- Потеребонькай! – зашипел резко и громко главнокомандующий.

Конечно, он не говорил на своём языке это загадочное требование, ну или я на это надеюсь. Но от звучания его голоса, я подпрыгнула с большим риском выдать себя с потрохами. Хорошо хоть никто не заметил, серенькие были заняты друг другом. По спине пробежали мурашки, что-то в последней мысли было не так.

- Будь нежным, - прошипел снова главнокомандующий, но в этот раз по-другому, мягко и прося, что ли.

Моя психика начала меня подводить, где в черепушке кто-то открыл кран смешинок, и вот-вот начнется, по меньшей мере, всемирный потоп. Маратик начал водить свободной рукой туда-сюда с сосредоточенным напряженным лицом, а в моем мозгу всплыла полная понимания мысль, описывающая его действия: теребонькает. И, казалось бы, сама себя развлекаю, это слово тоже сама придумала, но смеяться хочется так, что все лицо сводит от напряжения мышц. Вот что значит, не выдерживают нервы непосильной задачи и ужасных условий. Схожу с ума, а сумасшедших у нас на кострах жарят. Плохи мои дела, плохи! Может они там чем-то серьёзным занимаются, ну, не знаю… Целуются? От сдавленного смеха меня согнуло пополам, да так не удачно, что дверь шкафа приоткрылась еще больше. Только это и смогло слегка закрыть мои краны смеха и вспомнить о том, что, если меня здесь найдут, уже будет не до смеха.

Высунуться посмотреть, что там происходит, и как далеко зашли эти двое, раньше не могла  – боялась. Только когда что-то громко скрипнуло, нарушая пугающую тишину в этой комнате, смогла, наконец, взглянуть на то, что там происходит. И то, пришлось прикрыться полностью каким-то длинным платьем. Теперь главнокомандующий сидел на стуле за столом, все так же без рубашки. Марат стоял не далеко от него, как-то боком, соединив руки в районе паха. Мои губы нервно задрожали, но я сдержала желание засмеяться. Даже когда недомужик недовольным тоном изрек в моей голове: «не кончил» - не засмеялась. Да меня теперь Царевной Несмеяной из сказок можно называть, и это при том, что в деревенских компаниях я всегда смеялась громче и чаще остальных. Не то что смешливая была, просто не смеяться, когда смеются остальные сложно. Ну что поделать, часто в истории попадаю, и часто они мне боком выходят. Ну и что? Унывать что ли теперь? Плакать? Нет, я уже наплакалась, да и не помогут мне сейчас слёзы.

- Ты был хорош, - выдал в моей голове главнокомандующий.

Лицо уже чесалось от пыли, возможности вытереть его не было, это бы сразу заметили в комнате.

- Да, но я не получил удовольствия от нашего теребоньканья. Так что может, продолжим?

