Мне нужно сбежать, пока мы не добрались до замка, там уж мои шансы на побег явно будут поменьше. Слегка оглядываюсь назад и сразу вижу в темноте две красные щели, он словно мой кошмар, все время на меня смотрит. Какие шансы, что я смогу от него убежать? Я устала, очень больно, сил нет, только желание выжить. Вряд ли монстр монстров вообще устает, даже если только травкой своей и питается.

Если предположить, что эти ведения – на самом деле воспоминания монстра монстров, тогда возникает резонный вопрос, от чего вообще я их вижу? Может, слова о женитьбе не совсем бред? Резонно подумать, что у монстров брак заключается как-то по-другому, чем у нас. Я бы даже решила, что предлогом для женитьбы у них является поцелуй, если бы не видела, как он с рыженькой так же целовался. Спрашивается, с Ху Ря ли я жена? Господи, я серьёзно об этом размышляю?! Узнай кто-нибудь о том, что я его поцеловала – уже бы заживо со стыда сгорела, а тут, видите ли, мысли о том, как я женой серенького стала. Да чего же мне так не везёт? Может, проклял кто? Ферер, например? Вот бы это он тут скакал от монстра монстров, как козочка. Посмотрела бы я на него, как он вообще бы планы достал? Только бы все это не было зря, и эти планы реально бы помогли переломить ход войны. Чувствую, что вряд ли это возможно, монстры слишком живучи, удивляюсь, как наши воины вообще умудряются с ними воевать. Было бы у меня время, я бы узнала ещё их слабостей, кроме пыльцы, но беда в том, что времени нет.

Рассвет, мы вышли из леса и замок уже виден в дали. Точнее мы должны его видеть, на деле же тлеют развалены не выше второго этажа. Рядом тьма сереньких то ли тушит что осталось, то ли решают, что сделают с виновным.

Похоже мне срочно пора в лес, куда подальше отсюда. Дернулась в сторону, но металлическая клешня сдавила плечо.

- Твоя работа? – послышалось злое за спиной, так что по телу прошлись мурашки, и сбрасывать клешню с плеча перехотелось.

- Что? Что? – делаю вид, что не услышала его. - Вас не слышно, кастрюлю с головы снимите, что ли.

Глава 19. Жив

Почему у меня в ушах играет грустная музыка с похорон? Возможно, в этом виноват монстр за моей спиной, или целая армия таких же впереди? Предательски дрожат коленки, нарочно еле передвигаю ногами по полю. Просто чувствую, что вперед не надо идти, но ничего не могу поделать.

Толчок придает ускорение моей ленивой заднице на несколько шагов, но затем снова еле двигаюсь.

Надо что-то сделать, а то мне так и правда придёт конец. Какие есть у меня варианты? Поверить монстру на слово, что он меня не убьет? А что ему мешает кому-то другому это приказать сделать? Или вообще, что ему мешает? Как вариант можно косить под дурочку, деревенскую простачку, вряд ли пройдет с монстром, но на других может и подействовать.

Ой, как же плохи у меня дела! Кушать хочу!!! Живот призывно заурчал, как-то очень громко, чем вызвал моё недовольство. Я так от язвы умру быстрее, чем от серых этих. Оборачиваюсь, чтобы проверить, идет ли за мной монстр, и недовольно кривлюсь. Глаз от меня не отрывает, как тут вообще сбежать?

Ладно, ничего, в плену как-то выкарабкалась и сейчас справлюсь. Мы дошли до первого часового, который очень сильно старался на нас не смотреть и поклонился в след монстру. Я понимаю, на монстра не смотрел, он же страшный, а я чем обязана? Неужели так плохо выгляжу?

Перед пепелищем, столпотворение сереньких. Они, похоже, колдуют, пытаясь потушить пожар, пока он не добрался до поля за замком. Чёрт, зря, что ли старики жирными помоями поле поливали? Лишить врага пропитания, это же святое дело! Кстати о стариках, как скоро монстр или серенькие найдут их? Мне нужно как-то их защитить, но как? Что я могу для них сделать?

Останавливаюсь и судорожно соображаю, что делать дальше и сразу получаю толчок в спину. В этот раз не молчу, разворачиваюсь и угрожающе выставляю кулак.

