– Лупи назло врагам. – И уложил руки на кнехт.

– Ребята! – визжала Сандра, поднимаясь с нижней палубы. – Что я нашла, смотрите!

Это был молоток, добротный, большой. Видимо, им и раздробили аппаратуру. А нашла его Сандра в туалете (на яхте два санузла, в первый заглядывали, а второй при суетливом осмотре проигнорировали).

Бельмас не поднялся, когда в подвал вошел Шах, тем самым выразив ему неуважение и презрение.

– Слушай, Бельмо, у меня одно условие, но выгодное для тебя, – сказал злобный джинн.

Сидя на матраце у стены, узник смотрел на него исподлобья, чуть свесив голову. Не приподнял он головы, и когда услышал о выгоде, а всего лишь вяло произнес:

– У тебя больше нет выгодных для меня предложений.

– Жизнь, Бельмо. Твоя жизнь. Это немало. Ты звонишь, мне привозят папку с моим досье, и ты свободен.

– Пошел на...

Точное место, куда послал Бельмас, не разозлило Шаха. Он поставил ноги широко, скрестил на груди руки и поинтересовался:

– Тебе не дорога жизнь?

– Она всем дорога. Но когда я вижу тебя... – локоть Бельмаса покоился на колене, он приподнял небрежно кисть с указательным пальцем, направив его в Шаха, – или когда слышу твои условия, думаю не о своей жизни, а о твоей, как тебя порвут на портянки. И мне становится хорошо. До того хорошо, что и умереть не жалко.

Шах помолчал, поглаживая усы. Следующая его фраза прозвучала неутешительно:

– Ты подохнешь как собака.

– Ты тоже.

– Я даю тебе сутки. Подумай.

Ушел. Щелкнул замок. Бельмас лег на спину. Он думал. Но не об условии Шаха, а о многом. Что жизнь прошла незаметно и что он многого недополучил, той же любви. У него была Нина, но так ненадолго, а он ничего не сделал, чтобы вернуть ее. Была Сандра, однако он не успел завоевать доверие дочери, не успел насладиться отцовством, а так к этому стремился, как никогда в жизни не стремился к другим радостям. Были деньги, с ними он рассчитывал встретить старость. Были друзья, им не повезло, а все из-за Бельмаса. А сколько бессмыслицы в его жизни! Есть о чем жалеть. Особенно жалел, что не носил никакого оружия. С каким удовольствием всадил бы в Шаха пулю... да теперь об этом осталось только помечтать.

Минут через двадцать по стеклу окошка кто-то поскреб. Бельмас приподнялся, увидел тень. Запрыгнул на стол, открыл окно и, чтоб не упасть с неустойчивого стола, ухватился за решетку. К нему наклонилась жена Шаха:

– Я предупреждала вас. Почему вы меня не послушали?

– Потому что моя дочь была у Шаха. И мои друзья тоже.

– Знаю. Чем я могу вам помочь?

– Ничем. Идите, а то вас заметят.

– В доме мало людей, Фарид куда-то уехал. Я бы попыталась выпустить вас, но вашу дверь охраняют.

– Спасибо. Идите... Хотя постойте. Позвоните по номеру... – Он два раза назвал цифры, чтобы Дина запомнила. – Скажите, что яхту приказали утопить, а я у Шаха в его резиденции. Вот и все.

– Позвоню.

– Почему вы это делаете? – задержал ее Бельмас вопросом. – Вы же меня не знаете.

– Я знаю Фарида, – сказала она. – И ненавижу себя. Разве недостаточно, чтобы помочь вам? Я позвоню.

Бельмас оставил окошко открытым, вернулся на матрац. Появилась маленькая надежда. Однако вряд ли спецслужбы бросятся ему на выручку... А хотелось бы выжить. Хотя бы ради того, чтобы рассчитаться с Шахом. Потом можно до конца жизни хлебать государственную баланду с чувством выполненного долга.

Вода прибывала. Мужчины снимали с петель двери, но только добротные, из цельного дерева, а таких оказалось всего две. Артур нашел два плоских куска пенопласта, когда-то служивших упаковкой для аппаратуры. Разбили кресла, отделили деревянные части, крупные связали вместе. К счастью, веревок тут оказалось полно. Все снесли на палубу.

– Ты из этого плот собираешься построить? – со скепсисом спросил Слава.

Горбуша промолчал, а велел идти в кают-компанию к девушкам. Те собрали припасы, которых осталось немного, зато питьевой воды целый бак и полиэтиленовые бутылки с минеральной водой.

