А что он будет рассказывать обо мне, думала Катерина, слушая Рудольфа. Может быть, бросить все, не подходить к телефону, но он ведь может и приехать, адрес знает, а как тогда объяснить, почему она не отвечала? Сказать, что телефон испорчен? Но можно ведь позвонить на телефонный узел, и там сообщат, что все в порядке. Ну и пусть узнает, что я не дочь, а племянница академика и что не учусь, а только собираюсь поступать. Ведь если он меня любит… Но тут же засомневалась: а вдруг не любит? Тогда почему звонит, почему хочет встречаться?

– Значит, завтра в шесть, – закончил Рудольф. – У меня через десять минут эфир. Чао! Я тебя обнимаю.

– До завтра, – ответила Катерина. – Я тебя обнимаю, я тебя обнимаю! – И выдохнула, как после бега с барьерами.

– Ну, что? – спросила Людмила.

– Завтра в семь в кафе.

– Дешево и сердито, – отметила Людмила.

– Почему сердито? – не поняла Катерина.

– Потому что дешево. Пригласил бы в солидный ресторан. Ты ведь ни в одном московском ресторане не была.

– Не была, – согласилась Катерина. – Но еще буду!

– Возможно. Жаль, у Гурина тренировки, а квартира свободна целый вечер.

– Я уйду из дома, – пообещала Катерина, – когда тебе надо будет.

– Договоримся! Тебе ведь тоже когда-нибудь надо будет. Я в случае чего могу и в общежитии переночевать, – пообещала Людмила в свою очередь.

– Мне этого не надо, – твердо сказала Катерина.

– Надо, надо, – заявила Людмила. – Когда мужчина и женщина остаются наедине, тут все и выясняется: подходят они друг другу или не подходят, хорошо им вдвоем или рот от скуки сводит, ни до, ни после говорить не хочется.

– До чего и после чего? – не поняла Катерина.

– Ну и дура же ты! – вздохнула Людмила. – Мужчина и женщина остаются наедине, чтобы трахнуться. Между прочим, это самое большое удовольствие на свете. Но не с каждым это получается. У меня, например, было двенадцать мужиков. Ну, чего вытаращилась? Это немного за четыре года в Москве. Считай, по три в год. Но только с одним мне было хорошо. Поэтому мужчины и женщины ищут друг друга. Поэтому жены изменяют мужьям, а мужья – женам, пока не найдут того единственного или единственную. Некоторым везет сразу, но это редко бывает.

– А у тебя было? – спросила Катерина.

– Я же сказала: только с одним.

– А почему ты за него замуж не вышла?

– Потому что он женат…

– Не надо встречаться с женатыми. Это нехорошо – разбивать семью.

– Успокойся. Рудольф неженат. Так что ты себе можешь позволить.

– Когда-нибудь. – Катерина пожала плечами. – Если мы поженимся.

– Можно и до женитьбы. Ты показывала противозачаточные таблетки, которые тебе Изабелла дала. Они надежные. Но лучше, если за полчаса.

– Значит, он меня обнимает, – Катерина рассмеялась, – я вдруг вскакиваю, бегу в туалет, чтобы проделать эту операцию.

– Зачем бежать? Говоришь, я сейчас руки помою или душ приму. Я думаю, он парнишка уже опытный, но для первого раза подложи подушку под поясницу, ему легче будет в тебя входить.

– Этого не будет, – отрезала Катерина. – В обозримом будущем, во всяком случае.

На следующий вечер Людмила устроила большую стирку, а Катерина отправилась на встречу с Рудольфом. Она быстро доехала на троллейбусе до площади Маяковского и не спеша двинулась по улице Горького. Мимо шли люди, и никто не знал, что она идет на первое в своей жизни настоящее свидание. В школе ей симпатизировал парень на класс старше, они несколько раз ходили в кинотеатр, который разместился в бывшей церкви еще в тридцатые годы. Несколько раз она танцевала с ним на школьных вечерах, он долго не решался, но однажды все-таки поцеловал ее, неумело и грубо. Она почему-то обиделась, и они после этого месяц не разговаривали. После девятого класса он уехал в Ленинград и поступил в ремесленное училище, а она много занималась, уже решив поступать в Москве в химико-технологический институт. В Москве она несколько раз ездила с Людмилой на танцверанду в Сокольники. Ее приглашали танцевать, один из военных курсантов ей даже нравился, но его за какой-то проступок три недели подряд не пускали в увольнение. За это время Людмила решила больше не встречаться со своим курсантом-пограничником, перестала ездить в Сокольники, а одна Катерина не решалась. Надо запомнить, подумала Катерина, все-таки первое настоящее свидание в жизни. Если она станет женой Рудольфа, то потом дочери будет рассказывать, как они познакомились, как пришла на первое свидание. Что будет дальше, она придумать не могла.

