Поскольку Айрин по-прежнему не произнесла ни звука, незнакомка добавила:

— То, с чем ты боишься расстаться, вовсе не такое сокровище, как тебе кажется. Рано или поздно ты все равно подаришь его какому-нибудь шалопаю, а он и спасибо не скажет. Решайся. Завтра сможешь сесть на свой пароход.

Айрин знала, что многие из ее соотечественников за возможность пересечь океан готовы продать даже душу. Она не то чтобы дорожила своим целомудрием, а попросту не задумывалась об этом, как и многих других вещах: о замужестве, о любви.

Ее испугало не столько само предложение, сколько ощущение грозной, властной, неумолимой силы, исходящей от незнакомки.

— Нет, я не хочу! — Айрин отшатнулась и бросилась бежать.

Женщина не сдвинулась с места, однако бросила вслед:

— Милостыню просить бесполезно — здесь слишком много таких, как ты!

Айрин знала, что это так. В Ливерпуле, как, впрочем, во всей Англии, ирландские эмигранты не вызывали ни жалости, ни сочувствия: к ним относились как к навязчивым насекомым или растениям-паразитам.

Она подумала, что нужно найти место для ночлега, и решила поискать дешевую гостиницу. Она не знала города, потому боялась удаляться далеко от порта. Улицы были запружены экипажами; пару раз Айрин едва не угодила под колеса и удостоилась отборной ругани.

Вскоре она заметила, что ее преследуют. Какой-то мужчина упорно шел за ней. На его лицо падала тень от козырька потертой фуражки, он держал руки в карманах широких штанов. Айрин много раз переходила с одной стороны улицы на другую — он делал то же самое. Не в силах сладить с нервами, она принялась лихорадочно оглядываться, а вскоре побежала.

Она задыхалась, между тем преследователь прибавил шагу. Как назло, навстречу не попадалось ни одного констебля. Почувствовав сильную боль в боку, Айрин необдуманно свернула в темный переулок, надеясь спрятаться и переждать, пока он пройдет мимо, однако мужчина заметил ее маневр.

Она сидела на земле, сжавшись в комок, и в ее воспаленном воображении фигура нависшего над ней мужчины приобрела угрожающие размеры. Холодные, как у змеи, глаза, бугристая жабья кожа, рот, похожий на прорубленную топором щель. Когда огромная рука схватила ее за лиф платья, в котором были спрятаны деньги, она не выдержала и потеряла сознание.

Айрин не знала, сколько времени пролежала в обмороке; она долго не могла подняться, испытывая ощущения, какие испытывает человек, упавший с высоты: он догадывается, что у него переломаны конечности, но не шевелится, боясь удостовериться в этом.

Наконец холод заставил ее встать на ноги. Лиф платья был разорван, деньги исчезли, все до последнего пенса. Она пустилась в обратный путь бездумно, как машина, и ничуть не удивилась, когда в конце улицы к ней подошла все та же женщина в черном.

— Ну как, нашла, что искала?

— Меня ограбили.

— Зачем ты отправилась в город одна? И где ты теперь собираешься ночевать? Денег у тебя нет, а богадельни переполнены, — сказала женщина и повторила свое предложение: — Если пойдешь со мной, тебе заплатят и ты сможешь уехать в Америку.

Перед мысленным взором Айрин возникли воды родного залива в рамке зеленых берегов, где ароматы трав смешивались с запахом водорослей и нагретых солнцем скал. Нагромождения камней казались развалинами древнего города, стоявшего здесь от начала времен. Она покинула родные края в надежде угодить в рай, а в результате стояла одной ногой в аду!

— Кто вы? — спросила Айрин, пытаясь вытереть слезы.

— Меня зовут миссис Биглер. Я помогаю таким, как ты, и никого не обманываю. Если я сказала, что завтра ты сможешь купить билет на пароход, значит, так и будет.

— Мне нужно семь фунтов.

Айрин подумала о том, что путешествие до Америки продлится никак не меньше недели, поэтому ей придется запастись едой.

— Семь фунтов! Слишком много. Но я постараюсь что-нибудь придумать. Есть один господин, который хорошо платит за таких девчонок, как ты.

С этими словами миссис Биглер решительно взяла Айрин за руку и повела за собой.

