёрное сердце, полностью уничтожив его.

Существу его уровня совершенно не требовалось что-то столь "ненужное", но это все равно как-то повлияло на него. Будто бы он лишился чего-то живого внутри себя. С того самого момента завоевание начало замедляться, пока полностью не прекратилось.

Злой дух метался словно птица в клетке, но в то же время не смел ранить хозяина, особенно в таком подавленном состоянии.

На его теле осталось менее 25 % прошлой плоти, она бы уже давно спала и сгнила, если бы не постоянная поддержка чистой маной, которая увеличивала долговечность. Эта тривиальная вещь имела для него большое значение.

Он чувствовал себя довольно странно. Будто он являлся членом большой семьи, решившим отомстить за убитую родню, но с каждым успехом в мести он словно терял ещё одного. Это было словно предупреждение судьбы, не позволяющей ему шагнуть за грань.

Странные аналоги, даже немного глупые, если немного подумать, но это единственное, что приходило в голову монстру, сидящему на троне из частей тел лично убитых им жертв.