— Я иду с вами. Позвольте представиться, старший майор государственной безопасности Кириллов.
Вот это уже невесело. И странно. Что особисту делать в боевом походе? Задача поставлена — найдем этот «Шеер», если повезет, утопим. НКВД тут с какой стороны?
— Вы не поняли, Федор Алексеевич. Ваша задача формулируется — не найти и утопить «Шеер», а идти в Карское море для особо секретного задания. Под руководством товарища старшего майора.
Так. Приплыли. И кто же на борту старшим будет — я или этот «старший майор»?
— Разрешите, Павел Анатольевич? Хотел бы прояснить. Вы, Федор Алексеевич, командир — и в ваши сугубо корабельные дела я не вмешиваюсь, как человек сухопутный. Но у меня свое задание, особой государственной важности, которое должно быть выполнено любой ценой. Потому я указываю, что делать — а вы решаете, как делать. Это обсуждению не подлежит. Что до моих полномочий — то вот, взгляните.
Ну и бумага! Всем… Оказывать содействие… Исполнять… Поступить в подчинение… и так далее. Похоже, этот старший майор, по своему усмотрению, может потребовать у флота абсолютно все, что можно взять! И подпись — даже не самого наркома Берии — И. Ст…!
Господи, это во что же я влип?
Вышли. Бежим вдоль берега на дизелях — на восток, что непривычно. Всем хороша «Щука», вот только нетороплива. Пожалуй, «Котельников», выйдя даже на двое суток позже, и догонит и обгонит еще до Карских Ворот. Вот и старший майор вылез на мостик — ну и вид у него, явно укачало, сухопутного.
— На раумботе хуже было, Федор Алексеевич. Маленький он, да и волна.
Так это орлы из НКВД тот катер в море взяли? Ясно тогда, где экипаж — за борт весь, кроме одного «языка», морской осназ? Скорее, обычный — моряк бы качку лучше переносил.
— У вас ко мне вопросы есть, Федор Алексеевич?
А как же не быть? Простите, товарищ старший майор, я понимаю, что дела ваши секретные — но должен же я хотя бы в общем знать? Чтобы тоже придумать лучше — как, куда, что? Если вы, как сами признались, сухопутный?
— Что ж, Федор Алексеевич, подписку с вас уже взяли, о неразглашении. Но, надеюсь, вы понимаете, что узнав, вы будете обязаны ни при каких обстоятельствах не попасть в плен живым?
Напугал ежа голой ж…! Кто-нибудь пленных подводников видел? Вот без вести пропавших — сколько угодно. М-175, командир Мелкадзе, не вернулась в январе, Щ-401, Моисеев — в апреле, Д-3, Бибеев — в июне. К-23, Гаджиев, погибла в бою со сторожевиками, радиограмма последняя «погибаю, но не сдаюсь», место также неизвестно. Моя Щ-421 на мине подорвалась, там хоть всех спасли, «двадцать вторая» успела снять, которая сейчас за нами идет. Нет у подводников плена — и нет у них могил. Срок автономности вышел, на связь не выходит — ну, значит, все…
Так что, давай, старший майор, свои государственные секреты! Если что — со мной и лодкой на дно уйдут.
— Дело, в общем, простое. Встретиться с К-25. И совместно поохотиться на «Шеер». После «Лютцова», «Кельна» и всех прочих, подозреваю, что охотиться будут они, ну а мы — лишь смотреть. Но, может, и подсобим в чем.
Ничего себе! Так значит, это все-таки товарищи чекисты постарались? Лодку построили — только вот не верю, что хошь со мной делай, что одна лодка могла такое натворить! Просто торпед бы в залпе не хватило. А после пуска из носовых разворачиваться кормой, перископ поднимать, прицеливаться — это лишь при полном отсутствии противодействия возможно. Как, например, в Атлантике — неохраняемый конвой.
— Нет, Федор Алексеевич, тут вы ошибаетесь. Лодка эта, намного наши превосходящая, — не миф, а реальность. Вот только не наша она совсем. Вернее, не совсем наша пока. И задание, с которым мы идем, секретное и особой важности, заключается в том, чтобы она стала нашей без всяких оговорок. А «Шеер» — это так, побоку. Или, скажем точнее, необходимый этап. Яснее объяснить не могу, поскольку сам не уверен. Но очень надеюсь, что я прав.