Маратик указал рукой на дверь кабинета, и я чуть не дернулась, желая увидеть все лично. Да я не о теребоньканье! Мне хотелось увидеть, у кого был ключ от этой двери и где они его прячут. К запретной двери подошел помощник и ловким движением из потайного нагрудного кармана достал толстый ключ длиной с мою ладонь. Это как я его оттуда достану? Мужчины вошли в кабинет, но дверь за собой не закрыли. Их шипение разобрать невозможно было, да и желания развлекаться так дальше в себе не нашла. Не знаю, сколько времени просидела в шкафу, не двигаясь, но спина и мышцы уже ныли от неудобной позы. Да и свет в комнате почти полностью погас, солнце зашло, а это означает только одно – у меня осталось мало времени. А мне, ведь, надо было предупредить дедушек и бабушек, такими темпами мы просто не успеем ничего сделать. Уже молчу о том, что обо мне могли спохватиться и начать искать! Не факт, что сейчас не заявится какой-то серенький с криками, что я сбежала. Было бы хорошо, если бы оно так и было. Вот только есть проблема, я тут еще, да и старики могут пострадать, как мои подельники. Словом, решилась, наконец, уходить. Дабы ни светить ярким фартуком, даже несмотря на полумрак – сняла его. Платье стало уже совсем грязным, пускай под фартуком и оставалось таким же белым, как раньше. Чтобы скрыть свою одежду сняла самое темное платье, которое нашла в этом гардеробе. Затем очень медленно открыла полностью дверь шкафа. Еще медленней и нерешительней выдвинулась сама оттуда и застыла перед шкафом, решая нужно ли закрывать дверцу, или не стоит. Решила оставить открытой, на всякий пожарный. Придвинулась к противоположной стенке, выставила перед собой платье, как будто оно может меня спрятать и медленно двинулась в сторону выхода. Сказать, что я нервничала, не сказать ничего. Каждый шаг давался с трудом, в полном страхе. Когда же сровнялась с дверью в кабинет, затаила дыхание. Только сейчас, еле рассмотрев сереньких в темноте, наконец, заметила одну странность: в кабинете не горел свет. Там царил полумрак, но при этом две мужские фигуры продолжали стоять возле стола, рассматривая какой-то большой свиток – скорее всего карту. Это же планы! Те самые планы, которые я должна украсть. Желание сделать это сейчас даже не появилось в голове, зато какое-то больное предвкушение и радость остались со мной. Когда прошла самый опасный участок, медленно начала обходить стол, чтобы добраться к двери. Смотря на светлую полоску под дверями, сразу поняла, что просто так выйти из этой комнаты не получится. Когда же за дверями мелькнули тени стражников, поняла в каком плане «ж» оказалась. Ну и что теперь? Решение как-то само в голову пришло, пускай и рисковое, но что есть, то есть. Моё платье для плана не подходило, но то каким я прикрывалась – вполне. Стянула свою грязную одежду вместе с нижней рубашкой, слегка озябла, почувствовав себя голой полностью. Натянула платье из тонкой дорогой ткани, с кружевами, такое невесомое, что даже не привычно. Свое платье пришлось спрятать под комодом, чтобы не мешало антуражу. Кстати именно для него развязала косу, вспушила волосы, так как будто с кровати только встала, пощипала свои щеки и шею, так что было больно, а кожа раскраснелась. Уповала на случай, когда резко открыла дверь и прыгнула в него, прикрыв сразу за собой дверцу, чтобы свет из коридора не успели заметить. Стражники уставились на меня во все глаза, ибо от прыжка волосы свалились мне на лицо, закрывая тот самый антураж. Один из стражников настороженно посмотрел на меня, еще немного и спросит, что я тут делаю, а правдоподобного ответа у меня не было. Я хотела сыграть на том слухе, что сама и создала, но сейчас момент был уже не тот, так что пришлось судорожно придумывать что-то новое. И как-то так не вовремя мой кран прорвало, платину снесло, страну и весь мир затопило волной моего смеха. То ли нервы не выдержали, то ли пора на костер, то ли просто дура. Стражники уставились на меня, но, даже зная, что дверь не приглушает моего веселья, не смогла себя заставить перестать смеяться.

Стражники застыли в недоумении, не зная, как со мной быть и как ко мне обращаться. Вроде как в дорогом платье, а всего лишь кухарка – парадокс. Гордо вскинув голову, ударилась затылком о дверь за спиной и убрала тем самим волосы с лица. Меня еще не пробивало на смех, но, даже зная, как громко я смеюсь, без понятной для себя причины, медленно пошла к лестнице. Не бежала, чтобы не вызвать подозрений, а просто шла, не прекращая хохотать, как сумасшедшая. Да, костер меня ждет как никогда сильно. Даже когда возле самой лестницы знакомо скрипнула дверь в покои главнокомандующего, не подала вида, просто спустилась по лестнице, не прекращая смеяться. Моя истерика оборвалась резко, когда дошла до дедушек, к тому времени столпившихся возле кухни для своей очереди поесть.

- Что случилось дочка? Откуда платье сие странное? – спросил один из дедушек взволнованно, и только тогда до меня дошло, что только что я была на волоске от провала.

Судорожно вздохнув, вдруг поняла, что это не так страшно и трудно, как себе представляла. Сердце бешено стучало в груди, так что аж было больно, но мне нравилось это ощущение. Никогда не ощущала себя более живой и почему-то сильной.

- День «Зю», мои дорогие! День «Зю» настал! – объявила им тихо, наконец, собравшись с мыслями.

- Как? Уже? – прохрипели в испуге дедки, слегка вгоняя в ступор их сереньких стражников.