- Если ты ещё раз…

Мою пламенную речь перебивает резкое движение монстра, который вытаскивает меч из ножен. Получаю ещё одно ускорение уже без толчка и бегу к толпе сереньких, чувствуя, что почему-то улыбаюсь. Что за глупость то? С чего бы?

Стараюсь придать лицу озабоченное и напуганное выражение лица, что совсем нетрудно в данной ситуации. Врываюсь в толпу сереньких и пробираюсь к догорающему замку.

- Спаситель мой, что здесь случилось? – кричу так громко, чтобы абсолютно все услышали.

Главное, казаться совсем простой и перепуганной девчонкой, мол, моя хата крайняя ничего не знаю!

Серенькие растерянно смотрят на меня, видать моя актерская игра подкачала. Несколько из них что-то шипят и даже бросаются ко мне, но я с криком падаю на колени. Не счесть сколько раз мне приходилось помогать отцу на похоронах, так что я прекрасно знаю, как ведут себя горем убитые люди. Зажимаю ладонями рот, заставляю руки и плечи дрожать, громко икаю и шмыгаю носом.

- Что, что здесь произошло? – кричу, заливаясь рыданиями, и смотря на всех и ни на кого конкретно. – Где бабушки и дедушки? Они же не там, да? Они не сгорели?

Мне никто не отвечает, серенькие шипят непонятно что друг другу. Когда так много их голосов слышно, кажется, что шипят змеи. Мне нужны слёзы, но я никак не могу заставить себя заплакать. Даже перед серенькими, чтобы защитить стариков. Так что может меня заставить заплакать? Казалось бы, у меня и так плачевная ситуация. Я целовалась с монстром, два раза причем! Он говорит, что его жена и это... отвратительно само по себе. Скорее всего, меня сейчас будут пытать и убивать, но до слёз меня довела совсем другая вещь.

КАК ЖЕ ХОЧЕТСЯ ЖРАТЬ!!!

Именно жрать, а не есть! Я словно не день голодала, а целую вечность, чувствую, как желудок сам себя переваривает. Выкрикиваю и заливаюсь слезами, чувствуя, как крутит живот от голода.

- Вот же ироды, как вы так могли? – кричу, громко шмыгая носом. - Им же еще жить да жить, а вы…

Вою пронзительно, так что серенькие от меня отпрыгивают назад. Слышно их громкий шепот, больше похожий на шум деревьев в лесу в ветряную погоду. Заливаюсь слезами, время от времени выкрикивая в меру провокационные фразы в сторону сереньких, старательно изображая убитую горем.

- Да как так-то? Все погибли? – хватаюсь за руку самого растерянно серенького и делаю большие заплаканные глаза щеночка.

Заставляю губы дрожать, а грудь часто вздыматься, словно истерика не дает мне спросить сразу, хотя на самом деле даю серенькому налюбоваться своими несомненными достоинствами. Так, когда его взгляд твердо приклеивается не к моему заплаканному лицу, а к декольте начинаю действовать.

- Скажите мне, они же все не погибли в этом жутком кошмаре, да? – делаю голос ломким и полным надежды, подкрепляя слова слезами.

Серенький дергается в попытке освободить руку, но не понимает, что уже попал. Дергаюсь за ним вперед и, будто случайно, зажимаю его руку между грудей, искренне радуясь, что он в обычной одежде, а не в амуниции. Беглый взгляд серенького на моё заплаканное лицо, фиксация на груди, неразборчивый шепот на их языке и попытка сбежать, оттолкнув меня от себя. Ага, сейчас он от меня уйдет, от меня еще ни один целым не уходил. Резко приподнимаюсь и с ревом бросаюсь с объятиями на свою жертву. Вот такого он не ожидал.

- Они все умерли, один пепел от них остался, - повторяю несколько раз, ревя на плече перепуганного солдатика.

Чем больше повторяю эту версию, тем больше она осядет в головах сереньких. Еще немного и они поверят, что старики умерли при пожаре, главное направить их мыслями к такому объяснению.

- Как мне теперь без них жить? – завываю в плечо участливой тряпки, нагнетая свое мнимое горе.

- И правда, - слышу знакомый слегка шипящий голос полный злорадства, - как?

«Твою же мать, он жив!» - вырывается у меня, видя вполне себе живого Маратика.

Глава 20. Лиловые синяки.

Огромная фигура закрыла меня от созерцания пепелища и доверчивой публики. Амуниция вся та же, шлем в форме совиной головы. Кажется, я попала…