Ну и загадки! Что ж, будем ждать ответов. Идем на восток — и слушаем эфир.
Интересные, однако, дела творятся на нашей волне!
— Потоплена подводная лодка U-209. Морской волк.
— Потоплена подводная лодка U-456. Морской волк.
Что любопытно — после, уже из Полярного, оповещение по флоту о потоплении этих двух фрицев. Две штуки за полсуток: похоже, после крейсеров и эсминцев, падеж напал и на их лодки. «Морской волк» — это, случайно, не позывные той самой К-25?
Старший майор лишь ухмыльнулся — похоже, я прав!
Сразу после второй радиограммы мы встретили караван, идущий в Нарьян-Мар. Те сначала шарахнулись было от нас, но затем опознали. А на наш запрос передали, что сегодня утром были атакованы немецкой лодкой, которая вдруг сама взорвалась и утонула. Причем с лодки той подобрали двоих фрицев, один из которых — командир U-209 (а номер-то знакомый). Услышав такое, старший майор сначала выразительно покосился в мою сторону, вспомнив мои недавние слова, а затем потребовал немедленно передать пленных ему.
Вид у немцев был самый жалкий — в каких-то драных штанах и телогрейках не по размеру. Как объяснил сержант энкавэдэшник с баржи, переодели в сухое, какое нашлось. Мне же теперь думать, куда их деть. Не придумали ничего лучше, как сунуть в кубрик, на всякий случай связав руки. Старший майор спустился вниз и, как мне сказали, долго выпытывал у фрицев обстоятельства потопления их лодки, причем записывал все на бумагу. Остался очень довольным.
Затем долго ничего не происходило — пока мы шли к Карским Воротам. Девятнадцатого днем пришло сообщение об утоплении U-601. И я уже всерьез думал, что «Шеер» утопят без нас. Майор, очевидно, тоже — потому послал радиограмму. Пришел ответ — встреча в точке с координатами, время. Майор заметно повеселел. Доставляли беспокойство лишь пленные фрицы, которые мало того что жрали в три горла, так еще и вели себя предельно нагло. Лишь угрозы выкинуть их за борт и мой категорический приказ кормить их по минимуму возымели действие. Постараюсь избавиться от них при первом заходе в порт, хоть бы это был Диксон. Оттуда, между прочим, до Норильска недалеко!
Двадцать первого утром пришло сообщение от Морского Волка — лодка U-251 торпедирована, дрейфует без хода, полностью потеряла боеспособность, координаты… Северная часть Карского моря — можно заняться ею после?
Мы в назначенной точке. Море на удивление спокойное, отличная видимость. И — тишина. Даже акустики не слышат ничего. Старший майор вылез на мостик, то и дело осматривается, в настроении приподнято-возбужденном.
— Ну, Федор Алексеевич, будет у нас сейчас или грудь в крестах, или голова в кустах. Если не обманут.
Время! Смотрим во всех секторах. Небо синее, чайки летают. Прямо юг — только вода не синяя, а серо-стальная.
И вдруг у нас на левой раковине (для сухопутных — слева и позади), кабельтовых в пяти, вспучивается море. Вода взлетает фонтаном, расступается. И появляется… Ну ни фига себе!!!
Подводная лодка — но размером, наверное, с линкор «Марат». Раза в три длиннее и аж всемеро шире нашей «Щуки». Причем формы очень странные, скругленные, как капля, и нос, и борта — нет таких ни у наших лодок, ни у немцев, ни у англичан! И если над водой видна лишь малая часть — то выходит, диаметр «капли» больше двадцати метров?! Это, если даже считать, что сколько-то занимают цистерны балласта, выходит четыре или даже пять ярусов палуб внутри?!! А в носу, наверное, целая батарея аппаратов, тут вполне можно хоть десять на десять поставить — сто торпед в одном залпе! Это же целую эскадру накроет одним ударом, как тогда у Нарвика.
И корпус — как резиновый на вид. Может, как «Пионер» в романе Адамова, не из стали сделан, а из какого-то сверхматериала? А вот пушек на палубе нет — ничего, кроме рубки. Хотя такая форма у самых первых лодок была, на надводную мореходность не рассчитанная — значит, и эта тоже всплывает редко, а так все из-под воды? Тяжело с такими размерами на мелководье и в шхерах — это явно корабль для открытого океана. А вот интересно, как легко она погружается и маневрирует?
