- Да, уже, так что будьте добры, соберитесь! У нас на ужин уха, и я очень надеюсь, мы не задохнемся в нашей камере ночью от ваших газовых атак!

Последнюю фразу я говорила только, чтобы отвлечь стражников, хотя те и так на меня странно смотрели, даже сильнее чем обычно. Мы зашли в кухню шумной толпой, где меня обступили бабушки, перепуганные моим длительным отсутствием.

- Ты где была? – выдал наш суровый повар, на этот раз с надетыми штанами.

- Платье искала, - с невинным видом ответила ему, - как Вам? Красавица?

Закружилась посреди кухни, только для того чтобы отвлечь внимание толпы от взволнованного шепота стариков.

- Не то слово, - услышала за спиной и резко остановилась.

Маратик смотрел на меня с прищуром, как-то очень нехорошо. На спине выступил холодный пот, это не он ли шел по моим пятам, после моего вероломного смеха? Чувство, что сейчас случится что-то очень плохое, так и застыло в воздухе.

- Тебе бы только бездельничать, - выдал повар недовольно, не замечая, как напряглись все старики и я.

- Что есть, то есть, - согласила с издевкой и только после этого отвернулась от помощника главнокомандующего, как, будто не замечая его тяжелого взгляда.

- Скорей бы поесть, - выдала с улыбкой, как можно более не натянуто.

Есть на самом деле не хотелось, даже для того чтобы серым меньше досталось. Возможно это такой психологичный фактор, но я винила во всем не только Ферера, но и свою толстую задницу, раньше принимаемую у меня за фигуру. Если бы была худой, как эта швабра серая, никто бы не сказал, что я ворую еду при штабе. Не для себя старалась, а они решили, что себе брюхо набивала. Козлы, что есть козлы!

- Держи, внученька, - пробормотала баба Люба с улыбкой, подсовывая мне уху в большой тарелке.

- Вы, - резко выдал Маратик, заставляя вспомнить о том, что он никуда не ушел.

Судя по тому, что меня еще не скрутили, о том, что я была в покоях главнокомандующего, он не знает. Или нет? Ведет он себя больно странно, с ним все время приходится быть на стороже. Поворачиваю к нему свою голову, показывая, что понятия не имею, что он хочет.

- Нашу встречу придётся ускорить, так что пойдемте.

Странная фраза, странная интонация, но главное это возможность достать ключ и планы. Не раздумываю ни секунды, поднимаясь из-за стола, следую за сереньким. В этот раз до его кабинета мы шли быстро, никем не остановленные. Это я сначала думала, что до кабинета, только на нужном этаже он неожиданно открыл другие двери, пропуская меня внутрь первой. Это была спальня, а после увиденного в покоях главнокомандующего я даже испугаться не смогла. В комнате царил полумрак, пока серенький лично не подошел и запалил несколько свечей возле кровати. Огромной такой кровати, с голубыми расшитыми золотом простынями и одеялами. Да у его главнокомандующего было попроще, черное из шёлка, вот об этом поведала помощнику, без зазрения совести садясь на кровать. Как его глазки то заблестели, женское лицо скривилось, но ничего не сказал. Очень бодренько подошел ко мне и попытался тронуть, но тут же получил по рукам.

- У вас, сереньких, не принято ухаживать за женщинами? Вином бы вашим угостил, или что вы там пьете.

Говорила я это с улыбкой, старательно изображая безучастность и надменность. Серенький отвернулся и пошел к камину, где на маленьком столике стояла бутылка с тем винцом, которое я так и не попробовала толком. Он взял его надменно, как будто делая мне огромное одолжение. В тот момент, когда он за ним наклонился, моя рука полыхнула болью. Метка жутко заболела, но в этот раз я не кричала, только зубы сцепила со всей силы на мгновение.

- Сколько времени? – спросила, озираясь по комнате в поисках часов.

- К чему нам считать время? – с иронией произнес Маратик.

Поджала губы, мне не нравилось выражение его лица. Склонила голову на бок, ожидая, когда, наконец, услышу Настасью.

- А бокалы где? – произношу, чтобы отвадить его.

- Из горла брезгуете? – произносит он снова с иронией и пальцем пробивает пробку вовнутрь.