Дом располагался недалеко, на этой же улице. Возле входа женщина поймала мальчика и шепнула:

— Гарри, сбегай к мистеру Адамсу. Скажи, есть девушка. Возможно, он захочет прийти?

Мальчишка пустился бежать со всех ног, а миссис Биглер и Айрин поднялись по деревянной лестнице на второй этаж. Хозяйка отворила дверь и сказала:

— Сюда.

В тесной комнатке стояли железная кровать, туалетный столик и умывальник. Обои были покрыты пятнами. Под ногами шуршал и сбивался в кучу вытертый коричневый коврик.

Растрепанная, грубо накрашенная особа лениво одевалась, не стесняясь вошедших.

— Подожди, — сказала миссис Биглер и вышла.

— Первый раз? — равнодушно спросила девица, поставив ногу на стул и натягивая чулок. — Сколько тебе обещали?

— Семь фунтов, — Айрин казалось, что эти слова произнес кто-то другой.

— Везет же некоторым! — сказала проститутка.

Она опустила подол и покинула помещение вслед за хозяйкой. В комнатке витали запахи дешевых духов, пота, грязного белья. Заметив на туалетном столике среди каких-то баночек и грошовых украшений сухарь, Айрин схватила его и принялась жадно грызть.

Вошла хозяйка и протянула ей розовое в цветочек перкалевое платье.

— Сними свои лохмотья и надень.

Оглядев спутанные волосы Айрин, миссис Биглер воткнула в них яркий бумажный цветок, что лишь усилило впечатление неряшливости и вульгарности.

— Сойдет. А теперь выпей. Это поможет.

И протянула ей стакан с какой-то жидкостью. Не подумав о том, что спиртное может сотворить с ее ослабевшим, непривычным к возлияниям организмом скверную штуку, Айрин залпом проглотила питье и только потом сморщилась и закашлялась от мерзкого вкуса.

Она опустилась на кровать. Голова кружилась, перед глазами плясали звездочки. Она почти впала в забытье, когда услышала голос миссис Биглер:

— Ирландка… Ей четырнадцать… Здорова…

С хозяйкой заговорил мужчина, но Айрин не могла разобрать слов. Незнакомец приблизился к кровати, и девушка сжалась в комок. Тело окаменело, по спине змеился неприятный холодок.

В затуманенном мозгу промелькнуло воспоминание об отце Бакли, который часто говорил о милосердии. Увы, ни мольбы, ни слезы не могли пробить брешь в гранитной стене настоящего и позволить проникнуть в будущее. Единственным средством оставался голый расчет.

Комната пульсировала, как огромный живой орган, сжималась и увеличивалась в ритме биения сердца Айрин.

Незнакомец стянул с нее платье и ветхую, истертую от бесконечных стирок сорочку. Айрин не сопротивлялась, лишь обхватила плоскую грудь худыми руками и подтянула к ней острые колени.

— Нет-нет, — услышала она голос, — не так.

Мужчина взял ее за руки, потом за ноги и выпрямил их: Айрин казалось, что он обращается с ней, как с куклой. Он что-то повторял хриплым шепотом, и ей чудилось, будто он произносит зловещие заклинания. Айрин постаралась воспринимать происходящее, как жертвоприношение, жестокую, но необходимую муку. Ей казалось, что своим острым, как лезвие косы, позвоночником она ощущает сквозь жидкий матрас ледяной холод железной кровати, тогда как внутри тела, вспоротого грубой силой, было горячо, как в утробе скотины, которую отец резал к праздникам в те времена, когда в Ирландию еще не пришел голод. То был неприятный жар, сопряженный с болью, отчаянием и смертью.

Она была так измучена, что когда все закончилось, мгновенно провалилась в похожий на беспамятство сон.

Утром Айрин ожидала, что ее охватит чувство невыносимого стыда, но вместо этого ощутила неожиданное спокойствие. Падение свершилось, она перешла грань, и лучшее, что она могла сделать, постараться не думать о том, что произошло. Она еще не знала, что есть вещи, которые можно вычеркнуть из памяти разума, но только не из памяти души и сердца.

Айрин поднялась с кровати и натянула одежду. Теперь нужно было найти миссис Биглер и потребовать с нее плату.