Рудольф ждал ее на тротуаре с букетом астр. Он улыбнулся, протянул ей цветы. Цветы ей дарили тоже первый раз в жизни.

Возле кафе «Молодежное» стояла очередь. Катерина уже знала, что пускают ровно столько человек, сколько выходит. Но Рудольф взял ее под руку и повел к двери кафе, раздвигая толпу. Недовольная очередь зашумела, один из парней попытался схватить Рудольфа за рукав, но тот шел уверенно, и от этого напора даже взрослые парни терялись. Так они оказались у самой двери, возле которой стояли дружинники с красными повязками на рукавах и милицейский сержант. За дверью Катерина увидела молодого человека в белой с короткими рукавами рубашке с галстуком – он тут же открыл перед ними дверь. Молодой человек оказался официантом, провел их к свободному столику, положил перед Катериной меню.

– Выбирай, – предложил Рудольф.

Катерина начала читать. Ее поразили цены. Все стоило в несколько раз дороже, чем в магазинах. Она выбрала самое дешевое.

– Лимонад.

Рудольф улыбнулся и сказал официанту:

– На твое усмотрение.

Официант принес бутылку вина, показал ее Рудольфу, тот посмотрел на этикетку, кивнул, официант ловко и быстро открыл бутылку никелированным штопором. Ребята из общежития обычно выбивали пробку, сильно стукнув ладонью по дну бутылки.

Они пили вино – Катерина запомнила название: «Мукузани» – из бокалов на длинных ножках. Официант принес коктейли в узких бокалах с пластмассовыми соломинками, такие она видела только в заграничных фильмах. От волнения, от того, что она не успела после работы поесть, Катерина быстро опьянела. Она пыталась рассмотреть сидящих за соседними столиками, но никого не запомнила. Еще она пыталась подсчитать, сколько будет стоить Рудольфу ужин, она хорошо запоминала цифры и быстро считала.

Рудольф все время улыбался, к их столику подходили молодые и модно одетые парни, Рудольф знакомил ее, она тут же забывала имена, ее беспокоило, хватит ли у Рудольфа денег, чтобы расплатиться, – у нее-то в кошельке было только три рубля. Когда Рудольф расплачивался, с него явно взяли на пять рублей больше. Катерина шепотом сказала:

– Тебя обсчитали рублей на пять!

– Это нормально, – рассмеялся Рудольф.

– Но он же твой друг.

– Он мой знакомый. Он оказал мне услугу, а за услугу надо платить.

Когда они вышли из кафе, Катерину шатнуло. Такого с ней еще не случалось. Рудольф взял ее под руку и остановил такси. В такси положил ладонь на ее колено. Пока она соображала, снять ли его руку или, может быть, так положено, такси уже притормозило у дома на площади Восстания. И хотя на счетчике было всего тридцать копеек, Рудольф дал шоферу рубль и не взял сдачи.

Людмила открыла дверь, глянула на Катерину.

– И ее напоил! – усмехнулась она.

– Мы хорошо посидели, – сообщила Катерина.

– А теперь иди и хорошо полежи, – и Людмила подтолкнула Катерину к двери спальни.

Катерина легла. У нее вначале приятно кружилась голова, совсем как на качелях, потом стало подташнивать. Она слышала голоса Людмилы и Рудольфа, но не могла разобрать, о чем они говорят. Потом она услышала, как громко хлопнула дверь, так уходят, когда сердятся.

Людмила принесла ей крепкого чая. Она выпила, и кружение прекратилось.

– У тебя с ним серьезно? – спросила Людмила.

– Я в него влюбилась, – сообщила Катерина. – И он в меня тоже.

– Он обслуга, – усмехнулась Людмила. – Обслуга не влюбляется, а выбирает, что выгодно. Ты – дочь академика. Это выгодно.