- Ещё как, - слегка бешусь от его надменного тона.

Выхватываю у него бутылку, чтобы не успел ее отпить.

- Бокалы, - напоминаю, про себя отмечая, как приятно ставить этого серенького на место.

Он поворачивается к столу, в углу комнаты, где аккуратной стопкой составлены бокалы.

- Любава! – наконец слышу в голове измученный голос подруги и резко вздыхаю.

- Слава Спасителю! – выговариваю по привычке с облегчением.

Маратик поворачивается ко мне лицом, держа два бокала, и удивленно подняв брови. В этот раз решаю, что слишком опасно не обращать внимания на слова помощника.

- Неси их сюда, - командую ему прохладно.

- Кого нести? – раздаётся удивлённый голос Настасьи в голове.

- Бокалы, - требовательно протягиваю руку, чувствуя раздражение.

С каждым моим требованием его лицо более серело, кажется, он злился все больше и больше. Этот факт отдавал приятной теплотой в сердце, как и тот факт, что бутылка в моих руках осталась не просто так. Бокалы он мне не отдал, поставил на прикроватный столик, а затем резко схватил своими холодными пальцами за подбородок.

- Неужели наш монстр позволял тебе вести себя и говорить так с ним? – обратился он ко мне с плохо скрываемой злостью.

- Ты достала карты? – спрашивает подруга в свою очередь.

- В процессе, - отвечаю для нее, смотря на красивую мордашку серого с пренебрежением.

Понимаю, что фраза звучит странно, так что улыбаюсь холодно и добавляю:

- Ему даже нравилось.

Подтекст был очевиден, но я все равно подмигнула серенькому с фиолетовыми щеками и укусила за палец, дабы руку от меня убрал. Хорошо так укусила, до крови. Да так, что, шипя, отпрыгнул от меня, как от прокажённой. Засмеялась, наливая в бокал вино, нарочито медленно.

- Кому ещё ему? Какие еще бокалы?! Ты чем вообще там занимаешься, вместо того чтобы своровать планы? – набросилась магесса на меня.

- И чем же вы занимали нашего главнокомандующего, кроме своей странной ролевой игры? – не хорошо так прищурился серенький такой.

Это что, ревность что ли? Вот значит, была я права, и теребонькает он ему, чтобы не значило это слово.

- Я этим сейчас и занимаюсь, - отвечаю Настасье, заставляя серого несколько раз моргнуть.

- То есть ты и меня сейчас занимаешь? Так что ли получается? – опять его ирония, вот только мне наплевать.

Поднимаюсь с кровати, делаю шаг к нему и протягиваю бокал с вином.

- Да слышу я, чем ты занимаешься! Любава! Время поджимает! – вопит в голове Настасья.

- Думай, что хочешь, - отвечаю этим двоим, а то реально надоели со своими наездами.

- Да что тут думать? Наших родных убьют! – визжит эта снова.

- Я думаю, что ты не та, за кого себя выдаешь. То, как ты вела себя при первой встрече, как глупая деревенская баба, и то, как ведешь сейчас – колоссальная разница. Мне интересно, откуда ты взялась, и кто тебя сюда прислал?

Он хватает меня снова за подбородок, не обращая внимания на бокал в моей руке. В этот раз пальцы свои держит подальше ото рта, бережет их. Лучше бы он за бокалом в моей руке смотрел.

- А я и есть, глупая деревенская баба, - говорю с улыбкой и разбиваю об его серую рожу бокал с вином.

Плевать, что осколки впились в руку, главное, что он не ожидал такого хода событий настолько, что даже отпустил моё лицо. Заношу вторую руку с бутылкой вина и разбиваю ее о его голову. Все это происходит очень быстро, что толком и сообразить не успеваю. До меня доходит, что этого мало, когда он, отшатнувшись, начал шипеть, а его кожа мерцать. Зная, что ничего хорошего это мерцание для меня не значит, швырнула в мужчину вторым бокалом, жаль увернулся. Серенький зашипел и резко двинулся на меня, так что пришлось спасаться бегством, запрыгнув на кровать и схватив со второго прикроватного столика подсвечник с горящими свечами. Взмахнула им – подожгла балдахин над кроватью. Взмахнула еще раз, но перед лицом серого, на что тот отшатнулся.