– Всем поесть! – приказал Горбуша.

– Зачем? – полюбопытствовал Слава. То ли он полагал, что будущим утопленникам необязательно набивать желудок, и так пойдут ко дну, то ли от ужаса ему кусок в горло не лез.

– Еда – это энергия, – объяснил Горбуша, беря кусок хлеба и колбасы. – Мы не знаем, сколько пробудем в воде, поэтому наедайтесь, с собой возьмем только воду. Я сказал – жрать! И пить воду!

После окрика все вяло взяли по куску хлеба и колбасы, Держава открыл рыбные консервы. Ели молча, медленно жуя, как сомнамбулы, пропихивая куски в желудок глотком воды.

– Держава, бутылки связал? – набитым ртом спросил Горбуша.

Держава отрицательно мотнул головой, Артур озвучил его:

– Не успели. Но приготовили. Пять штук – сколько есть. А не утонут?

– Примотай веревками к пенопласту, – приказал Горбуша.

– Ой... – протянула Сандра, открыв рот.

Она опустила глаза, все сделали то же самое. Пол покрывала водичка – чистая как слеза.

– Всем наверх, живо! – скомандовал Горбуша. – Теперь дело пойдет быстрей.

Артур лихорадочно приматывал бутылки друг к другу и к пенопласту, Горбуша с Державой выбрасывали за борт двери и деревянные детали от кресел, связанные вместе. Слава в бешеном темпе сбросил башмаки, снимал брюки. Не успели оглянуться, а он уже прыгнул в воду, схватился за плавающую дверь и поплыл, поплыл подальше от яхты.

– Вот паскуда, – выругался Держава, – если выживу, харю набью.

– Не отвлекайся! – рявкнул Горбуша.

Он проверил, насколько крепко привязаны бутылки с водой, велел всем прыгать в воду. Артур и Держава сняли только туфли, перемахнули через бордюр.

– Ловите! – крикнул им Горбуша и бросил связку бутылок.

На всякий случай он держал за край длинной веревки, но пенопласт всплыл, его подхватили Артур и Держава. Бросив им и веревку, следом прыгнул Горбуша. Сандра перелезла через бортик и, зажав нос, с визгом упала солдатиком.

– Все? Разбирайте плавучие средства, – приказал Горбуша.

– Ксенька не прыгнула! – завизжала Сандра.

– Ксеня, прыгай! – закричал из воды Горбуша.

Та стояла бледная, с вытаращенными от ужаса глазами, не решаясь переступить барьер. А яхта ровненько, плавно опускалась ниже и ниже.

– Ксеня! – закричал Артур. – Не бойся, мы тебя подхватим!

Она услышала, но судорожно качнула головой, отказываясь прыгать в воду, отступила назад. Ее звали, Сандра обзывала дурой и ненормальной – не помогало.

– Сейчас уйдет под воду вместе с нашей каравеллой, – сплевывая в сторону, сказал Держава. – Яхта же не лодка какая-нибудь, а настоящий корабль. Воронкой затянет, мы ее не вытащим. А если вытащим, как искусственное дыхание будем делать, на чем?

Горбуша поплыл к яхте, взобрался – сделать это уже было нетрудно. Как только Ксения увидела его рядом с собой, кинулась бежать на нижнюю палубу, а там потоп, дверь не открывалась. Горбуша поймал ее, обхватил за корпус, оторвав от пола, понес к борту.

– Не хочу! – завизжала Ксения, отбиваясь. – Я не умею... Оставь меня!

– Ксюша! – тряхнул ее он, да так, что она захлебнулась собственным воплем. Подействовало, Ксения застыла. – Ксюша, я держу тебя крепко. Ты только задержи дыхание, и все. Никаких движений не делай. Поняла? Потом возьмешься за дверь. Я помогу и буду рядом. Ты поняла?

Полные слез и отчаяния глаза глядели на него. Казалось, она ничего не соображает, но закивала, мол, поняла. Правда, это не означало, что на самом деле так было. Горбуша положил ее безвольные руки себе на шею, поднял Ксению и бултыхнулся с ней в воду. Едва оба оказались внизу, началась другая паника, когда срабатывает инстинкт выживания. Ксения бессмысленно барахталась, захлебывалась, мешая Горбуше помочь ей. Что в таких случаях надо делать? Только кулаком в лоб.

Ксения потеряла сознание после удара, Горбуша спокойно доставил ее до плавающей двери, взгромоздил на нее бесчувственное тело.