Есть у нас в Московском зоопарке пара зеленых павлинов, и есть пожарники. И очень павлинов пожарники не любят. Потому что эти птицы им спокойно жить не дают и все время пожарную сигнализацию включают. Павлины наши — птицы нервные, им везде опасность мерещится. Вот сидят они в своем зимнем помещении, и вдруг им как что-то замерещится! Они сразу головой в лампу стукаются. Поскольку думают, что на солнце летят. От их крыльев опилки вверх сухим туманом поднимаются и сигнализацию включают. Сигнализация, она ведь не разбирает, где пыль от опилок, а где дым от огня. Тут же пожарники прибегают:

— Где пожар?

— Какой пожар? — удивляемся мы и идем вместе с пожарниками разрушительный очаг воспламенения искать.

Только пожара мы не находим, а находим пару павлинов, которые сидят в своем зимнем помещении и везде опасность видят. Даже в пожарнике.

А тот смотрит: комната, та самая, где пожар должен был быть, однако ничего не пылает, а внутри на палках две птицы зеленые сидят.

Вздыхает пожарник, что ему не удалось побороться с огнем, и возвращается на свой пост. До следующего раза, когда павлинам снова опасность померещится.

Обедают у нас в Московском зоопарке прямо на рабочем месте. Там, где животным еду готовят. На кормокухне. И по запаху обеда можно легко определить, кто за каким животным ухаживает. Например, здание, из которого жареными семечками пахнет — это наш «Дом птиц». Кроме семечек тут еще иногда ощущается запах яблок и бананового варенья. Мы его из переспевших бананов делаем, от которых другие отделы отказались. Но запаха всегда гораздо больше самого варенья получается. Из соседнего корпуса в два часа жареной рыбой тянуть начинает. По этому запаху даже время проверять можно. Если тянет — два часа: в соседнем корпусе за пингвинами ухаживают.

В самой середине зоопарка стоит сильный хлебный запах. Такой крепкий аромат бородинского хлеба, что хоть масло на него мажь и кушай. Тут живет жираф Самсон, который очень хлеб уважает. А Самсона все работники зоопарка уважают, потому что у него всегда черной полбуханки взять можно.

От Самсона не убудет, ему с тем расчетом корм и выписывают, что хоть кто-нибудь полбуханки да возьмет.

Но самые мощные и разнообразные запахи доносятся из здания террариума. Прямо как из столовой Кремля. Пахнет и бананами, и черным бородинским хлебом, и семечками жареными. Но вовсе не потому, что змеи и крокодилы все это любят. А оттого, что бывший заведующий террариумом теперь замдиректора зоопарка работает и террариумистам, как своим, отборные продукты выписывает.

Другие работники зоопарка иногда заходят в террариум и видят, что тутошние служители виноград едят с мандаринами, а потом замдиректора спрашивают:

— А почему это вы змеям да крокодилам продуктов как в кремлевскую столовую выписываете, а нам нет?

— Так я же бывший заведующий террариума, — разводит руками замдиректора. — Я же у вас не работал.

Чешут затылки другие работники и соглашаются. И правда ведь. Не работал! Значит, все по справедливости.

Привезли как-то в Московский зоопарк китайских панд. Прямо из Китая. Для них чуть ли не отдельный самолет заказывали. Ходили такие слухи между служителями.

Я-то думал, чего их привезли? Не привозили, не привозили, и вдруг нате!

Оказывается, в отношениях между нашим и китайским правительством наметилось потепление, и поэтому решили нам панд показать. В знак дружбы. Вот, мол, какие у нас в Китае панды! А мы им, наверное, белых медведей отправили, чтобы китайцы и нашу теплоту почувствовали.

Вольеру, в которой раньше ягуары сидели, специально для новых постояльцев вычистили, и табличку поставили «Панды. Место обитания: Китай», чтобы сразу все понимали, что у нас с этой страной — дружба.

Все сразу и поняли. В праздники вся Москва повалила глядеть на заморского зверя.

Только один вопрос я слышал от посетителей в эти дни:

— Где панды?

— Там, — махал я левой рукой в сторону бывшего ягуарятника. Потому что правую уже отмахал. И публика тут же спешила посмотреть на панд. Пока их не увезли.

Люди, наконец насытившиеся китайским зверем, отходили от огромного стекла, за которым панды скучали по Китаю и говорили:

— Ну вот, жизнь теперь прожита не зря! На панд поглядели!

А панды грустно смотрели сквозь стекло на публику и ждали когда же их увезут назад. Дружба, дружбой, как говорится, а родина — родиной!

И вспомнил я о том, что там, в Китае, возможно, так же за стеклом грустят наши белые медведи. И захотелось мне съездить к ним, чтобы подбодрить их и рассказать, что дома у нас все хорошо. И что иногда ездить за границу тоже надо, потому что очень это важно — дружба между странами!

Привезли как-то в Московский зоопарк китайских панд на показ, и приехал с ними директор Пекинского зоосада. Следить, правильно ли у нас этих панд показывают? Хорошо ли им в снежной России?

Но не узнал бы я, простой служитель, этого, коли однажды не подошел бы ко мне на кухню начальник птичьего отдела Коля Скуратов и не сказал:

— Ты, говорят, английский знаешь?

Стряхнул я свекольную кожицу со своих рук, посмотрел на начальника, подумал и ответил:

— Знаю.

— Тогда сейчас китайского директора переводить будешь, — говорит начальник, Коля Скуратов.

— Куда переводить? — удивляюсь.

— С английского на русский и наоборот, ты же язык знаешь?

Я испуганно засомневался и начал проверять свои знания языка.

— Знаю, — наконец ответил я. — Вроде…

— Тогда там у двери директор Пекинского зоопарка стоит. Проведи его по «Дому птиц» и покажи, как у нас все хорошо.

Вымыл я свои красные руки, чтобы пекинский директор не испугался, и пошел ему показывать, как у нас все хорошо.

И вправду, очень ему понравился «Дом птиц», он долго стоял возле каждой птицы, а когда я ему рассказывал все, что о ней знал, и предлагал идти дальше, он говорил: «Плиз, плиз!» и указывал вперед рукой, будто это не я ему показываю, как у нас все хорошо, а он мне. А мне-то что показывать. Я и так знаю, что у нас в верхних окнах стекол не хватает, и что вентиляция работает со сбоями.

Однако идем дальше, а директор все свое «плиз, плиз!» говорит.

— Может, он других слов и не знает, — думаю. — Как же можно в чужой стране одним «плизом» обходиться?

Захотел я проверить, знает или нет? И стал директору всякие вопросы задавать, а он на все «плиз» отвечает, но, вроде-как, все время впопад.

Наконец показал я весь «Дом птиц» и попрощался с начальником китайского зоопарка. А сам шел обратно на свою кухню и думал:

— Зачем же это я целый язык учил, если можно одним словом обходиться?

И решил я тогда испанский выучить, а потом вспомнил, что я им, оказывается, уже владею, потому что знаю, как «пожалуйста» по-испански будет. «Пор фавор».